История России XIX–XX вв.

В последние десятилетия существования крепостных отношений широкое распространение получило раскольничество, под которым понималось не столько ставшее традиционным старообрядчество, сколько появление и распространение новых сект. Христианское сектантство, не признающее официальное вероисповедание, обычно именуется диссидентством, религиозным инакомыслием. Религиозное диссидентство первой половины XIX в. в значительной степени носило политический характер. Религиозная оболочка движения объяснялась особенностями крестьянского мировоззрения, использованием особых таинств и обрядов при формировании своей общности, а также практическим стремлением обезопасить себя от стороннего вмешательства, особенно – властей и официальной церкви.

В материалах одной из правительственных комиссий начала 50-х гг. по раскольничеству содержатся достаточно откровенные выводы о причинах религиозного диссидентства.

Главными назывались следующие причины:

1. Протест против современного порядка вещей (раскол не довольствался обвинениями в нарушении обрядов и восходил к оценке начал и стремлений церкви и государства, в поисках более разумную основу общества).

2. Казенный характер русской церкви.

3. Отвращение от церкви, внушаемое народу «чиновническим духовенством».

4. Недостаток гласности и свободы слова, «свободы религиозной политики».

5. «Потребность умственной деятельности», задыхающейся «под душным гнетом полицейской опеки». Примером полного бездушья и чиновного формализма может служить документально зафиксированный случай в Костромской губернии. Земская полиция поймала раскольника, беглого крепостного. По словам очевидца, крестьянин «никак не хотел верить словам чиновника, что у него не просто душа, а душа крепостная и ревизская, которой по закону никакой духовной пищи не полагается». Можно с уверенностью сказать, что унижение властями гражданских чувств крестьян еще больше укрепляло их в оппозиции государству и церкви.

Масштабы народной оппозиции официальной церкви к государству были весьма значительны. К началу 50-х гг. в России насчитывалось около 10 млн. раскольников. Основное количество из них составляли старообрядцы, находившиеся в конфликте с церковью и властями с середины XVIII в. В 30-50-е гг. XIX в. местные власти и духовенство предпринимали колоссальные усилия по обращению старообрядцев в ортодоксальное православие, но их число из года в год росло. Наблюдались случаи, когда в старообрядчество переходили целые селения и даже волости. Возникнув в древности как разновидность православия, объединившая традиционно-консервативные слои общества, старообрядчество в XIX в. развивалось уже как оппозиционная народная религия, сплачивавшая крестьян в условиях крепостничества, формировавшая свои особые внутренние социальные основы и способствовавшая экономическому предпринимательству крестьян. Старообрядцы отличались высокой солидарностью между собой и бытовым аскетизмом, что приводило их к большим успехам в торговле, промышленности и земледелии. Испытывая постоянные гонения со стороны властей, старообрядцы рассчитывали только на собственные силы и организовывали свою жизнь без оглядки на государство.

В первой половине XIX в. большое распространение получило движение духоборцев и молокан («духовных христиан»). По неполным данным, их число к 50-м гг. достигло 1 млн человек. Духоборчество возникло в середине XVIII в. в Тамбовской губернии. Его основой стало уходящее в глубокую древность разделение христианских ценностей на духовные и плотские, которые соответственно олицетворялись по библейскому рассказу Авелем и Каином. Духоборцы считали себя сынами доброго Авеля, а сынами Каина считали богатых господ – «попов, дьяков, князей, неправедных судей». Нетрудно заметить, что их учение имеет прямое отношение к гражданскому состоянию человека. Духоборы придерживались традиций общности имущества, но наиболее устойчивыми были традиции гражданского равенства и свободы. Они выступали против государства в любых его формах. По их мнению, в государстве правит закон внешний, временный, а люди должны жить по внутренним, духовным законам.

Широко известна история духоборцев, переселившихся в начале XIX в. на Молочные воды (р. Молочная в Мелитопольском уезде Таврической губернии). Здесь возникла духоборческая коммуна. Очевидец передавал, что «они сложили свои вещи в одно место, так что теперь там у них одна общая денежная касса, одно общее стадо и в двух селениях два общих хлебных магазина; каждый брат берет из общего имения все, что ни понадобится». К началу 30-х гг. духоборческая коммуна достигла огромных хозяйственных успехов. Здесь было 9 слобод, 4 тыс. жителей и более 49 тыс. десятин земли; большое развитие получило коневодство и овцеводство; в слободах были устроены сукновальни и полотняные мастерские. Продукция пошла на рынок, и в общине появились свободные деньги, которые стали распределяться не поровну, а соответственно положению того или иного члена общества. Выделилась верхушка старшин – 30 семей, закрепившая свою власть в наследство. В рядах духоборцев произошел раскол. В 1841 г. около 4 тыс. духоборцев снялись с насиженных мест и двинулись на Кавказ. Здесь духоборческая организация опять прошла через процесс имущественной дифференциации, раскола и нового переселения. Социальное равенство духоборцев успешно складывалось в условиях низкого благополучия и натурального распределения продуктов труда, но не выдерживало разрушительного воздействия рынка и притока свобод ных денежных средств.

Параллельно с духоборческим шло очень сходное молоканское движение (название молокане было дано православными верующими за то, что сектанты в пост пили молоко). Они также не признавали ни рабов, ни господ, непримиримо относились к государству, категорически отвергали присягу, военную службу и войну. В отличие от духоборцев не признавали коммунистических основ своей организации. На общинных началах строилось только производство, потребление осуществлялось на индивидуальной основе. Но это не спасло молоканские общины от разложения и расхищения общественной казны. Догматическое понимание жизненных условий и нереализованный духовный идеал привели молокан к ужесточению религиозной обрядности. В 30-40-х гг. появилось много толкователей учения молокан, что привело к появлению новых сект, в которых рационалистические начала организации жизни все больше заменялись мистическими формами.

Антикрепостнический характер носили секты бегунов (странников), хлыстов (искажение слова «христы»), скопцов и др. Не вдаваясь в религиозные основы их учений, можно отметить, что они стремились к социальному переустройству, выходу из крепостной зависимости и созданию общественной организации, гарантировавшей свободную хозяйственную деятельность. Очень многие российские предприниматели прошли через религиозное диссидентство и использовали все преимущества своего положения гонимых людей.

В 30-50-х гг. освободительные идеи глубоко проникли не только в образованные слои русского общества. Примечательным явлением было распространение народных утопий, написанных в крестьянской среде. Как правило, авторы прошли неординарный жизненный путь, и их философия получила развитие в результате особых обстоятельств, заставивших их порвать с патриархальным крестьянским бытом. Одним из крупных народных мыслителей был Ф.И. Подшивалов, крепостной князя А.Я. Лобанова-Ростовского. В поисках справедливости он в 1830 г. направил Николаю I несколько писем, в которых III Отделение увидело чрезмерную смелость. Было проведено следствие, во время которого Подшивалов вручил графу Бенкендорфу несколько тетрадей своих сочинений. По высочайшему повелению он был заключен в Соловецкую монастырскую тюрьму, в которой провел 9 лет, а затем выслан в Сибирь. До ареста и во время заключения Подшивалов написал около десятка сочинений, из которых наибольший интерес представляют «Новый свет и законы его», «Виденные сны во время преставления Нового света». Автор утопий выступал за справедливое общество, руководимое «Законом Правды, а не Правдой Закона». Идея Подшивалова вполне соответствовала тем положениям, которые выдвигались передовыми людьми России. Совершенно независимо он развивал идеи о конституционной монархии, ликвидации крепостничества, об армии, образовании и других актуальных проблемах.

Более религиозный оттенок носили учения М.А. Попова «Общее упование» и Ивана Григорьева «Союзное братство». Оба эти учения были опубликованы еще во второй половине XIX в. и хорошо известны историкам. Авторы родились в 30-40-х гг. в духоборческой среде и отстаивали идеи равноправия, равенства и коммунистической общности, имели своих последователей и вызвали большой интерес как в русском обществе, так и за рубежом.

Народные социальные утопии подчеркивают традиционные демократические ценности в крестьянском обществе. Материал для них был почерпнут из массового народного сознания. Утопии точно отражали историческую эпоху, одновременно сохраняя основополагающие идейные ценности и отсеивая текущие народные фантазии. Народные социальные утопии дают богатый материал для понимания сложных катаклизмов, которые периодически поражают общество.