Русская история

Политическое влияние Польши на Литву, сближая литовско-русский государственный строй с польским, в XV и первой половине XVI в. кое-как поддерживало многократно обновлявшийся новыми договорами династический союз обоих государств, то имевших отдельных государей, то соединявшихся под властью одного. В XVI в. сложилось новое сочетание обстоятельств, закрепившее польско-литовскую унию и сообщившее более единства соединенным государствам; это сочетание сопровождалось чрезвычайно важными следствиями для всей Восточной Европы и особенно для Юго-Западной Руси. Я разумею великий церковный раскол в Западной Европе XVI в., т. е. церковную реформацию. Казалось бы, какое было дело Восточной Европе до какого-то немецкого доктора Мартина Лютера, который в 1517 г. затеял какой-то спор об истинном источнике вероучения, о спасении верою и о других богословских предметах! Тем не менее этот церковный переворот на Западе не прошел бесследно и для Восточной Европы; он не коснулся ее своими прямыми нравственно-религиозными следствиями, но задел ее по отражению или как отдаленный отзвук.

Люблинская уния

Известные вольнодумные движения в русском церковном обществе XVI в. имели довольно тесную связь с реформацией и поддерживались идеями, шедшими с протестантского Запада. Но я не решаюсь сказать, где реформация сильнее подействовала на международные отношения, на Западе или у нас, на Востоке. С этой стороны она является немаловажным фактом и в истории Русского государства. Вообще я с большой оговоркой принимаю мысль, будто древняя Русь жила полным особняком от Западной Европы, игнорируя ее и игнорируемая ею, не оказывала на нее и не воспринимала от нее никакого влияния. Западная Европа знала древнюю Россию не лучше, чем новую. Но как и теперь, три-четыре века назад Россия если и не понимала хода дел на Западе, как должно, то его следствия испытывала на себе иногда сильнее, чем было нужно. Так случилось и в XVI в. Чтобы упрочить династическую связь Литвы и Польши, польское правительство с духовенством во главе предприняло усиленную пропаганду католицизма среди православной Литовской Руси. Эта пропаганда особенно была напряженна при третьем Ягеллоне — Казимире около половины XV в. и тотчас вызвала сильный отпор со стороны православного населения Литвы. Благодаря тому уже в конце XV в. началось распадение Литовского княжества: православные русские и даже литовские князья начали отходить от Литвы на службу к московскому великому князю.

Реформация круто изменила отношения. Протестантские учения нашли в Польше восприимчивую почву, подготовленную тесными культурными связями с Германией. Много польской молодежи училось в Виттенбергском и других немецких университетах. Три года спустя после спора в Виттенберге[38], в 1520 г. съехалось в Петрокове польское духовенство и запретило полякам читать немецкие протестантские сочинения: так быстро и успешно они здесь распространялись. Поддерживая духовенство, и польское правительство на Торунском съезде того же года издало постановление, грозившее конфискацией имущества и вечным изгнанием всякому, кто будет ввозить, продавать и распространять в Польше сочинения Лютера и других протестантов. Эти строгие запрещения все усиливались: через несколько лет угроза конфискацией была заменена угрозой смертной казни. Но все это не помогало.

Протестантизм овладевал польским обществом; даже киевский бискуп Пац открыто проповедовал лютеранский образ мыслей. Из Польши и других соседних стран протестантизм проникал и в Литву. Около половины XVI в. здесь в 700 католических приходах уцелела едва тысячная доля католиков; остальные прихожане перешли в протестантство. Прусский Тевтонский орден в 1525 г. отпал от римской церкви вместе со своим магистром Альбертом, который принял титул герцога. В этом ордене стали появляться переводы протестантских сочинений на литовский язык. Главным распространителем протестантизма в Литве был учившийся в северной Германии и получивший там степень доктора литвин Авраам Кульва, который потом нашел себе преемника в немецком священнике Винклере. Оба эти проповедника распространяли лютеранство. Еще успешнее прививался там кальвинизм, поддерживаемый влиятельным литовским магнатом Николаем Радзивилом Черным, двоюродным братом королевы Варвары, сначала тайной, а потом явной жены короля Сигизмунда-Августа.

В начале второй половины XVI в. огромное большинство католического дворянства уже перешло в протестантизм, увлекши за собою и некоторую часть литовско-русской православной знати — Вишневецких, Ходкевичей и др. Эти успехи протестантизма и подготовили Люблинскую унию 1569 г. Протестантское влияние ослабило энергию католической пропаганды среди Литовской Руси. Последние Ягеллоны на польском престоле — Сигизмунд I и Сигизмунд II Август (1506–1572) — были равнодушны к религиозной борьбе, завязавшейся в их соединенном государстве. Сигизмунд-Август, мягкий и праздный гуляка, воспитанный среди новых веяний, насколько ему позволяло государственное его положение, даже покровительствовал новым учениям, сам выдавал для чтения протестантские книги из своей библиотеки, в придворной церкви допускал проповеди в протестантском духе; ему было все равно при выезде из дворца в праздник, куда ехать, в костел или в кирку. Покровительствуя протестантам, он благоволил и к православным; постановление Городельского сейма, запрещавшее православным занимать государственные и общественные должности, он в 1563 г. разъяснил так, что разъяснение было равнозначно отмене. С ослаблением католической пропаганды, которую поддерживали прежние короли, православное население Литвы перестало относиться боязливо или враждебно к польскому правительству. Этот поворот в народном настроении и сделал возможным продолжение политической унии Литвы с Польшей. Сигизмунд-Август приближался к смерти бездетным; с ним гасла династия Ягеллонов, и, следовательно, сам собою прекращался династический союз обоих государств.

Пока католическая пропаганда, покровительствуемая польским правительством, действовала в Литве очень напряженно, православное литовско-русское население не хотело и думать о продлении союза. Поднимался тревожный вопрос о дальнейших отношениях Литвы к Польше. Но благодаря веротерпимости или благожелательному индифферентизму Сигизмунда-Августа православные перестали пугаться этой мысли. Противодействия продлению унии можно было ожидать только от литовских вельмож, которые боялись, что их задавит польская шляхта, рядовое дворянство, а литовско-русское дворянство именно потому и желало вечного союза с Польшей.

В январе 1569 г. собрался в Люблине сейм для решения вопроса о продлении унии. Когда обнаружилось противодействие этому со стороны литовской знати, король привлек на свою сторону двух влиятельнейших магнатов Юго-Западной Руси: то были Рюрикович князь Константин Острожский, воевода киевский, и Гедиминович князь Александр Чарторыйский, воевода волынский. Оба эти вельможи были вождями православного русско-литовского дворянства и могли наделать королю много хлопот.

Князь Острожский был могущественный удельный владелец, хотя и признавал себя подданным короля; во всяком случае он был богаче и влиятельнее последнего, располагал обширными владениями, захватывавшими чуть не всю нынешнюю Волынскую губернию и значительные части губерний Подольской и Киевской. Здесь у него было 35 городов и более 700 сел, с которых он получал дохода до 10 миллионов злотых (более 10 млн. руб. на наши деньги). Эти два магната и увлекли за собой юго-западное русское дворянство, и без того тяготевшее к шляхетской Польше, а за ним последовало и литовское, что и решило вопрос об унии. На Люблинском сейме политический союз обоих государств был признан навсегда неразрывным и по пресечении династии Ягеллонов. Вместе с тем соединенное государство получило окончательное устройство.

Польша и Литва соединялись как две равноправные половины единого государства, называвшиеся первая Короной, вторая Княжеством, а обе вместе получили название Речи Посполитой. Это была республикански устроенная избирательная монархия. Во главе управления становился король, избираемый общим сеймом Короны и Княжества. Законодательная власть принадлежала сейму, составлявшемуся из земских послов, т. е. депутатов шляхты, только шляхты, и сенату, состоявшему из высших светских и духовных сановников обеих частей государства. Но при общем верховном правительстве, органами которого были сейм, сенат и король, обе союзные части Речи Посполитой сохраняли отдельную администрацию, имели особых министров, особое войско и особые законы.

Для истории Юго-Западной Руси всего важнее были те постановления Люблинского сейма, по которым некоторые области этой Руси, входившие в состав Литовского княжества, отходили к Короне: это были Подляхия (западная часть Гродненской губ.), Волынь и Украйна (губернии Киевская и Полтавская с частью Подольской, именно с Браславским воеводством, и с частью Черниговской). При таких обстоятельствах состоялась Люблинская уния 1569 г. Она сопровождалась чрезвычайно важными следствиями, политическими и национально-религиозными, для Юго-Западной Руси и всей Восточной Европы.