1910–1914
Внутреннее положение в России. Политические беспорядки в университетах
В предыдущих главах я останавливался исключительно на вопросах, касающихся международного положения России и ее взаимоотношений с другими державами, но прежде, чем перейти к изложению событий того рокового года, когда разразилась мировая война, я должен посвятить несколько страниц рассмотрению ситуации внутри страны.
Когда в конце 1910 года я прибыл в Россию, наиболее заметным событием были политические волнения среди студентов университетов и институтов. Во многих из них учащиеся отказывались ходить на занятия, а к тем, кто хотел продолжать обучение, применялись ядовитые газы и другие меры устрашения.
Со своей стороны правительство предпринимало решительные меры, чтобы восстановить порядок, но профессора, как правило, читали лекции перед полупустыми аудиториями под защитой полиции. В разговоре, состоявшемся в начале марта, господин Столыпин сказал мне, что правительство не полностью отменило автономию университетов, а оставило ее в неприкосновенности в том, что касалось обычных административных вопросов. Однако оно не могло дать горячим юнцам права проводить политические собрания без разрешения компетентных органов – такой привилегии не было ни у одного класса в России.
Не могло правительство и допустить, чтобы дошло до такого, как в 1905 году, когда профессора рассказывали на лекциях, как изготовить самодельные бомбы. Так как революционная пропаганда в армии и среди крестьян была теперь запрещена, университеты, по словам господина Столыпина, оставались единственным местом, открытым для подстрекательской деятельности комитетов, которые из Парижа и других столиц пытались с помощью студентов организовать новые восстания.
Бойкот занятий, имевший целью привлечь внимание общества к состоянию российских образовательных учреждений, свое предназначение выполнил и был вскоре отменен. Но что касается Думы, то предпринятые правительством дисциплинарные меры, а также исключение многих студентов и нескольких известных профессоров только усилили враждебность, с которой большая часть депутатов этой палаты относилась к его политике.
