Сто великих музыкантов

«Менухин пережил трагедию, быть может самую страшную для музыканта — профессиональную болезнь правой руки, — пишет Л.Н Раабен. — Очевидно, она была результатом "переигранного" плечевого сустава (руки Менухина несколько короче против нормы, что, однако, в основном сказалось на правой, а не левой руке). Но несмотря на то что подчас Meнухин с трудом опускает смычок на струны, с трудом доводит его до конца, сила его щедрого таланта такова, что этого скрипача нельзя достаточно наслушаться. У Менухина слышишь то, что ни у кого другого — каждой музыкальной фразе он придает неповторимые нюансы; любое музыкальное творение словно освещается лучами его богатой натуры. С годами его искусство становится все более теплым и человечным, продолжая оставаться в то же время "по-менухински" мудрым».

Иегуди Менухин родился в Нью-Йорке 22 апреля 1916 года в семье эмигрировавшей из России за шесть лет до того. После рождения сына семья переехала в Сан-Франциско.

Мать Иегуди прекрасно играла на фортепиано и виолончели. Мальчику не было и двух лет, когда родители стали брать его с собой на концерты симфонического оркестра.

Когда Менухину исполнилось 5 лет, тетка купила ему скрипку и мальчика отдали в обучение Зигмунду Анкеру. Первые попытки овладеть инструментом оказались для него очень трудными, вследствие укороченности рук. Но уже через полгода после начала занятий Иегуди смог выступить в ученическом концерте фешенебельного отеля «Фермонт».

С семи лет с мальчиком стал заниматься концертмейстер симфонического оркестра Луис Персингер — музыкант большой культуры и отличный педагог. «Однако в занятиях с Менухиным Персингер допустил много ошибок, роковым образом сказавшихся, в конце концов, на исполнительстве скрипача, — пишет Раабен. — Увлекаясь феноменальными данными мальчика, его быстрым прогрессом, он мало внимания обращал на техническую сторону игры. Последовательного изучения техники Менухин не прошел. Персингер не сумел распознать, что физические особенности организма Иегуди, укороченность его рук, таят в себе серьезные опасности, которые в детстве не проявлялись, но в зрелом возрасте стали давать о себе знать».

Необычайный талант мальчика обратил на себя внимание местного мецената Сиднея Эрмана. Последний дал совет отправить мальчика на обучение в Париж, чтобы тот мог получить настоящее музыкальное образование. Материальные затраты Эрман брал на себя. Осенью 1926 года семья Менухиных отправилась в Европу. В Париже Иегуди встретился с известным скрипачом, композитором и дирижером Джордже Энеску.

Энеску стал для Иегуди не только педагогом и воспитателем, но и вторым отцом и другом: «Если какой-то великий человек испытывает сомнения, то ученики его всегда это оправдывают. Для меня Энеску навсегда останется тем эталоном, с которым я сравниваю всех остальных. Даже если пренебречь теми неуловимыми качествами, которые мы выражаем, пусть и неточно, словом "присутствие", и покровом таинственности, которая усиливает мое преклонение перед ним, то и в этом случае его совершенство как музыканта остается феноменальным».

Разлученный с Энеску в период Второй мировой войны, Менухин немедленно полетел в Бухарест при первой же возможности. Он посетил умирающего Энеску в Париже.

Кстати, именно ему Энеску завещал свои драгоценные скрипки. А пока по возвращении в Париж Менухин выступает в двух концертах оркестра Ламуре. В 1927 году юный скрипач едет в Нью-Йорк, где производит сенсацию первым же концертом в Карнеги-холл.

Уинтроп Сержент так описывает это выступление: «Многие нью-йоркские любители музыки еще помнят, как в 1927 году одиннадцатилетний Иегуди Менухин, упитанный, страшно самоуверенный мальчуган в коротких штанишках, носках и рубашке с открытым воротом, вышел на эстраду Карнеги-холла, встал перед Нью-Йоркским симфоническим оркестром и исполнил скрипичный Концерт Бетховена с законченностью, не поддававшейся никакому разумному объяснению. Оркестранты плакали от восторга, а критики не скрывали своей растерянности».

Позднее, в 1945 году, в журнале «Советское искусство» Давид Ойстрах писал: «С 12 лет началась широкая концертная деятельность "вундеркинда" Менухина, принесшая ему мировую славу. В чем причина столь блестящего успеха Менухина?

Овладевая высотами виртуозного мастерства, он в силу природного художественного чутья одновременно добивается крупных успехов и в исполнении труднейших классических произведений, требующих безупречного чувства стиля и предельной выразительности.

Неутомимая работа над культурой звука, я бы сказал проще — над техникой звучания, привела скрипача к замечательным результатам, благодаря которым выразительность его исполнения, певучесть, разнообразие красок еще больше обогащают его искусство.

В пластинках 14-летнего Менухина мы находим — наряду с искрящейся "Кампанеллой" Паганини — запись транскрипции известной песни Любацщ из оперы Римского-Корсакова "Царская невеста". Если первая пьеса ставит перед исполнителем задачу овладения виртуозным мастерством, однако же доступным многим молодым исполнителям, то вторая, требу, ющая исключительной драматической силы, выразительности певучей кантилены, широчайшего дыхания, явилась бы камнем преткновения и для первоклассных артистов.

Молодой Менухин превосходно справился с этой задачей. Среди исполнительских достижений Менухина — столь различные по стилю и характеру произведения, как сонаты Баха, концерт Паганини, "Испанская симфония" Лало, концерты Моцарта и т. д.».

К Менухину приходит мировая слава. В Берлине полиция с трудом сдерживала толпу на улице, в то время как слушатели устроили ему 45-минутную овацию.

Капельмейстер дрезденской оперы Фриц Буш отменил очередной спектакль, чтобы иметь возможность продирижировать концертом Менухина. В Риме, в концертном зале Аугустео, пытаясь пробиться внутрь, толпа разбила десятка два окон. В 1931 году Менухин получил первую премию на конкурсе Парижской консерватории.

Интенсивное концертирование продолжалось до 1936 года. Музыкант внезапно отменил все концерты. Полтора года со всей семьей — родителями и сестрами — он жил в купленной вилле близ Лос-Гатоса, в Калифорнии.

Менухин объяснял свое отшельничество необходимостью проверить себя и познать сущность того искусства, которым он занимается. «Даже ценою риска потерять в будущем все золотые яйца, мне нужно было узнать, каким образом гусыня их несла».

Похоже, уже тогда появились первые симптомы болезни. В середине 1938 года музыкант выходит из добровольного заточения. В том же году он женится на Ноле Николас. От этого брака у Иегуди было двое детей: девочка, родившаяся в 1939 году, и мальчик — в 1940 году.

За время Второй мировой войны Менухин дал около 500 концертов «во всех военных лагерях от Алеутских островов до Карибского моря, а потом и по другую сторону Атлантического океана», — как пишет Уинтроп Серджент. В конце 1943 года музыкант отправляется в Англию и здесь развертывает интенсивную концертную деятельность. А когда союзные армии перешли в наступление, он первым из музыкантов мира играл в освобожденном Париже, Брюсселе, Антверпене.

В сентябре 1944 года в Лондоне Менухин встретился с английской балериной Дианой Гоулд. То было началом взаимной горячей любви. Диана обладала душевными качествами, особенно импонировавшими Иегуди. 19 октября 1947 года они поженились. От этого брака родилось двое детей — Джералд в 1948 году и Иеремия — три года спустя.

Вскоре после победы над фашизмом Менухин предпринял поездку по странам-союзникам, включая Францию, Голландию, Чехословакию и Россию.

В феврале и марте 1952 года состоялась памятная поездка музыканта в Индию. Здесь он встречался с Джавахарларом Неру и Элеонорой Рузвельт. Страна поразила его. Он увлекся ее философией, изучал теорию йогов.

Во второй половине 1950-х годов обострилась давняя профессиональная болезнь. Однако Менухин не сдался. И хотя его правая рука оказалась не в полном порядке, он продолжил выступления и делал это блистательно!

Менухин совершает длительные турне, устраивает ежегодные музыкальные фестивали в Англии и Швейцарии, дирижирует, занимается педагогикой.

Не раз маэстро выступал в нашей стране. Он был одним из первых, кто приехал в Москву после окончания Второй мировой войны в 1945 году, затем выступал здесь в 1962 году, находясь на вершине славы, гостил и в 1971 году как президент Международного музыкального совета Во время первых гастролей Менухина поразила живая реакция москвичей на его концерт. «Я думаю сейчас о том, сколь благотворно для художника общение с такой аудиторией, которую я нашел в Москве, — чуткой, внимательной, пробуждающей в исполнителе чувство высокого творческого горения и желания вновь приехать в страну, где музыка так полно и органично вошла в жизнь и быт народа…»

Рецензией на выступление Менухина откликнулся Л. Оборин: «Основная сфера творчества этого великолепного скрипача — произведения больших форм. Ему менее близок стиль салонной миниатюры или чисто виртуозных произведений… Стихия Менухина — крупные полотна, но он также безукоризненно выполнил ряд миниатюр».

Оборин отмечает огромную пальцевую технику и поразительный по силе и красоте звук скрипача.

Спустя много лет, в 1987 году выдающийся скрипач вновь приехал в Москву Вот что пишет об одном из тех концертов А.А. Золотов: «Что же поведал выдающийся музыкант из Великобритании своим московским слушателям, о чем пел?

Оставляю молодым скрипачам и обучающимся игре на скрипке детям обсуждать в своем кругу технологические проблемы перешагнувшего определенный возрастной рубеж великого скрипача.

Мне дорога та тишина, что рождается под смычком Менухина. Сози-Дая эту звуковую тишину, артист словно зовет своих слушателей, зовет собратьев-музыкантов приблизиться к сотворению животворящей тишины в мире, в искусстве, в каждодневной жизни.

Просветленный, я бы сказал, просиянный звук Иегуди Менухина колдовски воздействует на слушателя, хотя артист словно и не обращается к публике "непосредственно". Он обращен к самому себе и к высшим силам добра, миру и небу, обращен к воодушевляемой им самим сфере вокруг музыканта — жизненному пространству музыки. Мы слышим звуки внутренней речи и, проникаясь ими, проникаемся тишиной. Идеальный образ тишины и мира, то есть Гармонии мира, что живет в душе художника и охраняет эту душу, рождается вдруг в пределе концертной залы.

С радостью для себя я отметил, что тот Менухин, которого слушал ранее, не только не отступил от завоеванных им позиций в искусстве, но продолжает их отстаивать, хотя это и непросто: все больше скрипачей вокруг играют и громче, и мощнее, в их эстетическую установку входит уже "непосредственное" обращение к публике, зазывание публики.

У Менухина между тем — интеллектуальное сосредоточение в звуке. Hi именно это интеллектуальное сосредоточение рождает звук особой содержательности, особой полетности. Процесс звукоизвлечения у Менухина (я могу сравнить его лишь с манерой звукоизвлечения, которой добился отэ своего ленинградского филармонического оркестра Евгений Мравинский) как бы лишен материальности, освобожден от "породы". Словно неким лазером высвечивает Менухин облик музыкального текста во всех его деталях, и одновременно в неразделимой гармонической цельности.

Звук у Менухина — это сама идея. Игра Менухина светит и горит честью и особым блеском. Не сверкающим и ослепляющим, а матовым неземным, сказали бы в старину, — блеском ума, возвышенной страстью духовного приятия мира и примирения с ним.

В одном из древних индийских трактатов мысль сопоставляется с дождем. Мне кажется, что музыкальная мысль Менухина — это своеобразный звуковой дождь, который не обрушивается на слушателей, не смывает все на своем пути, но омывает уставшего путника, возвращает ему силы, внушает веру и успокоение».

До самой смерти в 1999 году Менухин не прекращал концертной деятельности. В последние годы он жил в Лондоне, а в 1991 году стал гражданином Великобритании. На новой родине он основал школу для музыкально одаренных детей.

Уинтроп в своей статье подробно описывает облика Менухина: «Коренастый, рыжеволосый, голубоглазый с мальчишеской улыбкой и чем-то совиным в лице, он создает впечатление человека простодушного и вместе с тем не лишенного изысканности. Говорит он элегантным английским языком, тщательно подбирая слова, с акцентом, который большинство его земляков-американцев считает британским. Он никогда не выходит из себя и не употребляет грубых выражений. Его отношение к окружающему миру представляется соединением заботливой учтивости с непринужденной любезностью.

Хорошеньких женщин он называет "прелестными дамами" и обращается к ним со сдержанностью вполне благовоспитанного человека, выступающего с речью на собрании. Несомненная отрешенность Менухина от некоторых банальных сторон жизни побудила многих друзей уподобить его Будде: и действительно, его заинтересованность вопросами вечного значения в ущерб всему временному и преходящему предрасполагает его к необычайной забывчивости в суетных мирских делах. Хорошо это зная, его жена не удивилась, когда недавно он вежливо осведомился о том, кто такая Грета Гарбо».

Далее Уинтроп пишет: «Подобно большинству концертирующих артистов, Менухин, в силу необходимости, ведет беспокойный образ жизни. Его жена англичанка называет его "агентом по распространению скрипичной музыки". У него есть собственный дом — и весьма внушительный, — расположенный среди холмов около городка Лос-Гатос в ста километрах к югу от Сан-Франциско, но он редко проводит в нем больше одной-двух недель в году. Наиболее характерная для него обстановка — это каюта океанского парохода или купе пульмановского вагона, занимаемые им во время почти беспрерывных концертных турне. Когда с ним нет жены, он входит в пульмановское купе с чувством какой-то неловкости: ему, вероятно, кажется, нескромным занимать одному место, предназначенное для нескольких пассажиров. Но отдельное купе более удобно ему для выполнения различных физкультурных упражнений, предписываемых восточным учением йога, приверженцем которого он стал несколько лет назад. По его мнению, эти упражнения имеют прямое отношение к его здоровью, по всей видимости — превосходному, и к его душевному состоянию, по всей видимости — безмятежному. В программу этих упражнений входит стояние на голове в течение пятнадцати или двенадцати минут ежедневно — подвиг, при любых условиях связанный с необыкновенной координацией мускулов, в раскачивающемся же поезде или на пароходе во время бури требующий сверхчеловеческой выносливости».