История России. Смутное время

Весть о разгроме царского войска под Клушино быстро достигла Калуги. Лжедмитрий II тут же связался с П. Сапегой и пообещал ему хорошую плату за службу. Гетмана его предложение устроило, поскольку в ставке Сигизмунда у него было неопределенное положение. В итоге объединенное войско самозванца двинулось к Москве. По дороге оно столкнулось с крымскими и ногайскими татарами, которые шли на помощь В.И. Шуйскому. С ними были и московские бояре: князья И.М. Воротынский, Б.М. Лыков и окольничий A.B. Измайлов. На р. Нара разгорелось ожесточенное сражение. Татары бились настолько ожесточенно, что едва не разгромили лагерь, в котором находился Лжедмитрий. Но потом Сапеге все же удалось отбить их атаки. После этого мурзы заявили боярам, что возвращаются в степи, т. к. им нечем кормить лошадей. Отойти к Москве пришлось и Лыкову с Воротынским.

Это позволило самозванцу двинуться к Боровску. Там стоял 10-тысячный полк царя. Вновь разгорелось сражение. На этот раз силы оказались неравными, и город был взят. Следующей целью Лжедмитрия стал Пафнутьев монастырь, который представлял собой мощную крепость.

В Новом летописце содержится описание героической обороны этого монастыря:

«Вор же приде под Похнутьев монастырь. В Похнутьеве в монастыре сидеша во осаде многие люди, а воеводы быша: князь Михайло Волконской, да Яков Змеев, да Офонасей Челищев. Литовские же люди к монастырю приступаху великими приступы и не можаху ничево им зделати. Вложи же враг в воевод мысль злую в Якова Змеева да в Офонасья Челищева, и начаша умышляти, како бы им здати чюдотвоцов дом. Воевода же князь Михайло Волконской в той думе с ними не был и не ведал у них той злой думы. Внезапу же окаянный повелеша отворити острожные ворота. Литовские же люди и русские воры внидоша во врата. Князь же Михайло же Волконской, видя свое неизможение, побежа в церковь. Те же воеводы зваху ево на встречю. Он же им отказа: «Умереть де мне у гроба Пафнутья чюдотворца». Литва же внидоша в монастырь и начаша сещи. Многие же люди побегоша в церковь. Той же князь Михайло въста в дверех церковных и с ними бился много и изнемог от великих ран и паде в церкви у крылоса левого. Литовские же люди внидоша в церковь и начаша сещи игумена и братью и тово воеводу тут убиша и побиша всяких людей в монастыре по числу 12 000… Последние же люди, кои остались в монастыре, выкопаша две ямы и их погребоша… Того же князь Михайлова кровь прыснула на левой крылос на камень. И многижда той кровь скребляху и мыша. Не можаху тое крови ни соскрести, ни смыти». (ПСРЛ. Т. 14. Указ. изд. С. 98–99.)

Далее войско самозванца направилось к Коломне. Оборону города возглавляли бояре и князья М.С. Туренин и Ф.Т. Долгорукий. Они не были склонны к измене царю Василию. Но голова одной из сотни М. Бобынин подговорил горожан сдаться. В итоге жители Коломны поцеловали крест Лжедмитрию и открыли ворота перед его войском. Более того, они отправили своих гонцов в Каширу и Зарайск и посоветовали населению этих городов последовать их примеру. Воевода Каширы боярин князь Г.П. Ромодановский пытался «стоять за правду» и не хотел склонять голову перед явным авантюристом. Но сторонники самозванца пригрозили, что убьют его. В итоге воевода был вынужден смириться.

Но в Зарайске сторонники Лжедмитрия столкнулись с непредвиденным препятствием в лице местного воеводы. Князь Д.М. Пожарский оказался изобретательным, мужественным и стойким в борьбе с ними. В Новом летописце его подвиг описан так:

«В Зараском же городе в та время был воевода князь Дмитрей Михайлович Пожарской. И придоша же на него всем градом, чтоб поцеловать крест Вору. Он же стал в крепости не с великими людьми. Они же приходяху, хотяху его убити. Он же отнюдь ни на что не прельстился. Никольской же протопоп Дмитрей крепляше его и благословляше умерети за истинную православную веру. Он же наипаче укрепляшесь. Видя же он свое неизможение и заперся в каменном городе с теми, которые стояху по правде; в городе же у тех мужиков животы и запасы все, а в остроге у них нету ничево. Те же воры, видя свое неизнеможение, прислаша в город и о том винишаси и целовати бе крест на том: «Хто будет на Московском государстве царь, тому и служить»… И на том укрепися крестным целованием, и начата бытии в Зараском городе без сколебания и утвердишася меж себя и на воровских людей начата ходити и побивати, и град Коломну опять обратиша». (ПСРЛ. Т. 14. С. 99.)

Самозванец же в это время двигался к Москве и вскоре расположился в Николо-Угрешском монастыре. Для царя Василия, уже не имевшего войска, его близкое нахождение представляло большую опасность. Это хорошо понимал не только он сам, его ближайшие родственники, но и горожане. Многие из них понимали, что могут пострадать заодно с непопулярным царем.

Вторую опасность представлял гетман С. Жолкевский, который остановился со своим войском в Можайске. Сражаться с ним тоже было некому. К тому же вскоре выяснилось, что гетман предлагал русским людям целовать крест королевичу Владиславу, и жители Борисова, Погорелова Городища, Ржева, Можайска и даже монахи Иосифова монастыря согласились это сделать.