Моя миссия в России

Россия сразу же воспользовалась тем, что судьба нового государства не зависела от личности правителя, чтобы подорвать власть князя и представить его как единственное препятствие для данного объединения, которое Россия была готова даровать Болгарии. Под ее покровительством возникает заговор, приведший через несколько месяцев к похищению князя Александра и его вынужденному отречению. Почти сразу за этим последовал контрпереворот, вернувший его на престол. Князь высадился в Рушуке и отправил царю телеграмму с последним отчаянным призывом. Он сообщал о своем возвращении и заканчивал словами: «Россия даровала мне корону. Я готов вернуть этот дар ее повелителю».

Ответ императора был для него сокрушительным. Император выражал неудовольствие по поводу возвращения князя и заявил, что не будет заниматься делами провинции, пока его высочество остается в Болгарии. Князь Александр не считал возможным управлять страной без поддержки России. Его также тревожила широкая поддержка, которой, как выяснилось, пользовался недавний заговор. В результате он отрекся от престола и, назначив регентство в составе Стамболова и еще двух человек, покинул Болгарию 8 февраля 1886 года.

Последовал продолжительный кризис, угрожавший миру во всей Европе. Россия отказалась признать регентство и отправила в Софию генерала Каульбарса, поручив ему принудить болгар к повиновению. Но хотя генерал и объявил выборы в Народное собрание недействительными, парламент все же собрался и взялся за трудную задачу – подыскать князя, готового принять опасную корону, которую сложил с себя князь Александр. В конце концов они выбрали герцога Вальдемара Датского, но он отклонил предложенную честь, в то время как Стамболов категорически отверг кандидатуру князя Мингрельского, предложенную Портой и поддержанную Россией.

В это время Австрия, хотя и была самой заинтересованной из держав, занимала выжидательную позицию. Граф Кальноки лелеял надежду, что Россия, предоставленная самой себе, навсегда испортит отношения с Болгарией. Правительство ее величества, напротив, было сильно обеспокоено перспективой российского наступления на Константинополь, и сэру Августу Пэджету постоянно указывали, что он должен убедить австрийское правительство принять меры, призванные не дать Болгарии полностью попасть под влияние России, а также подчеркнуть важность согласованных действий обоих правительств. Граф Кальноки выслушивал эти предложения весьма благосклонно, но возражал, что пока не видит никаких нарушений международного статуса Болгарии, и поэтому вмешательства пока не требуется. Правительство ее величества привело ему множество примеров неправомерных действий генерала Каульбарса, указывающих на то, что время для объединенных действий европейских держав уже настало.

Однако граф Кальноки не был настолько уверен в материальной поддержке, которую ему сулила Великобритания, чтобы перейти к политике активного вмешательства. И хотя оба правительства признавали, что их интересы совпадают, полного взаимопонимания в этом вопросе добиться не удалось. Тем не менее его более или менее убедила речь лорда Салисбери на банкете в Гилдхолле 9 ноября, в которой тот заявил, что в вопросах, непосредственно затрагивающих интересы Великобритании, она будет действовать самостоятельно, а когда ее интересы затронуты лишь косвенно, политика правительства ее величества будет в значительной степени зависеть от позиции, занятой Австрией. К счастью, примерно в это же время обстановка немного разрядилась в связи с тем, что Каульбарс разорвал дипломатические отношения с правительством Болгарии. Регенты воспользовались его отъездом и послали делегацию в различные столицы, чтобы покончить с междуцарствием. Когда делегация прибыла в Вену, герцог Фердинанд Кобургский по собственной инициативе, движимый лишь собственными амбициями, предложил себя в качестве кандидата на вакантный трон, хотя ни император, ни граф Кальноки не одобрили этого шага. В личной беседе граф Кальноки заметил, что во внешности и манерах герцога слишком много от vieille cocotte (старая кокотка – фр.), чтобы он мог стать достойным преемником князя Александра.

Первоначально герцог Фердинанд поставил условием своего вступления на престол утверждение Портой и одобрение держав, что было почти равносильно отказу, и лишь спустя шесть месяцев, в июле 1887 года, он был формально выбран князем Болгарии. Россия возражала против этих выборов, сочтя их нарушением статьи III Берлинского трактата, в которой говорилось, что выборы князя должны быть «свободными». В данном случае, по ее утверждению, он был выбран под давлением регентства, которое само по себе было незаконным учреждением, а выбравшее его Народное собрание нужно признать неправомочным, так как в него входили депутаты от Восточной Румелии. Позиция графа Кальноки была очень сходна с подходом правительства ее величества. Он полагал, что Народное собрание действовало в полном соответствии со своими полномочиями, но сожалел, что его выбор не пал на более достойного кандидата.

За несколько дней до отъезда герцога Фердинанда в Софию он убеждал его последовать своему первоначальному намерению и дождаться одобрения держав, указывая, что без такого одобрения он будет выглядеть авантюристом и не получит законного статуса. Позиция Германии объяснялась тем, что она из стратегических соображений поддерживала Россию. Князь Бисмарк считал, что желательно добиться взаимопонимания между Россией и Австрией относительно их сфер влияния на Балканах и что в то время, как последняя должна доминировать в Сербии, первой надо позволить вернуть себе позиции, которые она занимала в Болгарии до 1885 года. Его главной целью было лишить Россию всякого повода для недовольства Германией. Принимая во внимание бесчисленные ошибки, которые совершила Россия в политическом подходе к болгарскому вопросу, он полагал, что чем больший простор для деятельности будет ей предоставлен, тем быстрее она выроет себе могилу.

Его политика основывалась на убеждении, что Франция может напасть на Германию лишь в том случае, если та будет находиться в состоянии войны с Россией, и был поэтому готов на все, чтобы поддержать дружеские взаимоотношения с этой страной. Однако он сказал графу Кальноки, что не стоит prendre au serieux (принимать всерьез – фр.) теоретическую поддержку, которую он (князь Бисмарк) может оказать какому-либо предложению, выдвинутому Россией, так как он всего лишь стремится поддерживать с ней хорошие отношения, и на самом деле уверен, что никакая российская инициатива не сможет материализоваться, если ей будут всерьез противостоять Австрия, Великобритания и Италия. Но вера в энергичные действия со стороны этих держав была недостаточно твердой, чтобы у него возникло желание портить отношения с Россией.