Соборное крестоцелование
Так шло дело на соборе. Но самым существенным моментом в соборной грамоте является общая резолюция, которой она оканчивается. Здесь духовенство заявляет, что оно к «сей грамоте, к своим речам» руки приложило, а прочие члены собора «на сей грамоте, на своих речах» государю своему крест целовали. Целовать крест на своих речах значило обязаться под присягой исполнять соборный приговор. Рукоприкладство духовенства заменяло присягу, которая была ему воспрещена.
Обе формы скрепления соборного приговора показывают, что этот приговор имел не только нравственное, но и юридическое значение, был не просто результатом совещания, а формальным обязательством и притом общим, круговым, связывавшим всех членов собора в нечто целое, в корпорацию своего рода, по крайней мере, в отношении к соборному приговору: все они в конце резолюции обязывались государю своему служить правдою и добра хотеть ему и его детям «и их землям» и против его недругов стоять, «кто во что пригодится, до своего живота по сему крестному целованию». Это обязательство ставит нас прямо перед вопросом о происхождении и значении земских соборов XVI в.
Собор и местные миры
Не будучи представительным собранием в нашем смысле слова, собор, однако, не терял права считаться земским. В составе его легко различить два элемента, распорядительный и исполнительный. Первый выражался в высших центральных учреждениях, второй — в лицах столичного дворянства и высшего столичного купечества. Местные миры, служилые и земские, на соборе 1566 г. не имели прямого представительства, не были представлены ни специальными соборными уполномоченными, ни даже выборными своими властями. Но оба столичные класса поддерживали их связь с собором, не только социальную, но и административную.
Местное самоуправление создавалось мирским выбором, столичное дворянство и купечество — правительственным набором: это были выжимки, извлеченные из местных обществ на пополнение служебного столичного персонала. Но, становясь орудиями центрального управления, они не порывали связь с местными мирами, продолжали там свои хозяйственные дела, а столица навязывала им новые местные заботы и отношения, рассылая их по уездам с разнообразными ответственными поручениями. И самая эта ответственность, скрепленная соборным крестоцелованием, сближала центральное правительство с местным самоуправлением общностью основного начала: это была ответственность перед государством — принцип новый, введенный в местное управление при Грозном взамен прежней ответственности гражданской, какой подлежали кормленщики по жалобам обиженных. Только эта ответственность на соборе была поставлена несколько иначе, чем в местном управлении. Там, внизу, местный мир ручался перед правительством за своего выборного управителя, а здесь, наверху, правительственные агенты корпоративно ручались за проведение соборного приговора в тех местных мирах, куда их пошлет правительство. Но при этой разнице цель правительства была и здесь и там одна и та же — заручиться ответственными исполнителями. Такое соединение власти со службой посредством соборного крестоцелования было высшей формой государственной ответственности или корпоративной поруки, положенной в основание местного самоуправления.
