«СОЛИДНЫЕ АРГУМЕНТЫ»
«Le Renseigne» («Осведомленный») из «Libre Parole»[93] продолжает выражать свое крайнее недовольство политикой союзников в Греции. Полувосстание в Салониках, о котором так шумно оповестила Францию печать как о национальном пробуждении эллинов, «обнаруживается, – по словам реакционной газеты, – все более и более как совершенно ничтожное событие, как чисто местная интрига, против которой, однако, законные власти оказываются совершенно обезоруженными. Не зашли ли (союзники) в самом деле так далеко, что просили войска, оставшиеся верными правительству, сдать оружие!». И к чему это все? – недоумевает г. Осведомленный, – разве был пример, чтобы Греция отказывалась когда-нибудь от выполнения требования, предъявленного в надлежащем тоне и дополненного «солидными доводами» – в виде флота в 30 боевых единиц! Газета решительно отказывается признать гениальность г. Бриана,[94] который развел пары своих «солидных аргументов» на полгода позже, чем следовало.
«Призыв» также оспаривает исключительные заслуги французской дипломатии по части убеждения Румынии и Греции в преимуществах союзной справедливости над австро-германской: главная задача в балканских успехах принадлежит, по мнению компетентного в своем роде органа, не дипломатам с Quai d'Orsay, а московским рабочим и самарским трудовым крестьянам, которые новой лавиной своих трупов дали могущественный толчок дальнейшему национальному пробуждению румынских и греческих рабочих и крестьян. «Есть еще справедливость на земле!» – пишет русская социал-патриотическая газета, наблюдая маневр союзного флота в Пирее.
Г-н Ренодель[95] также усматривает сквозь густые испарения, исходящие от балканских событий, неуклонное шествие международного права. Американский президент Вильсон крайне своевременно произнес речь, достойную «демократа, который – через все трудности – стремится к осуществлению воли к миру» («L'Humanite»[96]). Правда, что нужно поскорее «продать» Соединенным Штатам Антильские острова – иначе пацифист и демократ Вильсон займет их военной силой. Но ведь совершенно ясно, что чем больше территорий милитаризм подчинит северо-американскому пацифизму, тем непреодолимее будут успехи этого последнего.
Имея за себя, с одной стороны, «солидные аргументы» в Пирее, с другой – непреклонную пацифистскую волю в Вашингтоне, Ренодель, насколько можно судить, не видит сейчас никаких оснований настаивать на выполнении резолюции последнего Национального Совета, требующей от правительства громогласного объявления «целей войны»: при столь безупречных средствах цели не могут не быть безупречными. Ренодель предоставляет поэтому со спокойной совестью заботу о «целях войны» своему младшему брату Жану Лонге,[97] пацифистские беспокойства которого свободные, впрочем, от нетерпения, также входят необходимой составной частью в процесс торжества международной справедливости.
Но над Жаном Лонге – для равновесия – бодрствует главный редактор «Figaro», г. Капюс. Этот бывший водевилист в течение десятилетий не отходил от замочной щели парижских спален, – занятие, которое развило в нем необходимый реалистический глазомер для уразумения истинной природы международных отношений. Клемансо настойчиво называет Капюса другом гг. Пуанкаре[98] и Бриана. Мы об этом ничего не знаем. Но если Капюсу дороги его друзья (которым он тоже обходится не дешево), то не менее дорога ему, как сейчас увидим, истина. «Тщетные прения о целях войны, – свидетельствует Капюс, – совершенно прекратились как в Англии и Франции, так и в самой Германии». Иначе и быть не могло. «Отныне очевидно, – продолжает он, – что война остановится не частичными волями, не решением какого-либо правительства, не каким-либо вмешательством, но исключительно когда она завершит дело, окончательные очертания которого ускользают от нас…» «Вчера, – продолжает Капюс, – вмешалась Румыния со своими национальными требованиями, завтра вмешается, может быть, Греция». «Друг» сильных мира сего далек от мысли мещанской улицы, будто вмешательство новых стран, которых вводят в игру не только новые силы, но и новые аппетиты, упрощает и сокращает войну. Наоборот. «Мы тогда только начнем ясно различать в этом хаосе, – пишет он, – когда одна из двух враждебных групп будет находиться всецело во власти (a la merci) другой. Тогда глубокие тенденции войны 1914 года выступят с бьющей силой наружу, и условия мира истекут отсюда совершенно естественно» и вполне независимо от чертежей Лонге. В предчувствии этой ситуации, нетерпеливый радикально-аннексионистский «Rappel»[99] свидетельствует о непрерывном росте движения «общественного мнения» в пользу завладения левым берегом Рейна, где Ренодель сможет водрузить знамя права и пацифизма. Но это пока что музыка будущего. То, что есть сейчас, по характеристике Капюса, это – расширяющийся и усложняющийся «хаос», справиться с которым бессильны сами правящие. В безбрежном хаосе, при молчании народов, развивают свою автоматическую силу машины истребления – единственные «солидные аргументы» с той и с другой стороны.
«Наше Слово» N 206, 7 сентября 1916 г.
