Моя миссия в России

Весной 1913 года мне предложили изменить место службы. Российский климат, а также нагрузки, связанные со столь ответственным постом, существенно сказались на моем здоровье, и в конце апреля сэр Эдвард, который всегда был очень внимателен к своим подчиненным, прислал мне следующее письмо:

«Министерство иностранных дел,

13 апреля 1913 года.

Мой дорогой Бьюкенен!

В конце ноября истекает срок пребывания Картрайта в Вене. Продлить его не представляется возможным, поскольку силы все больше оставляют его.

Я знаю, что в Санкт-Петербурге вы не слишком хорошо себя чувствовали, и если вы действительно уверены в необходимости перемен, я предложу вас на должность посла в Вену.

В то же время я бы не хотел быть истолкованным превратно: если ваше здоровье позволяет, то в интересах государства предпочтительнее, чтобы вы оставались в Санкт-Петербурге. Вы так хорошо справлялись с этой работой, что любые перемены будут только к худшему. Кто бы ни стал вашим преемником на этом посту, ему потребуется время прежде, чем он сможет достичь того положения, которого вы, по моему убеждению, добились в этой стране.

Другими словами, для меня желательно, чтобы вы оставались в Санкт-Петербурге, но если российский климат в самом деле вреден для вашего здоровья, было бы несправедливо и неправильно назначать кого-либо в Вену, предварительно не спросив у вас, не хотите ли вы занять этот пост. Если вы считаете, что можете остаться в Санкт-Петербурге, я буду очень доволен и, более того, вздохну с облегчением.

Ваш

Э.Грей».

Предложение было очень заманчивым, и, поскольку я как раз собирался в отпуск в Англию, я попросил время на обдумывание. На следующий день после моего возвращения в Лондон я получил аудиенцию у короля, и когда его величество милостиво повторил это предложение, я его практически принял. Однако на следующий день я вынужден был признаться сэру Эдварду Грею, что мой врач, у которого я побывал в то утро, сказал, что, по его мнению, я могу пробыть в Санкт-Петербурге еще два года без серьезного ущерба для здоровья. Тогда сэр Эдвард предложил, чтобы я оставался там на условии, что, если мое здоровье ухудшится прежде, чем истекут эти два года, я поменяюсь с сэром Морисом де Бунзеном, который поедет в Вену, а если я смогу выдержать два года, я сменю сэра Э. Гошена, у которого к тому времени истечет срок пребывания в Берлине.

Я согласился, и в результате оставался в Санкт-Петербурге еще пять лет. Однако я не смог бы этого сделать, если бы вовремя не было обнаружено, что невриты и другие недуги, которыми я страдал, были вызваны пиореей. Благодаря искусству моего друга сэра Кеннета Гоуди, который занимался моим лечением, эта коварная болезнь отступила, и я смог переносить тяготы четырех напряженных лет войны, ни разу не побывав дома.

По завершении Первой Балканской войны сэр Эдвард был так добр, что представил меня к награждению Большим крестом ордена Святых Георгия и Михаила.