1 августа 1914

В те самые дни, когда правительство забрасывалось увесистыми обвинениями с думской трибуны, а в стране все еще чествовали брусиловских героев, решительный и дерзкий демарш в отношении верховной власти предприняло Главное артиллерийское управление. Был ли он согласован с действиями руководителей «общественности» сказать наверняка нельзя, но дата многозначительна – 2 ноября 1916 года. Именно в этот день на стол военного министра лег доклад начальника ГАУ № 165392, посвященный, на первый взгляд,специальному вопросу,— программе заводского строительства. На деле то было ультимативное требование немедленной перестройки всей экономической жизни России.

В докладе категорически высказалась та часть командования армии, которая, окрыленная брусиловским прорывом, считала, что, хотя впереди тяжелые бои, кризис миновал. На фронт идет могучий поток вооружения и боеприпасов, повторение года 1915 невозможно. Текущие задачи боевого обеспечения действующей армии не волновали составителей, исходивших из того, что они в общем достигнуты. ГАУ заглянуло в будущее, настаивая на коренной перестройке народного хозяйства.

Конечно, «программа» была «привязана», хотя очень условно, к нуждам бушевавшей войны. В документе говорилось: «Неизвестно — когда кончится война. Все делавшиеся на этот счет предсказания до сих пор не оправдались. Враг еще не сломлен и не проявляет никаких признаков своего желания заключить мир на приемлемых для союзников условиях. Поэтому разговоры о том. что война скоро кончится, не могут иметь резонного значения. Она кончится лишь тогда, когда у нас окажется несомненный перевес в боевом снабжении, именно артиллерийском, так как только артиллерия решает ныне участь сражений, а это возможно лишь при наличии заводов, указанных в «Программе» «.

Последнее указание – не что иное, как словесное украшение документа чтобы отвести упреки, что составители его беспочвенные фантазеры. Больше того, в докладе указывалось, что ГАУ знает о возражении министерства финансов и государственного контроля против заводского строительства, а именно, что они «неизменно всякий раз при испрошении кредитов Главным артиллерийским управлением на постройку каждого нового завода выступали с категорическими протестами и исключительно во имя «государственной экономии», выставляя главнейшим аргументом единственное соображение, что данный завод для настоящей войны не поспеет… так как при самом ускоренном темпе стройки они, в услових переживаемого времени, не поспеют ранее как через 2-3 года. Следовательно, пользы ожидать от этих сооружений для текущей войны нельзя, а вред обороне, в ее нынешнем положении, будет нанесен несомненный ибо отвлекутся ресурсы людские и материальные, необходимые для нынешних военных усилий».

Эти соображения в докладе признавались неосновательными: « постройку всех больших заводов, требующих солидных сооружений и такового же оборудования, предположено завершить действительно, в течение 2– 3 лет. Конечно, этот срок можно и должно сократить по меньшей мере вдвое, если поставить это дело, как и подобает, на более коммерческую ногу и избавить строительные комиссии от многих бюрократических пут, пока этого нет — волей-неволей, приходится тянуть постройки 2—3 года. Но, когда обстановка повелительно потребует – эти путы, конечно, будут разорваны».

Утверждение не голословное — в докладе давались детальные расчеты количества материалов, необходимых для постройки заводов, и убедительно доказывалось, что Россия в состоянии выделить их, не нанося ущерба обеспечению фронта. С одним условием – установлением жесткого контроля над распределением металла, ибо «многие сотни тысяч пудов металла в сыром виде и в изделиях служат на рынке предметами самой бессовестной и открыто происходящей спекуляции». А как с транспортными возможностями, не сорвут ли поставки для новых заводов воинских перевозок? ГАУ, ссылаясь на данные министра путей сообщения, указывало: «Провозная способность отечественных железных дорог остается фактически и в значительной степени неиспользованной, причем процент неиспользованнсти для различных районов Империи колеблется от 5 до 70%».

Наконец, о людских резервах. Нужны «самые заурядные строительные рабочие: каменщики и бетонщики, плотники, столяры и просто чернорабочие. Эти категории рабочих сколько-нибудь значительного участия в работах на предметы собственно обороны не принимают и теперь. Затем, число их, даже для очень больших построек, требуется ограниченное, и они легко могут быть пополнены из команд нижних чинов и из кадров военнопленных, которые на наши заводы и фабрики, работающие на оборону, допускаются ныне лишь в очень незначительном количестве».

Деловые расчеты специалистов ГАУ в строго секретном документе для обоснования конкретной программы развенчивают миф о том, что на третьем году войны Россия исчерпала свои ресурсы. Их было более чем достаточно. Вопрос шел о рациональном использовании имевшихся и возможностях стремительного развития потенциальных. Следовательно, дело упиралось в управление.

В этом отношении ГАУ всегда стояло за самые жесткие методы. На протяжении войны оно неоднократно входило в Совет Министров, требуя перевести казенные заводы на положение мобилизованных. Работа на них должна приравниваться к отбыванию воинской повинности: «Целесообразно прикрепление рабочих к их заводам (во избежание крайне вредного факта сманивания рабочих другими заводами и оставления ими работы по политическим причинам и для полевых работ) и установление повышенного наказания за правонарушения промышленной жизни». Правительство отклонило эти предложения, сославшись на то, что претворение их в жизнь даст «повод к нежелательным толкам и волнениям». Даже царские сановники оробели перед решимостью технократов ГАУ» Конечно, это только часть объяснения — другая и, быть может, более существенная — ГАУ требовало ввести в определенные рамки и промышленников, которые не желали терпеть никаких стеснений. Как бы то ни было, не надо обладать большой долей воображения, чтобы представить себе, как собирались дисциплинировать рабочих»

Через весь доклад красной нитью проходит мысль — медлить нельзя: «Здесь, более чем где-либо, полезно помнить, что утрата времени — смерти подобна. Хотя осуществление программы потребует несомненных жертв финансовыми средствами, но эти жертвы не только будут в полном соответствии с высокой целью, ради которой они приносятся, но скоро и окупятся сторицей».

В чем же эта «высокая цепь»?

«Совершенно неизвестно, какова будет политическая конъюнктура по окончании войны,т.е. во время выработки условий мирного договора и в следующий затем период… В конечном результате каждый будет предоставлен своим собственным силам,и горе тому, у кого к тому времени не будут подготовлены боевые средства. Вот когда сослужат великую службу наши новые заводы, даже если к тому времени они не будут вполне закончены… Образование новых запасов военного времени при колоссальности сказавшегося уже масштаба настоящей войны и при безусловной необходимости значительного сокращения мобилизационного периода армии также потребует громадной мощности заводов, именно в ближайшее время после войны, к каковому эти заводы и должны быть готовы…

По окончании войны у нас появятся опаснейшие конкуренты за границей, успевшие уже за войну развить у себя до крайности военную промышленность, не подлежит никакому сомнению, что тотчас же по окончании войны начнется общая экономическая борьба, и эта борьба будет беспощадна. Если мы не будем готовы к ней, то могучая техника и наших друзей, и наших врагов раздавит нашу все еще слабую технику… И к новой войне Россия окажется отставшей от своих будущих противников еще в большей степени, чем теперь, т.к. эти противники уже успели так развить свою промышленность, что от них не потребуется впредь ни особых усилий, ни особых жертв.

Неизбежным выводом из всего приведенного выше является убеждение, что к выполнению намеченной Главным артиллерийским управлением программы военно-заводского строительства следует приступить немедлено, не теряя ни одной минуты».

Целью «Программы» было достижение Россией автаркии в сфере военного производства. ГАУ, накопившее внушительный отрицательный опыт ведения дел с иностранными фирмами, настаивало: «Ныне перед нами встает задача важности необыкновенной: хоть теперь встать на правильный путь, т.е. во что бы то ни стало избавиться по части боевого снабжения от иноземной зависимости и добиться того, чтобы наша армия все необходимое для себя получала бы у себя дома — внутри России… Без полной самостоятельности в этом отношении трудно остаться Великой Державой, несмотря ни на какие условия территории и внутренних богатств страны… Не надо терять ни одной минуты, и все, что можно сделать сегодня,– мы не имеем права откладывать на завтра. Только при полном напряжении всех сил в этом направлении возможно вывести Россию на новый путь — полной независимости по части боевого снабжения нашей армии от заграничных рынков».

Поддержание и расширение контактов с другими странами, с оттенком византийской хитрости указывалось в докладе, важно не столько для нужд бушевавшей войны, а в предвидении послевоенного периода. «Теперь, во время войны, наши союзники дают нам и деньги (займы) и принимают наши заказы… Это им приходится делать, так как иначе мы воевать не можем. Но, по отношению к будущему нельзя предаваться опасным иллюзиям и считать, что все так сохранится и после войны. Напротив, более чем вероятно, что тогда заграничные займы для нас будут если не невозможны, то крайне обременительны». Итак, не упускать военной конъюнктуры, тем более, что «многие заграничные заводы кончают наши заказы и пока охотно по дешевой цене уступят нам свое оборудование, чему уже есть примеры (если мы не дадим новых заказов), получив его, мы скоро можем пустить в ход свои новые заводы. Если же мы захотим проделать это после войны, то уже такой дешевки может и не быть».

Вопрос вопросов «Программы» упирался во взаимоотношения государства и частной промышленности. В этом отношении ГАУ требовало поломать сложившийся порядок зависимости от произвола предпринимателей. Обязательным условием осуществления «Программы» считалось решительное укрепление того, что марксисты называют государственно-монополистическим капитализмом. ГАУ властно требовало положить конец лихоимству заводчиков, беспощадному грабежу казны, ограничить аппетиты алчной буржуазии в интересах государства в целом. Всю войну Маниковский бился за то. чтобы пресечь рост прибылей, не основывавшихся ни на чем, кроме страсти к наживе. Невероятный разгул спекуляции последовал, когда в снабжение армии, начиная с 1915 года включились поднимавшиеся как грибы «общественные организации». Дело неоднократно доводилось до царя и без всяких последствий В очередной прием начальника ГАУ Николаем II между ними состоялся примечательный диалог:

«Николай II: На вас жалуются, что вы стесняете самодеятельность общества при снабжении армии.

Маниковский: Ваше Величество, они и без этого наживаются на поставке на 300%, а бывали случаи что получали даже более 1000% барыша.

Николай II: Ну и пусть наживают, лишь бы не воровали.

Маниковский: Ваше Величество, но это хуже воровства, это открытый грабеж.

Николай II: Все-таки не нужно раздражать общественное мнение».

Маниковский, конечно, не видел, что это было проявление рассчитанной тактики царизма – откупаться от буржуазии экономически, чтобы ослабить ее политическое давление. Он смотрел с точки зрения ущерба для концентрации усилий на ведении войны.

Теперь в докладе военному министру Маниковский во всеоружии опыта привел убийственные факты грабежа казны предпринимателями. В подробных таблицах показывалось сколько переплачивалось частной промышленности по сравнению с казенными заводами. Только по артиллерийским выстрелам переплата составила к исходу 1916 года 1094 млн. рублей. И было отчего – если на казенном заводе 122 мм гаубичная шрапнель обходилась в 15 рублей за снаряд то частный завод получал 35 рублей, 76 мм– соответственно 10 и 15 рублей,152 мм фугасный снаряд — 42 и 70 рублей и т.д. «Наша частная промышленность, особенно металлообрабатывающая, – говорилось в докладе, — взвинтила цены на все предметы боевого снабжения до степени ни с чем не сообразной… Хотя при сравнении заготовочных цен наших союзников с ценами нашей частной промышленности и выясняется, насколько дешевле им обходятся предметы боевого снабжения в сравнении с нами, но все же следует отметить что в общем гг. промышленники, и наши, и в союзных странах –проявили непомерные аппетиты к наживе».

Где выход? На время войны выборочное огосударствление предприятий – «как пример можно привести Путиловский завод, который до перехода в казенное управление почти не делал 6-дюймовых снарядов, с переходом же он стал подавать почти половину всего изготовляемого в России количества этих снарядов». Мощные казенные заводы должны быть эталоном цен на военную продукцию частной промышленности. «Все равно без частной промышленности военному ведомству не обойтись, и действительность показала, что эта промышленность удовлетворяет потребности армии в гораздо большей степени, чем казенные заводы».

По мнению ГАУ, частная промышленность должна после войны заняться своим прямым делом —«работать на великий русский рынок, который до войны заполнялся в значительной степени заграничными фабриками… Вот поистине благородная задача для нашей частной промышленности – завоевать свой собственный рынок .. Если же отечественная частная промышленность будет рассчитывать только на казенные заказы, правда, чрезмерно обогатившие гг. банкиров и промышленников в самую черную годину России, то она не исполнит своего долга перед родиной. А чтобы в нужное время частные заводы смогли быстро «мобилизоваться», т.е. чтобы в них не вытравливалось налаженное дело, то для этого они должны сохранить под контролем Главного артиллерийского управления ячейки тех «военных производств», на оборудование коих эти заводы получили от казны колоссальные суммы. На поддержание же работы этих ячеек казенных заказов хватит и в мирное время».

Стройный и строгий документ .охватывающий проблемы далеко выходившие за непосредственную компетенцию ГАУ. Составители не ждали окончательного утверждения предложенного, а смело заявляли, что в пределах их сил «Программа» уже выполняется. Нужно было быть большими смельчаками, уверенными в успехе каких-то предприятий, чтобы вписать в доклад военному министру: «Эти меры ясны сами по себе, они частью уже принимаются и ныне, — необходимо только не затормозить их дальнейшего развития, — а именно: надо в самом спешном порядке развивать свою отечественную промышленность, и притом в расчете не только на потребности текущей войны, но и в предвидении будущей» (курсив в тексте документа – Н.Я.).

Остается добавить немногое — имя генерала А.А. Маниковского всегда открывало список военных, входивших в масонскую организацию. Изложенное, надо полагать, в той или иной мере отразило взгляды российского масонства на экономическое развитие страны. О них Маниковский счел необходимым оповестить тех, кто доживал последние месяцы у власти, хотя и не понимал этого. На смену им, как видно из доклада, шли люди решительные, конечно, не чета дряблой массе русской буржуазии. Но они не оценили вес той самой бесформенной, безмозглой массы, которую двигал примитивный инстинкт обогащения. Последний оказался сильнее, чем сложные планы, имевшие в виду конечное благо буржуазии и во имя его требовавшие немедленных жертв. Российские скопидомы, не пожелавшие поступиться полушкой, потеряли все.

В своей книге «Боевое снабжение русской армии в войну 1914—1918 гг.», увидевшей свет при жизни автора в 1920 году, Маниковский написал о дальнейшей судьбе «Программы»; усилия ГАУ «находили лишь слабый отклик в правительственных кругах, а, напротив, гг. промышленники пользовались там особым покровительством и всегда умели находить верный путь к осуществлению своих планов… Лучшей иллюстрацией к этому может служить то обстоятельство, что тотчас же после февральского переворота гг. промышленники настояли на образовании особой комиссии с преобладанием их для уничтожения казенного строительства, что и было ими успешно выполнено».

Так, при Временном правительстве был определен предел идеям, высказанным Маниковским в тот самый краткий миг, когда он с «братьями» пребывал в эйфории в предвидении перемен.

Великий Октябрь открыл перед А .А .Маниковским иные перспективы. Он приложил свои способности к строительству новой страны, но трагически погиб в железнодорожной катастрофе в 1920 году. Обширное исследование генерала неоднократно переиздавалось, доработанное частично по сохранившимся наброскам, а главное, дополненное сухими фактологами. В предисловии к изданию 1930 года П.Е.Дыбенко написал: «Настоящая книга является необходимой настольной книгой не только для военных, но и для всех работников на хозяйственных предприятиях, связанных с задачами подготовки страны к обороне». Это правильно.

А.А. Маниковский,крупнейший знаток организации военного производства, и сказал об этом много поучительного. Что до его прогулки в страну высокой политики, монументальным памятником которой остался доклад 2 ноября 1916 года, то он сохранился почти полностью только в прижизненном издании первой части труда 1920 года. Автор, вероятно, придавал ему исключительное значение; обширные извлечения из документа взяли более 20 страниц из книги в 120 страниц. В последующих изданиях доклад решительно усечен. Экономической науке безразличны праздношатания пусть даже недюжинного ума.