Black Sabbath

Несмотря на популярность «No More Tears», честь быть фронтменом невероятно талантливой (а кроме того - стабильной) группы и свои новообретенные трезвость и физическую фор­му, Оззи Осборн начал уставать от образа жизни постоянно путешествующего музыканта. Судите сами: вот уже четверть века он возглавлял рок-группы и, естественно, испытал все удовольствия, перепробовал все вещества, в общем - исповедовал тот образ жизни, который подразумевает участие в популярной рок-группе.

В том же году все семейство Осборнов - Оззи, его жена Шэрон и шестеро детей (Джессика, Элиот и Луис от первой жены, Тельмы, а также Эйми, Келли и Джек от Шэрон) - было сражено известием о том, что Оззи, возможно, болен рассе­янным склерозом. Несмотря на то что это заболевание раз­вивается чрезвычайно медленно, Оззи решил, что ему пора уйти из музыки, и задумался о прощальном турне (вполне разумное решение в свете успеха «No More Tears»). В резуль­тате на лето и осень был назначен грандиозный тур под на­званием «No More Tours» («Больше никаких турне» - По аналогии с названием альбома No More Tears, которое переводится как «Больше никаких слез»).

Также Оззи объявил, что на самых последних концертах будут присутствовать специальные гости.

А в это время участники «Black Sabbath» - Дио, Айомми, Батлер, Эписи и Николе - готовились к выходу нового альбома, «Dehumanizer». По словам Гизера, «в плане музыки альбом представляет собой то, чего мы все давно хотели, - возвращение к оригинальному звучанию „Sabbath". Что ка­сается текстов, Ронни, как мне кажется, сильно вырос в этом плане. Так что здесь будет все: возвращение к корням и в то же время движение вперед… Все это очень круто! Наконец-то, после стольких лет жесткого прессинга со стороны кри­тиков, молодые группы снова называют нас в числе тех, кто оказал на них сильное влияние. Особенно приятно, что наше звучание остается свежим и современным».

Винни Эписи вспоминает: «Я прилетел в Англию, мы на­чали работать над альбомом, и все пошло по новой. Я начал настраивать студийное оборудование (снова ответственный за исходники, хе-хе!) и, когда закончил, у ребят уже были на­писаны три-четыре песни. Остальное дописали за пару недель, и все снова прошло как по маслу. Мы отправились в студию, а надо сказать, что у нас с Ронни был дом в Стаффорде. Было весело: например, репетировали мы в гостиной - там стояли небольшие усилители. Демо-записи сделали в студии „Monnow Valley", затем на пару недель вернулись домой, а потом от­правились в „Rockfield" для окончательной записи. Так что весь процесс уместился в две сессии по шесть недель».

В плане стихов группа действительно сделала шаг вперед, повернув от старых фэнтезийных тем к более современным, реалистичным текстам. Гизер: «Мы с Ронни собрались, чтобы обсудить направление текстов, и он сказал мне, что больше не хочет петь про все эти подземелья, драконов и прочую чушь в стиле „Rainbow", и я был с ним полностью согласен. Итак, мы договорились сочинять о том, что происходит в мире сейчас, благо есть море материала, над которым можно ра­ботать, чтобы выразить его в форме слов».

Предыдущий состав, тот, что с Кози Пауэллом, не мог по­хвастаться удачными текстами: «Потратив первые полгода [на попытки сочинить что-то разумное], мы уже стали подумыфакта, что их творческий тандем вышел на качественно но­вый уровень: «Мы даже не разговариваем о творчестве, мы просто заранее знаем, что получится. Это невероятно: необъ­яснимо, разнообразно. Тони может так увлечься риффами, что иногда нам приходится его останавливать, - сообщил Гизер. - Когда мы впервые с ним встретились, он был вели­колепным джазовым гитаристом. Теперь ему подвластны все стили. Можно сказать, что группа его даже в чем-то ограни­чивает».

О предстоящем турне Гизер резонно заметил: «Живое шоу ничем не заменишь. В студии можно быть сколь угодно умным и изобретательным, но ничто не заменит атмосферу контакта с хорошей публикой. Когда мы играем… они все становятся нашими людьми. Наш последний концерт прошел перед не­большим - всего три тысячи человек - количеством публи­ки, но все они знают нас от и до. Иногда бывает, что публика оказывается не совсем в теме». Однако Батлер не решился предсказывать будущее «Sabbath» дальше выхода альбома «Dehumanizer», пояснив только: «Я научился никогда не пред­сказывать чего-либо, если дело касается этой группы. Слишком часто я делал прогнозы с единственным результатом: через пару лет кто-нибудь мне их припоминал!»

Четвертого июля 1982 года, когда альбом вышел в свет, он стал событием - в основном благодаря долгожданному возвращению к старому звучанию и мощному вокалу Дио.

На обложке была изображена злобная фигура робота в бала­хоне Смерти, этакого хеви-металлического Терминатора, уни­чтожавшего злополучного длинноволосого рокера путем метания в него молний. Рядом стоял зловещий алтарь, на ко­торый был водружен компьютер. Конечно, обложка привлек­ла внимание, учитывая стоявшую на дворе эру Интернета. К тому же тогда многие группы обыгрывали тему потенциаль­ных опасностей компьютерных технологий, поэтому все это выглядело очень современно.

«Computer God» раскрывает эту тему полностью: Дио неожиданно демонстрирует способность петь в низком диа­пазоне («Люди - ошибка, но мы ее быстро исправим, о да!»), пара изменений темпа только усиливают эффект от велико­лепного шреддинга Айомми, который теперь сочетает свой собственный стиль со скоростью и техничностью мастеров жанра, таких как Стив Вэй и Джо Сатриани. При этом, как по­казывает следующий трек, «After All (The Dead)», Айомми не превратился в тупоголового маньяка, помешанного на ско­рости. Его рифф, будто переносящий слушателя в 1972 год, стал - может, даже сознательно - чем-то вроде обзора всех тенденций, появившихся в музыке за последние двадцать лет. В результате эта песня производит впечатление утяжеленной и ускоренной «War Pigs».

Одним из безусловных успехов альбома «Dehumanizer» стала композиция «TV Crimes», которую вполне можно оха­рактеризовать как быстрый дум-метал (если такой жанр во­обще может существовать). Дио не перебарщивает, выводя прихотливые вокальные фигуры, а сверхкомпактный, технич­ный рифф, который Айомми выдает на пару с Гизером, достоин особого внимания. Эта песня, выпущенная отдельным синг­лом, показала весьма приличный результат, заняв тридцать третью строчку в чартах. «Letters From Earth» - медленная, тяжелая вещь, которая также отсылает к раннему периоду творчества группы. Дио рассказывает под целую серию чере­дующихся гитарных запилов и стонов свою историю об от­чуждении («Что, если я заморочу тебя?»), которая возвраща­ет слушателя минимум на пятнадцать лет назад.

Шестиминутная «Master Of Insanity» начинается со слож­ного риффа Гизера и представляет собой еще одну прекрас­ную композицию на этом альбоме. Музыканты проводят нас сквозь настоящий гитарный шторм, многослойный, с элемен­тами арпеджио, прекрасный даже в сочетании с не очень изо­щренными словами Дио («Остановись, открой глаза» и так далее). «Time Machine» - это саундтрек: он уже звучал в фильме «Мир Уэйна», который вышел в прокат в том же году, что и альбом. Сам фильм отчасти похож на уже упоминав­шийся «Spinal Тар», а частично - «Невероятные приклю­чения Билла и Теда» (Фильм 1989 года с Киану Ривзом в главной роли, оригинальное название - «Bill And Ted's Excellent Adventure»). На фоне остальных эта композиция ничем особо не выделяется, если не считать жесткого ритма и интересного сведения.

Когда начинается «Sins Of The Father» - а точнее, после строчки «Я - тот псих, что живет у тебя в голове», - созда­ется ощущение, что она снова заставит нас вспомнить семи­десятые. По напряженности она прекрасно подошла бы и Оззи с его необычным, природным вокалом, а простой, уси­ленный искусственным эхом рифф показывает, что Айомми снова на высоте. Это настоящая классика, в отличие от семи­минутной «Too Late», где присутствуют те нежные, атмосфер­ные аранжировки, которые мы слышали практически на лю­бой из предыдущих работ «Sabbath», но, к сожалению, от­сутствует необходимая изюминка. С другой стороны, несмотря на незапоминающийся аккомпанемент, Дио снова выше вся­ческих похвал.

«Dehumanizer» на всех парах несется дальше, продолжа­ясь композициями «I» - невыразительным, несколько экс­периментальным треком, сочетающим в себе акустические и электрические элементы, - и «Buried Alive». Последняя го­раздо интереснее: есть подозрение, что она была создана под влиянием тогдашних работ группы «Pantera», например, с аль­бома «Cowboys From Hell». И вообще, отрывистый нисходящий рифф, в котором гитара воедино сливается с басом, явно со­здан под влиянием титанов современной метал-сцены - ска­жем, той же «Metallica».

Для фанатов «Sabbath», желавших возвращения группы к звучанию семидесятых, «Dehumanizer» стал просто манной небесной. Одних только грубых, брутальных риффов Айомми было достаточно для появления сотен восторженных рецен­зий. Покупатели металла так заинтересовались альбомом, что после выхода он занял почетное двадцать восьмое место в мартах (очень неплохой результат, учитывая то, что вышел он в эпоху «Nirvana»).

Винни Эписи рассказывал мне о «Dehumanizer» с явной гордостью: «Мне нравится эта пластинка, в ней много огня. Она агрессивна и прекрасно записана. Ко всему прочему, на альбоме очень громкие ударные! Забавно, ведь мы начали сведение сразу после окончания записи, практически без паузы. В студии „Rockfield" было ужасно скучно, и я сказал: „Знаете, а почему бы мне уже не отправиться домой? Вы, ре­бята, прекрасно сведете пластинку и без меня". А затем, по­скольку меня не было рядом, они испугались, что могут слу­чайно совсем задвинуть ударные и их будет не слышно. Поэтому ударные и получились такими громкими: если бы я был рядом, я бы позаботился о том, чтобы немного их при­глушить. Когда мы с Ронни стали слушать готовый альбом, мы, не сговариваясь, подумали: „Вот фигня, барабаны реально оглушают!"».

Музыканты по большей части остались довольны каче­ством записи «Dehumanizer». Ронни Дио позже мне сообщил: «Думаю, „Dehumanizer" сильно недооценили. После нашего воссоединения журналисты, я уверен, решили, что мы теперь сделаем новый „Heaven And Hell". А мы этого совсем не хо­тели, поэтому и реакция на альбом была соответствующей. Мы сделали альбом слишком мрачным и оттолкнули некото­рых людей, ожидавших повторения нашей первой совмест­ной работы. Возможно, для того времени он стал попросту слишком тяжелым: мир менялся, в моду вошли бойз-бэнды и подобная чепуха, а также грандж. Поэтому наш альбом стал этаким динозавром, которого занесло в будущее, где он без­надежно устарел. Но большинство пластинок, в создании которых я принимал участие, - и, надеюсь, так будет всег­да - стали в некотором роде бессмертными благодаря структуре песен и тому, что они все уникальны и разнообразны. Их можно слушать двадцать лет спустя, думая „боже, вот это круто!", а не „боже, как же он устарел". Может, еще через двадцать лет все они действительно устареют, а может, и наоборот, зазвучат по-новому. В любом случае, я уверен, что большинство моих работ прошли испытание временем, и я этим очень горжусь. Каждый непременно будет доволен той музыкой, к созданию которой я приложил руку».

Одноименное турне, которое началось в Южной Америке за месяц до выхода альбома, в момент релиза как раз пере­бралось в США, где оказалось сверхуспешным. На разогреве выступали «Danzig» (любопытный гибрид блюза и металла) и в высшей степени эффектная глэм-металлическая команда «Love/Hate», которую, увы, в дальнейшем смыло всесокру­шающей волной гранджа. В августе состоялись еще несколь­ко американских шоу, подтвердивших растущую популяр­ность «Sabbath». В качестве поддержки на этот раз высту­пили представители рэп-метала («Prong»), пауэр-метала («Helloween»), традиционного трэша («Slayer», «Testament»), шок-рока в духе Оззи («WASP») и, как ни странно, «Iron Maiden», которая в то время переживала период застоя.

В сентябре началось турне по Европе и Великобритании, из которого, пожалуй, стоит отметить выступление в Италии на престижном фестивале «Festa Nazionale DeU' Unita». На одной сцене с «Sabbath» тогда выступили такие группы, как «Pantera» и «Megadeth». В то время экстремальный металл был на пике популярности (исключая скандинавскую волну дэт- и блэк-метала, представителям которой предстояло за­воевать популярность только в следующем столетии), и груп­пы вроде «Sabbath», играя с экстремалами, получали возмож­ность пополнить армию своих фанатов новым поколением молодежи. «Мы играли на небольших площадках - две-три тысячи мест, - зато заполняли залы полностью, - вспоми­нает Эписи. - Затем мы дали пару концертов для аудитории в десять тысяч человек, которые тоже имели успех, несмотря на растущую популярность гранджа».

Следующий этап турне по США 1992 года стартовал в октябре и продлился до конца ноября. Его кульминацией стало поистине уникальное событие - финальное шоу Оззи Осборна в калифорнийском городе Коста-Меса. Оззи обещал, что после этого концерта он окончательно перестанет га­стролировать. У них с Шэрон родилась грандиозная идея: будет просто замечательно, если Оззи закончит выступать так же, как и начал, - в составе «Black Sabbath». Было решено, что оригинальный квартет выступит в завершающей части шоу, после того как свою программу отыграет текущий состав группы, с Дио. Батлер позже поведал журналисту издания «Vintage Guitar»: «В девяносто втором мы отыграли шоу, ко­торое должно было стать последним в карьере Оззи. Оно планировалось как грандиозный прощальный концерт, и Оззи хотел завершить его вместе с нами».

С учетом всех обстоятельств, предложение было весьма щедрым, но его реализация потребовала активного участия менеджмента. Один из ключевых персонажей, Тони Айомми, был в восторге от этой идеи, равно как и Винни Эписи, Джефф Николе и Билл Уорд, заметивший: «Мне позвонила Глория Батлер и рассказала о большом прощальном концерте в Коста-Меса и об идее закрыть его выступлением в оригинальном составе. Она спросила, не хочу ли я выступить, а надо сказать, что звонила она за день до шоу. Я был в Северной Калифорнии, примерно за семьсот миль от места, где должен был состоять­ся концерт! Так вот, я запрыгнул в машину и помчался по шос­се на предельной скорости. В нужное время я был на месте. Прошел за сцену и стал ждать».

Гизеру Батлеру также понравилась идея, но он отметил, что с еще одним ключевым персонажем - Ронни Джеймсом Дио - возникли проблемы: «Все шло не лучшим образом. Говоря по правде, [турне в поддержку „Dehumanizer"] шло прекрасно. Но с этой идеей оно не стыковалось. В итоге все выплеснулось наружу. Ронни показал принципиальность и отказался выступать».

Винни это подтвердил, рассказав мне, что взаимоотно­шения внутри коллектива снова накалились, в точности как в 1982 году. «Все пошло по второму кругу: он [Ронни] начал от нас отдаляться, а критическим моментом стало шоу в Коста-Меса. Тони с Гизером хотели принять в нем участие, но Рон­ни отказывался наотрез. Ему не нравились ни Оззи, ни Шэрон, к тому же он не хотел выступать на разогреве - если это можно так назвать - перед Оззи. К тому же он боялся, что если ему придется выступать перед Оззи, то Шэрон в самый важный момент отрубит микрофон или попытается еще как-нибудь подгадить… знаешь, устроит что-то типа техниче­ской неисправности. Поэтому он отказался, и этот его шаг стал концом нашей группы. Он просто сказал: „Я там вы­ступать не буду, моим последним шоу станет концерт в Сан-Франциско"».

У группы, так сильно желавшей сыграть с Оззи, не было вокалиста для выступления на разогреве. Гизер попытался найти его: «Мы попросили Тони Мартина выйти на замену, но он не смог получить визу в столь короткий срок». К счастью, был еще один кандидат: «Тогда нам предложил свою по­мощь Роб Халфорд из Judas Priest". Кстати, он, как и мы, из Бирмингема».

Винни: «Снова оказавшись между двух огней, я решил поговорить с Тони, Гизером и Ронни. Я не хотел уходить из группы. Если бы я ушел, это была бы подстава, потому что им пришлось бы всего за две недели до шоу начать поиски сразу и певца, и ударника. Я хотел выступить, поэтому объ­яснил Ронни, что не хочу подводить ребят: „Если ты не станешь меня уговаривать [уйти], это никак не скажется на наших отношениях". В общем, я все уладил, и они взяли Роба Халфорда».

Халфорд, возможно, лучший вокалист из всех, что дала миру Британия (после Оззи, разумеется), был идеальным кан­дидатом для того, чтобы петь в «Sabbath». Снова Эписи: «На следующий вечер мы были в Аризоне, причем у нас еще оставалось время в запасе, так что мы начали репетировать с Робом. Было круто, но сроки поджимали. Бедный Роб - выучить за день одиннадцать песен с текстами! А потом мы немного поменяли сет-лист, потому что не хотели играть столько песен, написанных Дио. Теперь в плане стояла „Symp­tom Of The Universe" и еще куча песен, которые я никогда не играл, - так что мне тоже пришлось в спешке учить новый материал!»

Итак, 15 ноября 1992 года случилось невероятное. Не­смотря на кучу проблем (Эписи: «Мы отыграли шоу от начала и до конца, все вокруг говорили, что концерт получился по­трясающим, даже с учетом того, что у Халфорда был перед глазами телетекст, который взял да и сломался в самый не­подходящий момент! Роб что-то изображал на сцене, но на самом деле проао пытался прочитать слова…»), Халфорд ис­полнил ряд стандартных песен «Sabbath». А затем, под бурные овации, на сцену вышел Оззи и спел с группой четыре песни. Уорд был в экстазе: «Оззи просто… возник на сцене! А меня чуть не разорвало от счастья. Я не мог бы придумать больше­го удовольствия, чем быть там и играть со своими друзьями. Просто невероятно… знаешь, чудесный был вечер».

Концерт подошел к концу, Оззи сказал поклонникам про­щальные слова, спустился со сцены, и свет погас. Все при­сутствующие поняли, что завершилась целая эпоха.

Тем временем музыканты строили дальнейшие планы. Вот что говорит Эписи: «Ходили даже разговоры о том, что­бы и дальше работать с Робом. Тони понравилась эта идея, он сказал, что Роб отлично выступил, и я думал, что они уго­ворят его остаться и записать альбом. Однако ничего такого не произошло».

С одной стороны, Дио и Эписи все еще были участниками «Sabbath». Но, по словам Винни, существовали и другие нюансы: «То шоу было последним, и ребята хотели, чтобы я остался с ними еще на один альбом. Мы с Ронни оба собира­лись остаться, но была одна проблема: они должны были мне денег, и от этого, конечно, накопился осадок. Мой контракт, конечно, учитывал всякие штрафы, компенсации и все такое, но денег мне так и не заплатили, так что я решил: отлично, раз так, я не буду работать, пока не увижу своих денег. Вот поэто­му я и не принял участие в записи новой пластинки. Нет, я не стал с ними судиться: тяжба в любом случае обошлась бы мне не дешевле той суммы, которую они задолжали. На самом деле в конце концов я все же получил гонорар, но пришлось попотеть. Когда я снова их встретил, между нами не было никаких разногласий: это случилось через много лет, к тому же проблемы у меня были скорее с менеджментом, а не с музы­кантами».

Но воссоединение в Коста-Меса понравилось не всем. Вот что сообщил журналу «Aardschok» Кози Пауэлл: «Я был слишком занят в турне Брайана Мэя и не обратил внимания на то, что произошло в Коста-Меса. Позже мне о нем расска­зали, и я считаю, что во всем этом слишком много пафоса. Кажется, что всех этих пенсионеров специально откопали для шоу. По „MTV" показывали Оззи Осборна, Билла Уорда, Гизера Батлера, Ронни Джеймса Дио и даже Роба Халфорда, который заменил Дио. Ну что сказать? „Black Sabbath" вы­глядит как бродячий цирк, и, думаю, все, кто находился за сценой, с трудом сдерживались, чтобы не заржать в голос. После всех этих смен состава, особенно за последние пять лет, вряд ли что-то может вернуть этой группе доверие по­клонников. Если „Black Sabbath" хочет сохранить право насуществование, она должна хотя бы пару лет продержаться в одном и том же составе».

На самом деле, по словам очевидцев, за сценой проис­ходило вот что: несмотря на громкие заявления Оззи об ухо­де, музыканты строили планы полноценного воссоединения группы в составе Осборн - Айомми - Батлер - Уорд. Однако эти планы касались скорее турне, чем нового альбома. Бат­лер: «Видимо, мы никогда не соберемся сделать новый альбом, потому что за его издание не возьмется ни один из лей­блов, с которыми у нас заключен контракт. А вот по поводу турне планы определенно были: мы потратили целых полго­да на подписание необходимых бумаг. В прошлом июне мы наконец подписали соглашение, а на следующий день Оззи по факсу написал, что он отказывается. Мы уже проходили это в восемьдесят пятом: после совместного выступления на „Live Aid" мы стали обсуждать воссоединение, а потом Оззи заявил, что его согласие было шуточным». Следует отметить, что к этому моменту доктора полностью опровергли подозре­ния на склероз, объяснив, что в первый раз Оззи поставили неправильный диагноз.

Айомми в нескольких интервью сообщил, что контракты уже подготовлены и теперь переданы менеджерам сторон (Шэрон Осборн, как представителю Оззи, и Дону Ардену со стороны «Sabbath»), но финальный этап - получение подписи Оззи - не пройден. По его словам, «в тот момент у меня сложилось ощущение, что Оззи одурачил кучу людей. Ведь это была именно его идея, он вложил ее в наши головы. Целых восемь месяцев менеджеры, юристы и все остальные вели переговоры. Мы все - Билл Уорд, Гизер и я - подпи­сали свои соглашения, а Оззи взял и дал задний ход. Именно он, и никто другой, все испортил. Казалось бы, что может быть проще - просто выйти на сцену и выступить, не так ли? На самом деле во всем этом замешана целая куча разного дерь­ма, которое сводит на нет все усилия. В этом бизнесе полно завистников. К сожалению, между нами - Оззи, Гизером, Биллом и мной - встала именно зависть. Откуда-то возник­ло море негатива, который всему только помешал. На самом деле в зависти нет никакого смысла: в нашем возрасте глупо пытаться друг друга превзойти. Это просто смешно!»

Тони добавил: «Что касается меня, то я хочу всего лишь идти по жизни вперед, а не пятиться назад. Это прекрасная идея - устраивать воссоединения и все такое, но в каком-то смысле это шаг назад. Зачастую ничего путного из этого не выходит. Все смотрится прекрасно только на бумаге. Но ко­гда начинаешь играть, чувствуешь, что все не так».

Основной жертвой сорванных договоренностей стал Билл, для которого присутствие Оззи было критически важным и который отменил все остальные проекты ради предстоящего турне с Оззи. Как сказал Айомми, «все мы потратили слишком много усилий. Больше всего я чувствую вину перед Биллом Уордом, для него это был удар. Он работал над одним про­ектом и забросил его, провел несколько месяцев в ожидании, думая, что все получится. Все это очень печально, я считаю, что Билл не заслужил такого обращения с собой».

Сам Уорд сказал буквально следующее: «Над этим про­ектом мы работали девять месяцев. После выступления в Коста-Меса мы девять месяцев думали только о воссоедине­нии… Мы общались [с Оззи] по телефону, а наши менеджеры постоянно были на связи. До того как Оззи решил не ввязы­ваться в проект, было запланировано несколько шоу. У нас на руках уже были подписанные контракты, а он сообщил нам о своем решении по факсу. Мы были очень разочарованы. Он связался с теми людьми [кто забронировал шоу] только через два месяца. Мои люди и я все это время рассылали всем письма [с извинениями]. Поклонники были очень злы и разо­чарованы, но мы ничего не могли с этим поделать. Два меся­ца мы извинялись перед этими расстроенными, несчастными людьми… После всего, что произошло, он позвонил мне только дважды, и это в голове не укладывается, ведь Оззи - из тех, кто звонит по пять-шесть раз на дню, а вместо этого я получил всего два звонка за десять месяцев. Вначале я был немного зол, но теперь я снова общаюсь с ним без про­блем».

Гизер резонно добавил: «Вся самая тяжелая работа была уже сделана, мы уже почти снова были вместе. Оставалось самое легкое, но в последнюю минуту Оззи передумал. Теперь этого не произойдет». На вопрос, сожалеет ли Гизер о чем-нибудь, он задумался: «Знаешь, теперь, когда ты спросил, могу сказать, что да. Воссоединение стало бы настоящим по­дарком для молодых поклонников, которые никогда нас не видели; для старых фанатов, которые нас еще помнят; на­конец, для нас самих, ведь мы бы заработали пару миллионов долларов».

И наконец реплика о возможности воссоединения само­го Оззи в одном интернет-чате в ноябре 1995 года: «Абсо­лютное, стопроцентное нет».

Воттак, во второй раз за семь лет, провалилась попытка воссоединить группу в классическом составе. Об этом меч­тали поклонники, в большинстве своем этого желали сами музыканты, но кто-то из менеджеров, промоутеров, юристов, агентов, бухгалтеров и другой шелухи, имеющей отношение к музыкальной индустрии, настолько противился этому вос­соединению, что у всех остальных не осталось шансов.

Что же на тот момент происходило с основными участ­никами нашей истории? Ну, Оззи предположительно завер­шил карьеру. Тони Айомми и Гизер Батлер все еще оставались в «Black Sabbath». Билл Уорд сам не знал, чего он хочет. Вин­ни Эписи и Ронни Джеймс Дио вернулись в «Dio». Последний, кстати, потом не раз говорил, что не имеет ничего против возможного объединения с Айомми в будущем: «Я бы обсудил это с Тони. Именно с ним, потому что в плане музыки мы с ним прекрасно подходим друг другу; думаю, что наша вза­имосвязь сильнее, чем связь каждого по отдельности с осталь­ными музыкантами… Знаешь, я всегда пытаюсь не говорить о людях гадостей, но иногда что-то настолько ранит, что про­износится много слов, о которых потом жалеешь. Я долго шел к осознанию этой истины… Я пытался говорить Тони компли­менты тогда, когда он этого заслуживает, и не срываться даже в те моменты, когда он (или я) явно идет на конфликт, и он отвечал мне тем же. Думаю, что он хороший человек… Я знаю, что Тони может гордиться рабочими взаимоотношениями, которые у нас сложились, и песнями, которые мы написали вместе. Чего стоит только „Heaven And Hell" - достойный плод нашего творческого союза. А ведь есть еще „Mob Rules" и „Dehumanizer"! Последнюю песню я вообще считаю истин­ным шедевром».

Когда Оззи объявил о прекращении гастрольной деятель­ности, его спросили, как он себя чувствует сейчас, в начале девяностых, обладая статусом «отца металла», пройдя столь долгий путь. Он ответил немного едко: «Я не чувствую себя отцом металла или рока, скорее старшим братом. И конечно же, я нисколько не горжусь теми, кто называет себя моими фанатами и считает, что я оказал на них какое-то влияние. Я помню какие-то ужасные поп-группы восьмидесятых, на­зывавшие меня своим вдохновителем. Кто-то из их участников попросил меня подписать все альбомы „Black Sabbath". Каким-то образом мы выступали на одном фестивале, и тот парень, Лимал [из группы „Kajagoogoo"], хотел, чтобы я подписал все его пластинки. Я попросил его отвалить и объяснил, что мне не нужна его музыка и я не готов нести за нее хоть какую-то ответственность. Да уж, можно ковырять в носу, но не в моз­гах у поклонников».

Осборн добавил: «Многие группы воспринимают свою музыку чересчур серьезно. Сегодня в музыкальной индустрии слишком много идиотов, и каждый считает, что его дерьмо не воняет, а пахнет розами. Нельзя принимать себя слишком всерьез. Вот я так не делаю. Немного самоиронии никогда не помешает. Нужно уметь смеяться над собой».

В девяносто втором музыку всколыхнули сразу три зна­ковых альбома. «Nevermind» группы «Nirvana» представил миру грандж, жесткую смесь рока с альтернативным металлом. Одноименный альбом группы «Metallica» подтвердил, что ми­ром по-прежнему может править простой, без особых изысков, хеви-метал. А фантастический «Blood Sugar Sex Magik» калифорнийцев «Red Hot Chili Peppers» одними риффами доказал, что людям нравятся присутствие в музыке элементов фанка и мягкие баллады. Вся эта стилевая неопределенность, во­рвавшаяся в прежде черно-белый мир рок-музыки, чудесным образом вернула дух семидесятых: классификации и катего­рии стали терять свой смысл. Как сказал на канале «MTV» Оззи Осборн, сам он давно уже устал от жанровых ярлыков: «Слова вроде „хеви-метал" всегда заставляли меня скрежетать зуба­ми, потому что в семидесятые все было не так. Группы вроде „Black Sabbath", „The Eagles" и „Yes" считались музыкой одно­го плана, поэтому, если тебе нравились эти команды, сразу становилось понятно, что еще ты любишь.

Но разделение на хард-рок, хеви-метал, грандж, панк, индастриал, альтернативу и что там еще меня просто бесит: ненавижу, когда мою музы­ку пытаются разложить по полочкам. То, что произошло в восьмидесятые, коснулось меня постольку-поскольку. Я не стал говорить: „О, зашибись, надо бы и мне срочно нацепить розовое и все эти побрякушки"… Я просто стал носить то, что давала мне жена. Я просыпаюсь утром, а она говорит: „Так, ты же не собираешься выходить из дому вот в ЭТОМ? Надень вон то". Она действительно говорила мне, что делать и что гово­рить, потому что Шэрон так поступала всю жизнь, и она в кур­се всех последних тенденций. Я живу довольно замкнуто: не хожу в клубы, не бываю в барах, и, даже когда ходил, не особо обращал внимание на то, что происходит вокруг. Я даже не всегда толком знаю, что слушаю.

Однако, - добавил он, - в середине восьмидесятых ме­талл стал слишком запутанным: от „Yes" до „Metallica", „Motor-head", Оззи, „Motley Criie" и так далее. И любого, кто был длинноволосым блондином или брюнетом, с бас-гитарой и ярким макияжем, кто пел рок-баллады и выглядел таким, ну, знаешь, красавчиком, так вот, любого, кто соответствовал этим условиям, сразу причисляли к хеви-металу. Понимаешь, эта индустрия считается многообразной, но на деле разнообразия нет. То есть либо все, либо ничего. Но если жрать слишком много одинаковой пищи, начинает болеть живот. Понимаешь, о чем я? Я в самом центре. Я помню, как был в центре всего этого, и думал: „Господи, Джон Бон Джови про­дает альбомы миллионами!" Продажи „Metallica" насчиты­вали миллионы, мои альбомы продавались, расхватывали „Motley Criie", „Def Leppard"… чувствуешь себя темной ло­шадкой на скачках, улавливаешь? Я прошел через все это и кое-что понял. Я даже не хочу знать, в чем секрет успеха. Я просто рад, что выжил».

Еще бы не радоваться. Восьмидесятые стали для «Black Sabbath» чем-то вроде потерянного десятилетия, а для Оззи они обернулись целым рядом побед. Но ничто не длится веч­но. А в будущем - кто знает, что их там поджидало?