Black Sabbath

После относительного успеха альбома «Headless Cross» перед «Black Sabbath» наконец-то забрезжил луч надежды: кажет­ся, черная полоса в жизни группы закончилась, уступив место белой. Следует заметить, что отношения между Тони Айомми и Тони Мартином были просто прекрасными (как отметил сам Мартин, «возможно, я просто напрягал его меньше всех!»). Остальные музыканты - верный Джефф Николе и серьезная, жесткая ритм-секция в составе настоящих профессионалов Нила Мюррея и Кози Пауэлла - образовали небольшой, но сплоченный и прежде всего активно взаимодействующий коллектив. Несмотря на то что все участники квинтета были несомненно талантливы, ни один из них не был настолько тщеславным, чтобы пытаться перетянуть одеяло на себя.

Не откладывая в долгий ящик, Айомми, при поддержке «IRS», приступил к созданию нового альбома. Запись началась в феврале 1990-го в студии «Woodcray Studios», располагав­шейся в Беркшире, Уэльс. На лето уже было назначено турне: группа серьезно готовилась к долгому путешествию, в котором музыканты планировали выступить во всей красе, подтвердив свой возврат на былые позиции.

Оззи в следующем месяце выпустил миньон, состоящий из записей с концертов его предыдущего турне. Пластинку было решено назвать «Oust Say Ozzy». Если «Sabbath» со­биралась догнать своего бывшего вокалиста, ей предстояло серьезно потрудиться: мини-альбом, состоящий из шести песен, был великолепным, зафиксировав все лучшие моменты феноменального живого шоу группы. При сведении на первый план был выдвинут бас Гизера Батлера во всей своей красе и мелодичности. Кроме того, из пластинки становилось понятно, как уникален и виртуозен стиль Закка Уайлда (чего стоят одни его фирменные безжалостные, рваные гармонии). Гитарист одинаково подходил как для старого материала времен «Sabbath», так и более нового, эры Рэнди Роудса и Джейка Ли. Список композиций - «Miracle Man», «Bloodbath In Paradise», «Shot In The Dark», «Tattooed Dancer», «Sweet Leaf» (неожи­данный, но удачный выбор) и бессмертная «War Pigs» - удо­влетворял буквально каждого, от фанатов Оззи времен «Sabbath» до самых юных поклонников певца.

Оззи был в восторге от грандиозного Московского фе­стиваля, на котором ему удалось выступить. Впрочем, и там не обошлось без некоторых накладок. Как позднее Шэрон призналась журналистам, «нам обещали конкретное место в списке выступающих, а когда мы прибыли на место, сразу же выяснилось (кто бы сомневался), что все будет происходить не так. Оззи был очень недоволен, поскольку мы еще за неделю до этого собирались отказаться от выступления, потому что все, что нам обещали, было ужасно далеко от реальности. Организаторы шоу в Москве вызвали нас и сказали, что они не обещали нам вот этого, этого, а еще вот этого, и что осталь­ное мы таки получим. Поэтому я связалась с [одним из орга­низаторов, а кроме того - менеджером „Motley Crue"] Доком Макги и сказала: „Док, это не про нас. Мы очень хотели вы­ступить в России, но это ваша поездка. Это шоу Дока Макги. Так что мы не участвуем, удачи. Пока!" Потом он стал букваль­но умолять нас поехать и клялся, что он, как и обещал, предо­ставит Оззи специальное место.

Расставив все по местам, уже через десять часов мы были в аэропорту. Конечно же, по прилете в Россию мы выяснили, что ничего не изменилось. Потом Оззи снова сказал, что не выйдет выступать, и поменял свое решение только из-за пу­блики. Помнится, Оззи сказал: „Хорошо, я буду выступать, потому что я не могу разочаровать поклонников". В итоге он вышел на сцену и отыграл свое шоу.

Но то, что нас завлекли на этот фестиваль обманом, само по себе очень нас оскорбило. К тому же мы и не представ­ляли себе, как популярен был Оззи в России. А Док знал, он же уже выступал в этой стране, при этом ему и в голову не пришло прийти к нам и сказать: „Ребята, вы даже не пред­ставляете, как русские любят Оззи…" Сейчас мы с юмором вспоминаем этот опыт, а тогда нам было совсем не до смеха: эти две недели прошли как в аду - какие-то мутные из­менения, перетасовки, постоянная путаница…»

Шэрон также добавила: «Когда мы вернулись, последовал звонок из компании „Вэриг эйрлайнс". Нам сказали, что при­езжает глава этой корпорации. Его визит должен был про­длиться всего один день, и, когда его спросили, чем бы он хотел развлечься, он ответил, что желает познакомиться с Оззи Осборном. Так вот, нас спросили, не сможем ли мы вы­кроить полчаса времени Оззи, чтобы глава компании смог с ним встретиться. Мы согласились, и Оззи встретился с ним в офисе „Вэриг". Глава компании был очень любезен, и сказал нам: „Как только вы приедете в Россию, звоните мне в любое время, и я пришлю за вами самолет. Специальный самолет только для вас. Сможете взять туда друзей, родственников - кого захотите. В России вам не придется платить ни за один билет на самолет, я об этом позабочусь". И я твердо уверена, что эти слова не были обычной английской или американ­ской чепухой. Это было не вранье - такие люди не врут. Мы случайно стали свидетелями того, как у них на самом деле принято решать бизнес-вопросы».

Летом 1990 года, после того как он оставил группу Оззи, Гизер Батлер провел некоторое время с семьей. Во время ви­зита в Миннеаполис, к родне жены, ему неожиданно позвонил Ронни Джеймс Дио, группа которого, «Dio», ставшая к этому времени весьма успешной, давала концерт в тамошнем зале «The Forum». Как вспоминает Гизер, «я не знал, что и думать, ведь мы с ним не разговаривали восемь лет. Он мог хотеть чего угодно: просто мило побеседовать или подослать ко мне наемного убийцу. В итоге мы с ним прекрасно пообщались: пока он был на сцене, я пропустил пару пива в гримерке, а затем Ронни предложил мне с ним сыграть». После того как Гизер в качестве приглашенной звезды выступил на том шоу, ему пришла в голову мысль: если участники первого состава «Sabbath» никак не могут договориться о воссоединении, по­чему бы не попробовать возродить второй?

Первого сентября на лейбле «IRS» вышел новый альбом «Sabbath», «Туг». Его обложка была оформлена в духе север­ной мифологии: скажем, все надписи были стилизованы под руны. Альбом выглядел интригующе, таким он и оказался. Первая композиция, «Anno Mundi (The Vision)» начинается чистым гитарным арпеджио в сопровождении хора (в действительности это многократно записанный голос Тони Мартина), поющего на латыни: «Spirito sanctus, anno anno mundi». Далее интро перерастает в бурю гитар и клавиш, сквозь которую пробивается великолепный высокий голос Мартина. На четвертой минуте песня делает небольшое от­ступление, возвращаясь к неземным начальным пассажам, после чего снова продолжаются эпические, в духе пауэр-метала, риффы.

«The Law Maker» - более традиционная вещь, которая открывается вихрем ударных Пауэлла. «Таинственный и злоб­ный, одним лишь именем своим пугает он народ», - вычур­но возглашает Мартин под аккомпанемент стандартного рок-риффа, в котором нет совершенно ничего нового. По длинно­му эффектному соло становится ясно, что Айомми на этот раз решил изменить своей искрометной манере игры на гитаре - быстрой, обильно украшенной искусными финтами, - ради более спокойного и эпического звучания. То же самое чувству­ется и в «Jerusalem» - медленной, торжественной композиции, в которой, пожалуй, чересчур много тягучих клавиш. Музыканты все еще в форме, хотя Мюррея почти не слышно за мощными гитарами и клавишными аранжировками, и по всему видно, что новый альбом продолжает и развивает идеи, заложенные на предыдущих пластинках.

Следующая песня - «The Sabbath Stones» - длится поч­ти семь минут. Она стала настоящим ядром альбома - ком­позиция исполнена в лучших традициях «Sabbath» (такие динозавры есть практически на каждом альбоме группы). В «The Sabbath Stones» музыкантам великолепно удается обыграть тему библейских десяти заповедей. Длина компо­зиции позволяет Мартину показать все, на что он способен; его вокал прерывается лишь несколькими паузами, которые заполняют Айомми со товарищи. На середине песни темп на­чинает ощутимо ускоряться, придавая ей атмосферу классических работ группы.

Следующая композиция - божественный клавишный инструментал под названием «The Battle Of Туг» - также написана в традициях «Sabbath»: в ней Айомми суммирует свои ощущения, навеянные основной идеей альбома. Тор, как позже пояснил гитарист, - это норвежский бог, сын Одина, ко­торый, согласно верованиям скандинавов, был богом войны, оружия и прочих «металлических» штук. Тема норвежской мифологии продолжает раскрываться в следующих песнях - «Odin's Court» и «Valhalla». Первая - весьма впечатляющая акустическая баллада, a «Valhalla» - более традиционный рок-боевик. И в той и в другой Мартин в особо напыщенной манере поет о таинственных далях, глазах ворона, драккарах и прочих фэнтезийных вещах, которые сегодня кажутся устаревшими, однако в плане музыки обе песни настолько хороши, что в целом звучат отлично.

«Feels Good To Me» гораздо более прозаична («Ты ошиба­ешься, решив, что я боюсь любить»), и ее легко можно пере­путать с каким-нибудь тоскливым завыванием очередных глэм-рокеров. С другой стороны, атмосферные вставки в ней просто прекрасны. Следующая композиция «Heaven In Black» - удачный выбор для завершения альбома, сплошное месиво из жестких риффов Айомми и чеканного ритма в ис­полнении Мюррея и Пауэлла. «Не бойся, и ты никогда не упу­стишь любви», - обещает Мартин, и «Туг» заканчивается, теряясь в каскаде звуковых эффектов.

Турне, последовавшее за альбомом (состав музыкантов оставался все тем же), имело в Европе и Британии большой успех, до ноября погрузив «Sabbath» в гастрольную жизнь. Фанаты восторженно встречали кумиров: на заре девяностых появилось новое поколение металхэдов, для которых агрес­сия экстремальных стилей металла была слишком примитив­ной. Предпочитая эпичность традиционного хеви-метала и техничность трэша, эти люди, в большинстве своем жившие в германоязычных странах и Скандинавии, тянулись к быст­рым, но мелодичным коллективам вроде «Helloween», который стал первооткрывателем жанра пауэр-метал. Именно к тем, кто в конце девяностых стал называть творчество групп типа «Hammerfall» «истинным металлом», и относились новооб-ретенные фанаты «Sabbath».

Ключевые концерты турне были полны сюрпризов, вроде участия приглашенных звезд. Так, поклонники смогли увидеть, как «Sabbath» выступает с Брайаном Мэем и Иэном Гилланом, не говоря уже о Гизере Батлере, чье присутствие вновь дало очередной толчок слухам о грядущем воссоединении ориги­нального состава группы. Кстати, в декабре Батлер еще раз занял место басиста, заменив Мюррея, продолжившего свою небезуспешную карьеру сессионного музыканта. Около ме­сяца группа, теперь в составе Айомми с Батлером плюс Мартин, Николе и Пауэлл, активно обсуждала свой следующий шаг. В угоду витающим в воздухе намекам на воссоединение, в январе 1991 года музыканты торжественно объявили, что Тони Мартина заменит Ронни Джеймс Дио. Мартин, для которого это решение в некотором роде ста­ло ударом в спину - ведь то, что «Sabbath» выбралась из ямы, в которой она оказалась после «Seventh Star» и «The Eternal Idol», во многом было именно его заслугой, - незамедлительно заключил контракт с одним европейским лей­блом на выпуск сольного альбома. Как он позже пояснил, «пока Ронни пел в „Sabbath", я записывал сольный альбом. На сегодняшний день у меня подписан контракт с немецким лейблом „Polydor". Мой сольник называется „Back Where I Belong". На нем задействованы тридцать два музыканта, включая Брайана Мэя из „Queen", а сын Ринго Старра Зак играет на барабанах. В один из треков я включил даже цер­ковный хор». О своем прошлом с «Sabbath» он отзывается со смешанными чувствами, особенно обо всем, что касается бизнеса: «У нас были проблемы с лейблом. Они [опять] не хотели рекламировать ни концерты, ни пластинку. Если бы лейбл нам хоть немного помогал, успех был бы еще более внушительным. Многие проблемы в истории „Sabbath" свя­заны не с деятельностью группы, а со всяким дерьмом вроде контрактов, рекорд-компаний и так далее».

Айомми как-то высказал те же самые мысли: «Лично мне было очень сложно. [„IRS"] не поставляла альбом в магази­ны. Я не ожидал, что так будет. Майлз Коупленд лично обе­щал это проконтролировать. Я вообще пошел на сделку с „IRS" в первую очередь благодаря именно этому человеку. Все остальные заинтересованные лейблы желали иметь возможность вмешиваться в творческий процесс, а я этого не хотел. Майлз это заметил и предложил: „Слушай, ты же по­нимаешь, какой нужно делать музыку «Black Sabbath». Ты ее записываешь, я издаю". Мне понравился его подход. После того как мы подписали контракт, Майлз, ровно как и соби­рался, ни во что не вмешивался. Роль человека, который сует свой нос в наши дела, досталась другому, причем тот парень явно нас ненавидел. Так что было непросто». По поводу своих успехов Тони заметил: «„Headless Cross" приняли в Европе лучше всех остальных альбомов».

Удача, очевидно, снова начала улыбаться «Sabbath», и все ожидали, что вернувшийся Дио только укрепит эту тенден­цию. Однако с того момента, как он снова пришел в группу, и до конца девяносто первого года в лагере «Sabbath» не произошло практически ничего, кроме периодических ре­петиций для сочинения нового материала. Воодушевление по поводу нового состава потихоньку спало, и внимание по­клонников переключилось на Оззи, у которого на подходе был новый альбом.

Затишье вокруг «Sabbath» нарушилось только один раз, в сентябре, когда Пауэлл был выведен из строя после про­исшествия на конной прогулке. У лошади, на которой он имел несчастье поехать, случился сердечный приступ, и она умер­ла, достаточно сильно покалечив при падении своего седока. Как вспоминает Гизер, этот инцидент подтолкнул музыкантов к полному восстановлению состава времен альбома 1981 года «Mob Rules»: «Когда Кози, катаясь на лошади, повредил себе таз, Ронни предложил возродить состав времен „Mob Rules"». Это означало найм барабанщика Винни Эписи, который вско­ре присоединился к остальным.

Пауэлла эти события сильно расстроили: «Меня выгнали из группы из-за того, что на меня упала лошадь и я полгода не мог играть. Кроме того, после пары грязных махинаций, Тони внезапно собрал американский состав „Black Sabbath". В роли певца выступил Ронни Джеймс Дио, который пред­ложил взять в качестве ударника Винни Эписи. Я не был согласен с выбором Дио, ведь мы с ним сработались, еще когда вместе играли в „Rainbow". Меня очень разочаровали реше­ния Тони, особенно то, что он не захотел ждать, пока я вос­становлюсь. С Дио я, может, и не особенно хотел играть, но Тони все же считал своим другом. Конечно, с моей стороны это было слишком наивно, мне нужно было лучше представлять себе особенности бизнеса. Но ничего, на собственных ошибках быстрее учишься. Если бы я слишком близко к серд­цу принимал все подобные разочарования, мне нечего было бы делать в музыкальной индустрии. Нужно оставаться про­фессионалом и не рассчитывать на то, что с кем-то из этих людей можно подружиться. Ты им либо нужен, либо нет».

Как мне сказал сам Винни, история все же была несколь­ко сложнее, чем в версии Пауэлла. Причины негодования, как обычно, оказались глубже, чем утверждалось: «На одном из местных концертов я встретился с Дио, и мы славно поболтали, а потом Кози упал с лошади и сломал тазовую кость. Я приехал к ребятам, а они меня сразу спросили, не хочу ли я с ними снова выступать, и я согласился. Кози вел себя слишком тщес­лавно, еще один эгоист в группе. Вроде он тратил слишком много денег, жил в Америке, в то время как музыканты хоте­ли работать в Англии, ну и прочее. На самом деле, было мно­го причин, по которым с ним было тяжело работать, поэтому в группу пришел я, и все наладилось».

Ронни с кривой ухмылкой вспоминает начало восьми­десятых, когда он впервые пришел в «Sabbath». Как он сам мне рассказал, «причина того, почему со мной группа доби­лась таких успехов, вот в чем: я подходил „Black Sabbath" в плане музыки. До моего прихода им удавалось делать очень и очень хорошую музыку, но, когда я пришел, той группы уже не было, а Тони нужно было с чем-то штурмовать восьмиде­сятые. Мой приход был важен для всего жанра, потому что теперь музыка „Sabbath" стала гармоничной. Когда я полно­стью погрузился в творческий процесс, Тони был просто в восторге. Скажу больше - и работать-то я начал именно с ним, потому что Гизер в тот момент как раз ушел. После того как я в первый раз пришел в группу (музыканты тогда жили в Беверли-Хиллз), прошло два дня, и Гизер покинул „Sabbath". Поэтому сочинять песни пришлось нам с Тони, и я думаю, это было просто отлично: лучше я буду работать в паре с одним гитаристом, чем допущу, чтобы к сакральному процессу про­тянула свои загребущие лапищи целая толпа народу. Так что говорю смело - с Тони мы сразу образовали прекрасный творческий тандем».

Ронни продолжает: «Это чудесно, когда можно вот так поработать. Пусть вокалист с гитаристом и не самые важные члены группы, но они являются ее лицом, на них смотрит пу­блика. Ну что ж, мы преуспели во всем. Мне кажется, я на­столько вдохновил Тони, что он даже стал лучше играть на гитаре. По-моему, Тони научился делать то, что раньше ему не удавалось: вносить в музыку новые, необычные черты, воспроизводить любую незнакомую мелодию, которую он мог услышать буквально секунду назад. Вот в чем была моя роль - помочь ему открыть новые грани своего таланта. Энтузиаст? Да, я был энтузиастом, хотя бы потому, что я за любой проект берусь с огоньком, а иначе зачем вообще жить? Я хочу, чтобы о любой группе, в которой я участвую, говори­ли, что она превосходна. Именно это приносят в любой про­ект лидеры - я не говорю, что тогда я был лидером группы, совершенно не это имел в виду, - но если у группы и был тогда лидер, то это был я».

Кроме того, Дио все-таки отдал некоторым музыкантам дань своего уважения: «А если не я, то лидером был Билл Уорд. Я понимаю, что это звучит странно, но, если Биллу что-то было нужно, он сразу брал быка за рога. Важно, что мы все тогда поступали схожим образом. Гизер вернулся, только когда мы записали пару треков. Я понимаю так, что у них появился шанс показать все свое мастерство, и на „Heaven And Hell" любой может услышать, насколько хороши Тони, Гизер и Билли. Ты вот слышал, и я этим горжусь больше всего на свете. У группы появился шанс снова добиться успеха, поскольку она его заслуживала. Для меня это было славное время, мне было приятно помогать „Black Sabbath" снова стать „Black Sabbath", чтобы всем стало понятно, что они - не шайка неудачников». То же касалось и «Mob Rules» - и грядущих успехов: «Когда мы собрались, чтобы сделать „Mob Rules", процесс был уже отработан, так что оставалось написать песни. Это не зна­чит, что материал был так же хорош, как и на „Heaven And Hell", но это были добротные песни. Они были несколько мяг­че, но ты же знаешь, как иногда можно напортачить. Иногда вся страсть уходит в лучшую работу. Успех „Heaven And Hell" был настолько оглушительным, что на следующем альбоме его было почти невозможно повторить».

Что же стало причиной разрыва в период работы над «Live Evil»? «Вообще все складывалось удачно, и виной всему было, хм, дай подумать… может, ты сам мне подскажешь? Есть идеи? Погоди минуту, приятель… так вот, все усложнили эти параноидальные штуки, возникшие в группе на ровном месте. Мы поменяли барабанщика, и ребятам замена пришлась не очень по душе. Тони это почти не волновало, но вот Гизер крепко загрузился. Думаю, ему всегда хотелось, чтобы в груп­пе были он, Оззи, Тони и Билл. И я понимаю, что это отлично, именно это желание когда-то держало их всех вместе. Но увы, в реальности все было не так, да и не могло быть. Если Тони был недоволен работой Оззи, то с этим ничего нельзя было поделать, и Оззи пришлось уйти. В конце концов, все держа­лось именно на Тони. Я получал огромное удовольствие, за­нимаясь с Тони совместным творчеством».

Итак, еще один состав был готов к работе, надеясь по­вторить историю.

Тем временем Оззи делал поразительные успехи в борь­бе с алкоголем. С тех пор как он пытался в пьяном угаре убить свою жену, он провел несколько месяцев в реабилитацион­ном центре и вполне поправился, чтобы записать новый аль­бом, уместно названный «No More Tears». Пластинка была оформлена в стиле его новой, трезвой жизни: на передней обложке находится портрет Оззи, выполненный сепией, гла­за скрыты романтической челкой, волосы окрашены в черный цвет, а четкая линия подбородка придает лицу твердое вы­ражение. Было очевидно, что в жизни певца наступил новый период - здравого смысла. Сам Оззи подчеркнул, что пришло время разрушить все стереотипы, которые с ним связывали в прошлом: «Я действительно не понимаю, почему у людей обо мне такое негативное мнение. С другой стороны, в какой-то мере я счастлив, потому что рок-н-ролл - это индустрия сенсаций. Если о тебе не ходят безумные слухи, ты - не часть рок-н-ролла, ты вроде гребаного Фила Коллинза».

Альбом, записанный при участии «ветеранов» - Закка Уайлда и Рэнди Кастильо, а также целых двух басистов - Боба Дэйсли и новичка Майкла Инеса (позже игравшего в «Alice In Chains», группе Закка «Black Label Society» и некоторых дру­гих), не имел практически никакого отношения к хеви-металу, зато в нем чувствовалась свежесть нового десятилетия. Как сказал создатель пластинки, теперь он наконец стал трез­венником, поэтому и в музыке решил пробовать новый подход. Сразу становится понятно, откуда у альбома такое невзрач­ное название: «Я не хотел называть альбом „Return Of The Madman" („Возвращение безумца"), „Black Death" („Черная смерть") или как-то еще. Мне надоел весь этот китч».

Кроме того, стремление к новизне объясняет, почему Оззи вдруг решил обратиться к фронтмену «Motorhead» Иэну «Лемми» Кил-мистеру с просьбой помочь в написании песен. «No More Tears» стоил группе целых восемнадцати месяцев усердного напи­сания, подготовки, записи и сведения, а также потребовал привлечения продюсеров «Motley Criie» и «LA Guns» Джона Парделла и Дуэйна Бэрона. Новый подход со всей очевидностью сработал: одна из песен, «Don't Want To Change The World», даже завоевала в январе следующего года престижную награду «Грэмми».

Оззи, смеясь, рассказывает об этой длительной работе: «Я помню, как давал интервью тому парню из Сан-Франциско. Он был большим фанатом „Metallica" и даже сообщил мне, что они недавно отправились в студию [чтобы записать оче­редной альбом] и записали все в момент. А я ему на это ответил: „Просто они еще недавно в этом деле". Свой первый альбом я записал за двенадцать часов. Хотел бы я теперь записать гребаный альбом всего за двенадцать часов! Когда добиваешься признания, приходится использовать новейшее оборудование, все эти стереофонические штуки и прочее, просто потому, что ты можешь себе это позволить. К тому же тебе самому это нравится. Каждому хочется побыстрее от­ведать самого вкусного. Всем нравится пробовать что-то новенькое. Чувствуешь себя ребенком в кондитерской, про­сто потому, что все доступно». (Кстати, он был прав: около 1990-1991 годов, примерно в то же время, как Оззи давал это интервью, «Metallica» потратила на свой пятый студий­ный альбом, названный по имени группы, полных двенадцать месяцев.)

«No More Tears» начинается с композиции «Mr Tinkertrain», леденящей душу истории о малолетнем хулигане, ко­торый поет «Не хочешь ли конфетку ты, малыш?» таким голосом, что слушатель вмиг лишается присутствия духа. Основной рифф, принимая во внимание тему песни, звучит слишком напыщенно, оставляя от «Mr Tinkertrain» ощущение странной, но впечатляющей песни.

Следом идет обладательница «Грэмми» - «Don't Want To Change The World». В ней Оззи признается: «Я не хочу пере­делывать мир, и не хочу, чтоб менял он меня». Песня очень легко запоминается, может, это и послужило причиной ее повсеместного успеха, наряду с блестящей, где-то даже пи­жонской работой Уайлда. Следующий трек - очень подхо­дящая для радио баллада «Mama, I'm Coming Home», напи­санная вместе с Лемми. Эта песня до сих пор остается одной из вершин карьеры Оззи, во многом благодаря чарующему акустическому аккомпанементу. «Я мог быть прав, мог оши­биться, вся эта боль так долго длится» - пусть это и не самый оригинальный текст, но, будучи выпущена отдельным синглом, баллада имела огромный успех, за счет которого Лемми де­сятилетиями получает свои роялти.

«Desire» - простенькая рок-вещица, в которой Закк уди­вительно сдержан, зато Оззи со своим «Кто хочет быть крутым? Жизнь прекрасна» утирает нос всем тем, кто высмеивал его за весьма почтенный возраст (тогда ему было сорок три).

Еще одна песня, выпущенная в виде отдельного сингла, - «No More Tears» - не вызывает столь же сильных эмоций, как «Mama…» или другие «большие» хиты, даже несмотря на неплохой фальцет Оззи и использование слайд-гитары. То же самое можно сказать и о «S.I.N.», которая отличается на удив­ление попсовым нисходящим припевом. Все музыканты сно­ва в отличной форме, но в любом альбоме Оззи (впрочем, как и «Sabbath»), есть проходные композиции, и обе упомянутые выше - из них. Вот что говорит Оззи о «No More Tears», эта­ком симбиозе баллады и тяжелого боевика: «Я тут читал одну рецензию, называется „У Оззи Осборна никогда не было бал­лад".

Немыслимое говно. Вот уже двадцать лет я пою баллады. Знаешь, у меня есть баллады почти на каждом альбоме, и ни­кто никогда их не замечал. Мне нравится музыка семидесятых. В семидесятые она стала намного более музыкальной, чем до этого. Методы звукозаписи были варварскими, иначе не ска­жешь. К тому же в семидесятые музыка была разной, но никто ее не классифицировал».

Вернемся к пластинке. Следующий трек, «HeLLraiser», явно лучше двух предыдущих. Песня, очевидно, была написана, чтобы на концертах с ее помощью можно было вовлекать в шоу публику: припев в стиле «пойте с нами» вполне в духе девяностых. Стихи в «Time After Time» слегка слабоваты («Твои прекрасные глаза мне явно говорили „да"»), но в целом это крепкая, приятная баллада. «Zombie Stomp» зна­чительно лучше - этакий момент самоанализа, в котором Оззи рассказывает о «демонах в моем мозгу», которые пре­следуют его после очередной пьянки. Закк и ритм-секция проделали отличную работу, создав непередаваемую атмо­сферу напряжения, а все вместе воспринимается как откро­вение человека, которому довелось пережить подобное и который знает, о чем поет.

«A.V.H.» окунает слушателя в чистый, сверхмелодичный рок, который, правда, Оззи и его команда могли бы легко со­чинить даже во сне. Зато после этой непримечательной пре­людии идет настоящая жемчужина альбома, «Road To Now­here», в которой наш герой в очередной раз оглядывается на прожитые годы. «Крах прошлого все еще мучит меня», - поет он, добавляя бодрым «терапевтическим» голосом: «Лежит предо мной только путь в никуда».

Оззи так и не научился заранее предугадывать, станет ли альбом удачным: «Еще в „Black Sabbath" я никогда не мог понять, нравимся ли мы хоть кому-нибудь. Мы никогда не попадали на радио, не пытались обманом добыть популяр­ность. Вот уже одиннадцать лет прошло с момента моего ухо­да из „Black Sabbath", а я только-только начинаю понимать… Все потому, что, когда ты вовлечен в процесс, нет ни времени, ни возможности передумать. Ты просто делаешь свою работу. Я всегда был самокритичным. Думаю, что это часто помогало мне бороться, ведь я всегда требовал прежде всего с себя.

На каждой пластинке, которую я когда-либо записывал, было нечто, что я просто обязан был написать. Я схожу с ума, понимаешь? Хочется запереться в комнате с бутылкой водки. Я-то ладно, но нельзя снова заставлять жену переживать все это. Я мог ночи напролет стонать: „Ты сука". Не понимаю, почему я все это чувствую. Мне не нравится то, что я ощущаю, поэтому я ищу себе разные оправдания. Большую часть вре­мени моим лучшим другом была бутылка. Мне нужно просто успокоиться. Это не вина моей жены, что я не могу с этим справиться. Она не виновата в том, что я в такие периоды теряю уверенность в себе, начинаю думать, а не сделал ли я альбом слишком жестким. Она не виновата в том, что альбом не продается, или, наоборот, отлично продается… Она - моя жена и мой менеджер. Я размышляю над этим и постепенно прохожу через период сомнений - „Альбом должен быть хорош, нет, черт побери, просто великолепен. Он ведь велико­лепен, да? Я ведь записал невероятный альбом, правда?" - к периоду спокойствия: „Может, и так, а может, и нет". Вот сейчас я уже думаю: „У тебя нет выбора, твой следующий альбом должен быть гребаной бомбой!" Я уже схожу с ума по поводу пластинки, которая еще даже не записана!»

Был ли альбом роковым или металлическим? Оззи все равно: «Чертовски нелепо валить все в одну кучу. В семи­десятые каждый определял себя сам, а не причислял к мил­лиону подражателей Оззи Осборна или миллиону подража­телей кому-то еще. Я выступал с [такими разными группами, как] «Eagles», «Lynyrd Skynyrd» и «Black Sabbath». С той же «Jethro Tull» я играл раз сто!»

Став в Британии семнадцатым по популярности, альбом «No More Tears» оказался весьма успешным для нового вре­мени, подтверждая то, как быстро в наше время меняются музыкальные вкусы. В 1991-м откровением считался грандж, а хеви-метал искал пути к возрождению - или забвению. Многие гадали, смогут ли Оззи и «Sabbath» пережить гряду­щую бурю.