Начало воинским уставам на Руси

Хотя с именем Петра Великого и связан целый ряд громких побед русского оружия, сам царь был не столько полководцем, сколько организатором армии: именно при нем создается в России регулярное войско. Но попытки в этом направлении предпринимались, конечно, и раньше. Так, при Иване III большое развитие получает издавна практиковавшаяся на Руси поместная система: служивые люди наделялись землей и обязывались по первому зову являться в строй с определенным количеством ратников.

По прекращении же службы прекращалось и их владение поместьем. Потом Иван Грозный нашел, что у многих вотчинников скопились излишки земли, а вот воинскую повинность они отправляют не слишком рьяно, тогда как он желал, чтобы царская служба была "без лжи". Грозный распорядился земельные излишки изъять и перераспределить. Были точно определены и размеры "уложенной службы" с земли, а также создана "московская тысяча", для которой отобрали "лучших слуг" - бояр вместе с детьми боярскими и окольничих. Эти "лучшие слуги" либо уже имели вотчины под Москвой, либо наделялись ими теперь.

Именно "московскую тысячу" можно рассматривать как прообраз будущего регулярного войска. Более или менее постоянный характер имела и сторожевая, станичная служба, начало которой положил еще Димитрий Донской, а расцвет пришелся на время Ивана III. Грозный постарался упорядочить и ее и с этой целью назначил начальником над ней князя Михаила Воротынского, знаменитого воеводу. Воротынский с помощниками написал устав службы, утвержденный царем. Устав предусматривал правила поведения станичников чуть ли не на все случаи жизни, например: "Два раза на одном месте кашу не варить, а где кто полдневал, там не ночевать" или: "Ездить по урочищам направо и налево по два человека".

Пока внедрялся устав, Воротынского настигла опала и смерть, и на его место был назначен боярин Никита Юрьев, усиливший надзор за станичниками. Что все эти меры по введению устава и упорядочению станичной службы оказались небесполезными, свидетельствует неудача нашествия Девлет-Гирея на Москву в 1572 году: он полагал, что достигнет русской столицы с той же легкостью, как и в предшествующем 1571 году, а встретил организованный отпор.

Однако уже царь Алексей Михайлович видел, что войско, устроенное по типу дворянского ополчения, изжило себя: служивые оставались, по сути, полувоенными людьми: жили на казенных землях, имели право жениться и заниматься различными промыслами. Вот с этим-то положением, весьма мало способствовавшим правильной организации армии, и повел прежде всего решительную борьбу Петр Великий. С казенных земель он перевел воинов в казармы, а воинскую повинность возложил не только на дворян, но и на все классы общества, за исключением духовенства и принадлежащих к тем или иным гильдиям граждан.

Естественно, дело не обошлось без издержек. Так, резко упало количество крепких и здоровых мужчин среди новобранцев. В 1719 году Военная коллегия сетовала: "В одни нынешние приводы больше 700 человек за негодностью в службу не приняты". Петр не остался глух к этим жалобам, и Военная коллегия, вдохновляясь его указаниями, предписала офицерам безотлагательно приводить рекрутов к присяге, а чтобы новоявленные солдаты не разбегались, "препоручить их круговой порукой... и учить их непременно солдатской экзерциции и читать им воинский артикул, дабы в полки не сущими мужиками, но отчасти заобычайными солдатами пришли".

Упомянутый здесь Артикул был издан в 1715 году, а уже в следующем, 1716-м, он составил вторую часть знаменитого петровского "Устава Воинского". 209 статей Артикула есть не что иное, как толкование вопросов дисциплинарного характера. Всех же частей, или книг, в Уставе пять, и непосредственное отношение к решению проблем военно-учредительного плана имеет из них первая, разбитая на 68 глав. Третья, содержащая 14 глав, является процессуальным кодексом как для гражданских лиц, так и для военных чинов. Четвертая снова возвращает нас к воинским делам и состоит из трех частей: 1. "О эксерциции"; 2. "О приготовлении к маршу"; 3. "О должности полковых чинов". В пятой вниманию государственных коллегий и всех подведомственных им канцелярий предлагается Регламент, все 56 пунктов которого они и обязываются неукоснительно соблюдать.

Знакомство с "Уставом воинским" начнем с главы о волонтерах. Согласно ей добровольцы, вливаясь в армейские ряды, не получали денежного довольствия, зато имели перспективу дослужиться до унтер-офицера. Петр разрешил принимать в волонтеры не только бояр и дворян, но и людей "подлого" звания, только бы вели себя честно, трезво, умеренно, учтиво. Это положение открывало широкий доступ в русскую армию иностранцам, которые начали прибывать в Россию толпами. В рассказе Нестора Кукольника "Сержант Иван Иванович Иванов, или Все заодно" описывается, как крепостной в армии стал командиром своего барина. Что ж, бывало и такое, ибо император всячески расширял "контингент", из которого комплектовали офицерский корпус.

Читая "Устав" далее, ясно ощущаем заботливое, в своем роде любовное отношение Петра к артиллерии. В тогдашние артиллерийские боевые порядки входили пушки, мортиры, гаубицы со станками, ядрами, пульками, большими и малыми гранатами, картечами, порохом и фитилями. Любопытен подробный перечень инструментов: топоры, пилы, лопаты, кирки, деревянные или веревочные лестницы, понтоны, бревна, доски, то есть все те средства, которые помогали форсировать болота и реки, делали артиллерию мобильной. К артиллерийским расчетам причислялось более двух десятков разного рода специалистов - вплоть до мясников, хлебников, барабанщиков, коновалов. Инженеры-саперы тоже относились к артиллерии и подчинялись генерал-инженеру или генерал-квартирмейстеру.

Внимания заслуживает глава о "корволантах" - оперативных, весьма мобильных соединениях (легких корпусах) для действия в тылу неприятеля. Их задачей было "чинить диверзию". Насчитывал такой корпус обычно 6-7 тысяч человек. Предусматривались совместные действия кавалерии, пехоты и легкой артиллерии.

А теперь ознакомимся с обязанностями некоторых должностных лиц. Начнем с генералиссимуса. Это звание перекочевало в петровский воинский устав из Франции, где король Карл IX присвоил его своему брату Генриху III. Генералиссимус, стоящий во главе русской армии, обо всех своих планах обязан был доносить государю и военному совету и действовать не прежде, чем получит их согласие. Впрочем, в экстренных случаях он мог ограничиться военным советом с последующим донесением государю. История России знает четырех генералиссимусов: А. Д. Меншикова, принца Антона Брауншвейского, А. В. Суворова и И. В. Сталина.

За генералиссимусом следовал генерал-фельдмаршал, он же аншеф. Командуя армией, аншеф имел весьма широкий круг обязанностей, среди которых не забыты и такие: проявлять храбрость, ибо это "страх неприятелю творит", а также заботу и попечительность, чтобы всякому в армии "возлюблен и страшен был".

Прежде чем вступать в бой, генерал-аншефу предписывалось произвести тщательную оценку театра военных действий, сил противника и собственных, а полкам сделать внушение, чтобы они в предстоящей баталии держались храбро. В то же время аншефу надлежало контролировать военные суды и, случись судьям ошибиться, отдавать под суд их самих. Главное же - "блюсти себя от лихоимства. И не только блюсти, но и других от этого жестоко унимать и довольствоваться определенным. Ибо многие интересы государственные через то зло потеряны бывают. Ибо такие командиры, которые великое лакомство имеют, не много лучше изменника считаются. Того ради всякому командиру надлежит сие непрестанно в памяти иметь и от оного оберегаться".

Генерал кригс-комиссар заведовал армейской казной, вел учет всех запасов армии и берущихся с неприятеля контрибуций, чинил смотр войску и, блюдя интересы царя, следил, "чтобы никакой кражи, також негодных людей, лошадей, мундиру и ружья не было". Подчиненные ему комиссары во всех родах войск наблюдали, чтобы "армия везде бы снабжалась по табелю". Кригс-комиссар опрашивал при случае "всякого драгуна, солдата, все ли достают исправно, что им определено, и в свое ли время", и по жалобам учинял следствие, отыскивал виновных. Без жалости отдавался под суд в случае растраты и сам кригс-комиссар. Он же вел учет офицерских и унтер-офицерских вакансий.

Генерал-квартирмейстер: "Сей чин требует мудрого, разумного и искусного человека в географии и фортификации, понеже ему надлежит учреждать походы, лагеря и по случаю фортификации". От квартирмейстера требовалось знание артиллерии и умение ориентироваться на театре военных действий. Он постоянно пребывал при командующем и отмечал на карте все перемещения войск, попутно соображая, где кому и на каких квартирах стоять. Кроме того, "наперед, пока войско в поход еще не пошло, надлежит генералу-квартирмейстеру некоторые росписи изготовить", так как он определял порядок и маршрут армейских продвижений, следил за обустройством дорог и снабжением войск. Он же вел и журнал боевых действий, дабы "все походы и бывшие лагеря записывать".

Генерал-аудитор заведовал войсковой канцелярией. Ему рекомендовалось быть не только специалистом в своей области, но и человеком благой совести, дабы "при написании и исполнении приговора преступник оным отягчен не был". Выражаясь современным языком, он являлся председателем военного трибунала, хотя его роль не ограничивалась только карательными функциями.

Непростые обязанности лежали и на генерал-кригсцалмейстере. В петровской армии это то же, что начальник финансовой части в нынешней, иначе сказать, высшее административное лицо, распоряжающееся всеми расходами по содержанию армии. Ничего генерал-кригс-цалмейстер так не боялся, как задерживать жалованье и не иметь отчетные документы всегда готовые к проверке. От финансистов государь строжайше требовал не лихоимствовать, в рост деньги не отдавать и "никаким случаем через различные вымыслы в раздаче оного жалованья не корыстоваться".

Находим в "Уставе" также рассуждение о "вожжах" и стоящем над ними капитане. Дело в том, что при штабе командующего всегда находились проводники, набираемые из местного населения, которыми заведовал человек, знающий иностранные языки. Это и был капитан над "вожжами". Снабжали "вожжей" по солдатским нормам.

Каждой дивизии полагалось иметь доктора и штаб-лекаря; полк довольствовался услугами одного лекаря, рота - цирюльника. Доктора и лекари всех степеней обязаны были бесплатно лечить любого, независимо от чина, ибо за это они получали жалованье. Но с офицеров, которые наживали себе "французскую" болезнь или получали раны в драке, плату брали.
Полевая почта, к тому времени существовавшая, петровским "Уставом" была просто узаконена. Прежде всего, в ее обязанности входила доставка эстафет в армию и донесений "наверх", что являлось опять-таки элементом боевого управления. Учреждаясь обычно при далеко отстоящем от города войске, почта располагала нужным количеством лошадей и курьеров. В ее штате числились почтмейстер, два писаря и почтальоны.

Существовал еще один армейский институт - полевой трибунал во главе с генерал-гевальдигером, при котором состояли священник и палач. Отслеживали нарушителей устава фискалы, имевшиеся в каждом полку. Полковые фискалы обо всех посылали свои донесения дивизионному обер-фискалу, а тот, в свою очередь, - армейскому. Людям, занимавшимся этой работой, предписывалось быть "доброй совести перед Богом, дабы никого напрасно не оскорбить, а особливо беспорочно служащих". Ведя расследование, фискал не имел права влиять на ход дела. Если его донос подтверждался частично, в вину ему это не ставили, если же в слишком уж малой степени, то рассматривали, не было ли в данном случае у фискала какой-нибудь личной корысти. Из штрафных денег, изымавшихся по фискальной информации, четверть получал информатор, другая четверть делилась между всеми его коллегами, а половина шла в казну.

Вслед за делами фискальными идет параграф об обязанностях исполнителя приговора трибунала - профоса. Полковые профосы надзирали над арестантами и подчинялись генерал-профосу. Но это не все: профосам приходилось следить также за санитарным состоянием гарнизонов, в том числе и за чистотой отхожих мест.

Военная полиция того времени называлась "салвогвардия" - очевидно, от латинского слова "салво" (бережение, спасение).
В одной из глав "Устава" описывается порядок несения караульной службы. Так, командиру полка запрещалось покидать крепость без разрешения губернатора или коменданта. Ворота крепости открывали с побудкой сержант и четыре солдата под командой караульного офицера. Сержанты доносили обо всем случившемся за ночь. Вечером же по вручении пароля и после сигнального выстрела из пушки под бой барабанов маркитанты выпроваживали гостей, если таковые были, и проверяли караулы. Когда возникала необходимость открыть ворота ночью, это делали в присутствии дежурного майора. Часовому "Устав" грозил "лишением живота" за самовольную отлучку с поста. Если кому взбредет на ум проверить наличие свинца, пороха или запального фитиля в ружье часового, тот ружья не отдавай, а будут настаивать - стреляй.

"Воинский артикул" или, говоря современным языком, дисциплинарный устав надо понимать несколько шире, чем просто воинский. Царь заложил в нем основы уголовного права вообще. Прежде чем коснуться вопросов собственно правосудия, "Устав" возглашает: "Богу единому слава". Вопросам богослужебным уделялось большое внимание. При фельдмаршале или высшем генерале находился обер-полевой священник, управлявший полевыми священниками в войсках, дабы "со всякою ревностью и благочестием свое звание исполняли". "Устав" напоминал, что каждому христианину надлежит "не в лицемерном страхе Божием жить".

Молитвенное правило исполнялось военными людьми три раза в день по сигналу барабанщиков. В воскресные дни и в большие праздники надлежало отправлять "вечерни и утрени и перед молитвой бить барабану". Иноверцам разрешали молиться по-своему. Если офицер без уважительной причины пропускал службу, с него удерживали полтинник в пользу госпиталя. Появление офицера на молитве пьяным грозило ему арестом у профоса, а если не исправится, то и разжалованием в рядовые. Рядового за подобный проступок сажали в железа. К священникам в армии относились с уважением, никто не смел с ними пререкаться, им же вменялось в обязанность вести трезвую и умеренную жизнь. В случаях не надлежащего исполнения священником своих обязанностей с него взимали штраф в размере рубля - опять же в пользу госпиталя. Банкеты и прочие суетные забавы во время службы запрещались.

Параграфы, посвященные дисциплинарным взысканиям, - суровы. Виновному в ограблении или избиении лица, имеющего охранную грамоту от царя, назначалась смертная казнь. Вообще артикулов, предписывающих последнюю, в "Уставе" немало. Никто да не дерзай "вооруженною или не вооруженною рукой" нападать не только на фельдмаршала или генерала, но даже и на офицера и сержанта, а буде кто решится на подобное - тому голову долой.

Обсуждать приказания начальников запрещалось, замеченному же в неспешном - по лености или глупости (только чтоб без злого умысла) - выполнении распоряжений вышестоящих грозило разжалование в рядовые.

Офицер, несущий караульную службу, не мог покинуть самовольно пост под "опасением лишения живота". А "кто уснет в лагере, поле или в крепости, будучи в карауле, или напьется так, что службу нести не может, должен быть расстрелян". За самовольные отлучки били розгами. Постоянно пьянствующий офицер увольнялся со службы. "Кто пьян напьется и в пьянстве своем что злого учинит, тогда тот не токмо чтоб в том извинение получил, но по вине вящею жестоко наказан имеет быть".

За "шалости" при раздаче денег, за подделку ведомостей и тому подобное ответственных по финансовой части лишали чина и ссылали на "принудительные работы". Зашедшему слишком далеко стяжателю грозила опять же смертная казнь.
Знамя части знаменосец мог передать другому только в случае тяжкого ранения и с разрешения офицера. Когда служивый перебегал к неприятелю, его имя в назидание прочим прибивали к виселице. При взятии города или крепости штурмом предписывалось под страхом смерти щадить женщин, детей, стариков, священников. Пленного, которому пощада уже была обещана, убивать воспрещалось, в противном случае виновный лишался чести или даже жизни.

"Вольные" сборища запрещались. Всякий бунт карался виселицей. А вот что сказано о драках: "Кто кого пырнет ножом, тому прибить руку гвоздем или ножом на час. Кто кого ударит по щеке, того профос перед ротой тоже ударит".

"Пасквилянтов" сурово наказывали, а сочинения их предавались публичному сожжению. Параграф "Устава" на этот счет, как и вообще по поводу всяких бранных слов, гласит следующее: "От позорных речей и б.-ких песен достойно и надобно всякому под наказанием удержаться". За "обычное" убийство отсекали голову, а вот за отравление колесовали. Тело человека, самочинно покончившего счеты с жизнью, бросали в "бесчестное" место.

Самыми тяжкими воинскими преступлениями при Петре Великом считались измена и шпионаж, каравшиеся, естественно, смертной казнью...

Вышеприведенными фрагментами мы здесь, пожалуй, и ограничимся, хорошо сознавая, насколько легко коснулись этой поистине необъятной темы - "Воинские уставы в России: история и современность", до сих пор представляющей собой практически нехоженное поле для исследователя.

В. Дукельский

Источник