Взгляд на крепостного крестьянина, как на полную собственность владельца
Вообще в законодательстве первой половины XVIII в. о крепостных крестьянах более пробелов и недомолвок, чем ясных и точных определений. Эти недомолвки и пробелы и дали возможность установиться взгляду на крестьянина, как на полную собственность владельца. Припомним, что землевладельческие понятия и привычки Древней Руси выработались на рабовладении; древние землевладельцы эксплуатировали свои вотчины преимущественно при помощи рабов.
Вожак с медведем (Этнографическая выставка 1867 г.)
Пользуясь недомолвками закона, эти понятия и привычки они постепенно стали переносить и на крепостных крестьян, вопреки закону, смотревшему на крестьян, как на государственных податных плательщиков. К половине XVIII в. такой взгляд был уже вполне готов, и его усвояют правительственные лица. В наказе одного правительственного учреждения депутату в комиссию 1767 г. мы встречаем заявление желания, чтобы был установлен закон, как поступать с помещиком, от побоев которого причиняется смерть крестьянину. Это желание поражает своею странностью: каким образом могли забыть закон XVII в., который точно разрешал этот случай?
Помещик по Уложению, от истязаний которого умрет крестьянин, сам подвергался смертной казни, а осиротелая семья крестьянина обеспечивалась из имущества убийцы. Екатерина в своем «Наказе» выразила желание, чтобы законодательство сделало нечто полезное и «для собственного рабов имущества». Каким образом могла прийти Екатерине мысль, что крепостной крестьянин есть раб, когда она знала, что этот крестьянин нес государственное тягло, а рабы не подлежат тяглу?
В том же «Наказе» Екатерина высказывает мысль, что земледелие не может там процветать, где «никто не имеет ничего собственного»; речь, очевидно, идет о крепостных крестьянах. Но разве закон объявил имущество крестьянина полной собственностью владельца? Такого закона не существовало; напротив, известно, что при Петре казна вступала в сделки с крепостными крестьянами, которые брали казенные подряды и сами отвечали на суде за принятые обязательства. Таким образом, сами правительственные люди во второй половине XVIII в. признавали уже известные последствия взгляда на крепостных, незаметно установившегося в первой половине века.
