Допетровская Русь

Внешняя политика

В 1462 г. началось княжение Ивана III. А в христианскую Европу девять лет назад пришло страшное известие: Византия завоёвана Турцией. Византийский император был убит, а семья его бежала в Рим под защиту папы. У него воспитывалась племянница убитого императора София Палеолог. Она и была выдана замуж в 1472 г. за великого князя московского Ивана III (1440–1505). Первая жена Ивана III Мария к тому времени умерла. Римский папа надеялся, что новый брак Ивана III поможет ему распространить своё влияние на Москву. Но София, по словам Н. И. Костомарова, «заслужила укор и порицание папы и его сторонников, которые очень ошиблись в ней, рассчитывая через её посредство ввести в Московскую Русь флорентийскую унию».

Напрасно папа Римский укорял «неблагодарную» Софию Палеолог. Эти надежды его были неосуществимы. Иван III был к тому времени уже главой единого, сильного, огромного государства. Навязать ему чужую волю было невозможно, тем более в вопросах веры.

Великий князь Иван III был настолько силён, что смог присоединить к Московии почти все земли Северо-Восточной Руси, а также и независимый Новгород. В 1471 г. Иван III наносит решительный удар по Новгороду в битве при Шелони. Тем самым был положен конец московско-новгородской конфронтации, всё более возраставшей после перенесения общерусской столицы из Владимира в Москву ещё в 1426 г. А в 1478 г. вообще было ликвидировано новгородское вечевое правление. По этому поводу Н. М. Карамзин в повести о Марфе-посаднице[113] писал: «Вечевой колокол был снят с древней башни и отвезён в Москву: народ и некоторые знаменитые горожане далеко провожали его. Они шли за ним с безмолвною горестью и слезами, как нежные дети за гробом отца своего».

В противовес сочувствию Карамзина, да и некоторых современных авторов, судьбе покорённого Новгорода В. В. Похлёбкин отмечает, что основой политического статуса Новгорода с его «демократией» являлась внешняя торговля. «… Новгородские вольности получили в целом плохую репутацию у русского народа остальной Руси, т. к. „предприимчивость“ новгородцев по отношению к ним носила „извращённый характер“ – торговый обман, фальсификация продуктов, обвес, обсчёт». Тем более что в другие регионы Руси от новгородцев поступали «заграничные изделия с наценкой и нередко с ухудшением их качества». Особенно остро эта проблема проявлялась в связи с перепродажей инструментов. Построение экономики исключительно на базе внешнеторгового обмена и привело к стагнации Новгорода. Упрекали новгородцев и за то, что они поставляли на Запад ценные сырьевые ресурсы «в обмен на эфемерные товары – предметы роскоши и обычный хлеб». Именно поэтому так легко – лишь с помощью небольшого карательного отряда – пал Новгород «при общем равнодушии» остальной Руси, подчёркивал В. В. Похлёбкин.

Таким образом, вечевой колокол – символ вольного города – был привезён униженным пленником в столицу утверждавшегося централизованного государства. Многие авторитетные бояре были насильно переселены из Новгорода в другие земли – в глубь Московского государства. Около двадцати тысяч семей депортированы. Масштаб события для того времени огромен.

Князья западнорусских областей: Вяземские, Белёвские, Новосильские, Одоевские, Воротынские, Мозецкие, а также князья Черниговские и Новгород-Северские – признали над собой верховную власть московского государя. Войны с Литвой (1492–1494 и 1500–1503) оказались успешными для Ивана III. Было возвращено девятнадцать городов и семьдесят волостей. При Иване III русские земли избавились от золотоордынской зависимости, от более чем двухвековой даннической кабалы. Всё это дало Ивану III возможность присвоить себе титул «самодержца», что означало тогда внешнюю независимость князя и страны.

В течение долгого периода русские великие князья имели дипломатические отношения только с золотоордынскими ханами и с великими ханами Монголии. Со времени Ивана III начинают налаживаться связи с Западом: с германским императором, венгерским королём, с Данией, Венецией, особенно с Италией, откуда прибыла в Россию жена московского самодержца. Как полушутливо отмечал С. М. Соловьёв, Западная Европа открыла Московское государство (Московию) в одно время с Америкой.

В Европе в период до Ивана III знали о существовании Руси, но как о стране, подвластной Литве, и о «Татарии», как о её восточном опасном соседе. В 1489 г. в Москву в качестве посла германского императора Фридриха III явился уже побывавший ранее в Москве рыцарь Николай Поппель с предложением дружбы, союза и королевского титула. Но Иван III ответил, что жить в дружбе с «цесарским величеством» он рад, но от королевского титула вежливо отказался и с достоинством пояснил: «… Мы Божиею милостью государи на своей земле изначала, от своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы; и просим Бога, чтоб нам и детям нашим всегда дал так быть, как мы теперь государи на своей земле, а поставления как прежде мы не хотели ни от кого, так и теперь не хотим».

В то время, когда во главе России был Иван III, западноевропейские крестовые походы сменились поисками новых земель, богатых золотом и драгоценными камнями. В 1492 г. Колумб открыл Америку, а Васко да Гама, обогнув с юга Африку, подошёл к Индии и вернулся в Лиссабон. Так впервые был проложен морской путь из Европы в Южную Азию. (Почти на тридцать лет раньше тверской купец Афанасий Никитин открыл путь из России в Индию.) Об обострённом интересе Европы к новым землям Ивану III было известно. Поэтому, когда король Максимилиан прислал в Москву немца Снупса с письменной просьбой оказать ему помощь в изучении территорий северо-восточных земель России, он получил отказ. Иван III ласково объяснил Снупсу, что путь туда очень труден и он опасается за жизнь иностранного гостя. Эти земли были недавно приобретены Россией, и уже тогда было ясно, что они богаты дарами природы. Государь твёрдо соблюдал интересы страны и не собирался рисковать ими.

Несмотря на многочисленные войны, сложные политические и социальные преобразования Руси в период сорокатрёхлетнего правления Ивана III, это было самое спокойное время для Московского государства. Прекратились княжеские усобицы на его территории. Не могли уже приходить в центральные районы страны татары и грабить население. Но, как отмечал венецианский дипломат Амброджо Контарини, жители приграничных мест ещё «были в ужасном страхе перед татарами». Он сам попал к ним в плен, возвращаясь на родину из Персии. И помог ему выкупиться из плена посол Ивана III, с которым венецианец успел познакомиться в Персии.

Необходимо иметь в виду, что почти все московские великие князья от Даниила до Ивана III были на высоте поставленных перед ними исторических задач. Среди них одной из главных было единение русских земель. Все эти князья вынуждены были владеть определённым методом ведения такой внешней политики, «которая требовала скрытности и даже сверхскрытности в ту весьма скрытную и недоверчивую эпоху», как верно отметил В. В. Похлёбкин. Ведь вплоть до XV в. окружавшие великого князя бояре могли перейти из одного княжества в другое, а иногда и за границы русских земель, унося туда известные им секреты. Как указывал В. В. Похлёбкин, это создавало условия «для вызревания, терпеливого вынашивания и осуществления самых смелых… требующих усилий нескольких поколений династии внешнеполитических планов». Именно поэтому сверхсекретная московская дипломатия была сконцентрирована и персонифицирована в лице самого князя. Не было даже специального внешнеполитического органа управления, необходимость существования которого понимал ещё Дмитрий Донской. Эти обстоятельства накладывали свою печать на личность великих князей и воспринимаются теперь лишь как странность характера, самодурство, излишний деспотизм.

Много писали о жестокости Ивана IV, но известны случаи, когда и его дед – Иван III – безжалостно расправлялся с непослушными боярами. Сохранилось предание, что, женщины, встречаясь глазами с гневным взглядом государя, падали в обморок. Ведь одним его недругам, в зависимости от рода преступления, отрубались головы, других секли на площади,[114] третьих могли насильно постричь в монахи. Бывали случаи казни и иностранцев, например врачей, не сумевших спасти от смерти заболевших знатных людей.

Говорят, что эти события навели ужас на служившего тогда в Москве архитектора Аристотеля Фиораванти. Он стал просить государя отпустить его на родину. Но Иван III распорядился захватить имущество архитектора и продержать какое-то время в заключении, чтоб неповадно было думать об отъезде. Пришлось архитектору продолжать свою службу в Москве. Возможно, что это лишь один из анекдотов XV в. Но они появлялись не на пустом месте – на то имелись основания.

В России тогда, как и во многих странах, иностранный посол рассматривался как потенциальный шпион, что было недалеко от истины. Соответственно, организовывалась и тайная слежка за наиболее подозрительными из них. По этикету послу нельзя было являться перед государем с оружием. А в наказе государя русским послам предписывалось не становиться на колени ни перед одним из глав государства, хотя в Турции, например, это считалось обязательным по придворному этикету.

При Иване III появляются придворные византийские обычаи. Были пышными приёмы иностранных послов, во время которых государь торжественно, в богатом уборе со всеми полагающимися ему регалиями, восседал на троне. Обильны были и придворные пиры. Еда подавалась на роскошных блюдах не последовательно, а сразу вся ставилась на стол. Великолепны были и кубки, ёмкости для заморских и отечественных вин. Посуда создавалась руками искусных мастеров (некоторыми образцами её можно сегодня полюбоваться в музее).

Существовал обычай, по которому главы государств обменивались друг с другом подарками через послов. При этом дары России обязательно были более ценными – за этим строго следило дипломатическое окружение русского государя. Долго сохранялся обычай дарить прибывшим послам шубы из драгоценных российских мехов. Это очень нравилось и азиатским, и европейским гостям.

Есть предположение, что именно при Иване III был установлен обычай целования руки государя. А бояре, обращаясь к нему, называли себя его холопами, рабами и уменьшительными именами: вместо Фёдора – Федорец, вместо Ивана – Иванец, вместо Василия – Васюк и т. д. – издержки устанавливаемой централизованной власти и восточных традиций.