КалейдоскопЪ

Его большая личная привлекательность

Как уже говорилось в ранее, я был назначен послом в тот момент, когда англо-российское взаимопонимание осложнилось в связи с заключением Потсдамского соглашения, и я с самого начала взял себе за правило говорить с императором предельно прямо и откровенно. Его величество, который всей душой стремился сохранить это взаимопонимание, оценил мою прямоту и удостоил меня своим доверием. В последующие годы наши отношения становились все более близкими, и я сам горячо к нему привязался. У его величества были такие очаровательные манеры, что на аудиенциях я чувствовал, что говорю скорее с другом, чем с императором. Наши отношения, я могу сказать без всякого хвастовства, переросли во взаимную симпатию. Он никогда не сердился на меня за прямоту, поскольку знал, что моя откровенность в международных вопросах объяснялась желанием укреплять англо-российское сотрудничество, а мои высказывания о положении внутри России были продиктованы в первую очередь заботой об ее истинных интересах.

На официальных церемониях, за исключением новогодних дипломатических приемов, император редко разговаривал с кем-либо из послов. Обычно он здоровался с ними за руку и затем переходил от одной группы русских к другой, иногда вступая в разговор. Однажды, на обеде в честь короля Сербии, проходившем в Петергофе в 1911 году, он поставил меня в довольно неловкое положение. Я был единственным послом среди присутствующих, поскольку получил приглашение встретиться с Артуром, герцогом Коннаутским, который в то время гостил у императора и императрицы. Однако в последний момент император сказал его высочеству, что обед будет ему неинтересен и лучше ему поехать на охоту. Поэтому у меня не было никакого raison d’etre (основание – фр.) присутствовать на обеде, и я помню, что бедный Столыпин, которого убили несколько недель спустя, поинтересовался у меня, что я делаю «en cette galere» («на этих галерах» – фр.). После обеда один из камергеров подошел ко мне и попросил перейти в залы, где должен был пройти император, поскольку его величество, несомненно, захочет со мной поговорить. Я согласился, но его величество прошел, не обратив на меня внимания. Тогда мой друг еще раз поставил меня туда, где его величество непременно должен был меня заметить, – и с тем же результатом. Поскольку он хотел повторить эту процедуру в третий раз, я сказал, что, если его величеству нужно поговорить со мной, он всегда может за мной послать, но я не собираюсь бегать за ним. И только перед самым уходом император, проходя, пожал мне руку и попрощался со мной. Очевидно, отправляя принца Артура на охоту, он забыл, что я приглашен на обед, и поэтому был немного смущен моим присутствием.

Лишь однажды у меня хватило смелости подойти к императору на публичном торжестве и заговорить с ним первым. Это произошло во время войны, на церемонии спуска на воду крейсера. Его величество стоял один, наблюдая за приготовлениями, и, поскольку у меня было для него важное сообщение, я подошел и заговорил с ним. Он принял меня очень милостиво и продолжал говорить со мной до самого начала церемонии.

Любопытно, что, несмотря на старинный церемониал и традиционный этикет императорского двора, с послами иногда обходились довольно бесцеремонно. Дошло до того, что на собрании послов, созванном вскоре после моего прибытия в Россию, дуайену (старейшине дипломатического корпуса) было поручено сделать определенные представления на эту тему. По неписаному закону посла, приглашенного на завтрак или обед во дворец, усаживают за один стол с государем. Поэтому, получив накануне моей первой аудиенции у императора телефонное сообщение из Царского, где говорилось, что я должен остаться на завтрак, я, естественно, ожидал, что буду завтракать с императорской семьей. Однако я ошибся, поскольку по завершении аудиенции меня усадили за один стол с придворными. Тогда я ничего не сказал, поскольку считал, что новоиспеченному послу не следует быть слишком уж придирчивым.

На следующий год, когда меня пригласили в Царское, чтобы представить их величествам членов недавно прибывшей британской делегации, я снова был вынужден завтракать с придворными, несмотря на все мои попытки отказаться. Поскольку мы с моими коллегами договорились не принимать подобных приглашений в будущем, я решил, что пришло время заявить протест. Как только завтрак закончился, я переговорил с церемониймейстером. Я объяснил ему, что он поставил меня в очень неловкое положение: я прибыл во дворец в качестве официального посла короля Великобритании, и он не хуже меня знает, что в подобных обстоятельствах приглашать меня за один стол с придворными противоречит всякому этикету. Поэтому я надеюсь, что в будущем подобные приглашения не повторятся и что он постарается устроить так, чтобы я мог вернуться в Санкт-Петербург сразу же по окончании церемонии. Графу Гендрикову пришлось признать мою правоту, и в дальнейшем меня всегда ждал на станции специальный поезд, которым я возвращался в город.


Яндекс.Метрика