Глава XXVII
Союзники в Севастополе. Вторичный уход флота в Новороссийск. Ликвидация Севастопольской крепости и оставшихся кораблей. Остатки Черноморского флота в Бизерте. Английская политика на Балтийском море. Англичане в Северной области. Смерть адмирала А. В. Колчака. Россия и державы Согласия. Результаты и выводы мировой войны на море. Памяти Русского флота
Время шло, война кончилась, и союзники вошли в Черное море. В октябре 1918 года их эскадра, под начальством английского адмирала Кальсори, в состав которой входили английские, французские, итальянские и греческие корабли, появилась перед Севастополем. Быстро приняв его от германского командования, союзники стали занимать русские суда караулами. Это носило такой вид, будто победители спешили овладеть своей добычей.
При этом были и очень характерные случаи. Среди других судов была подлодка «Тюлень», укомплектованная русскими офицерами. Ее существование было признано англичанами, с тем, чтобы она стояла без мин и снарядов. Вдруг однажды на нее является французский офицер с караулом и хочет ее занять. Командир «Тюленя» энергично воспротивился этому и отказался спустить флаг. Только благодаря натянутым отношениям самих союзников между собою, подлодка была оставлена в покое.
По распоряжению английского адмирала все корабли были распределены между союзниками: англичане взяли «Волю» («Императора Александра III»), «Дерзкого» и «Счастливого»; французы «Беспокойного», а греки и итальянцы получили несколько старых миноносцев. После проб и обучений эти корабли были уведены в Измид и поставлены там с английским караулом.
Несмотря на то, что Добровольческая армия вскоре стала ощущать большую потребность в нескольких миноносцах и речных канонерских лодках, она их никак не могла получить. Союзники под разными предлогами и ссылками на другие союзные командования отвечали неизменным отказом. Между прочим, относительно канонерок было сказано, что они находятся в руках французов и предназначаются для действий против большевиков. Но через месяц, когда союзники сдавали Николаев большевикам, эти канонерки были тоже переданы им, да еще с большим запасом снарядов и других материалов.
В марте 1919 года главное начальство на море перешло к французам, а именно к адмиралу Амету. На берегу же продолжали распоряжаться англичане, в лице полковника Труссона. В это время большевики совершенно неожиданно прорвали Перекопскую позицию и стали подходить к Севастополю. Союзническое начальство уверяло, что город не будет сдан, и этому верили, имея на то полное основание, ввиду большого количества союзных кораблей. Но неожиданно последовал какой-то нажим из Парижа или Константинополя, и началась эвакуация.
Командующий русским флотом, которым опять был адмирал Саблин, получил приказание забрать все, что только возможно, и перейти в Новороссийск; то же, чего нельзя было взять, он должен был оставить под защиту союзников.
В конце марта и начале апреля Севастополь лихорадочно эвакуировался в Новороссийск. На месте ушедшего адмирала Саблина остался его начальник штаба капитан 1 ранга граф П. Ф. Келлер,[140] который, зная по опыту союзников, старался, ничего не оставить на их попечение.
2 апреля союзная эскадра начала обстрел большевистских позиций, причем стреляла днем и ночью. Однако 5 апреля командование уже вступило в переговоры с большевиками.
Вскоре на французский линейный корабль «Франс», на котором адмирал Амет держал свой флаг, прибыла большевистская делегация. В результате переговоры привели к заключению перемирия, и, между прочим, было приказано спустить Андреевский флаг, а офицерам - не появляться в погонах.
После этого графу Келлеру и его офицерам ничего больше не оставалось, как покинуть Севастополь.
Через некоторое время в городе начались большевистские демонстрации, в которых приняли участие и французские матросы. Греческая пехота, чтобы разогнать демонстрантов, открыла огонь: среди толпы оказались убитые и раненые, в том числе и французские матросы. В связи с этим на «Франсе» возникли беспорядки, которые продолжались целый день: поднятый красный флаг красноречиво говорил о полном «alliance»[141] с русской революцией... Только с большим трудом офицерам удалось уговорить команду.
Через несколько дней союзная эскадра покинула Севастополь. Перед уходом французами были взорваны батареи, а англичане на старых линейных кораблях «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», «Двенадцать Апостолов» и крейсер «Память Меркурия» взорвали цилиндры высокого и низкого давления, упорные подшипники и другое. Кроме того, ими были выведены в море и приблизительно в полутора милях от Константиновской батареи, взорваны и потоплены на большой глубине подлодки «Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «Краб», «АГ-21», «Скат» и «Налим», а на Северном рейде - «Карп», «Карась», «Лосось» и «Судак». На предложение греков вывести и сохранить для России эти корабли союзники ответили категорическим отказом.
В августе-октябре 1919 года, когда Добровольческая армия сильно окрепла и ее оружию сопутствовал ряд побед, союзники начали как бы снова считаться с Россией. Между прочим, высшее командование Добровольческой армии обратилось к ним с просьбой возвратить взятые в свое время корабли. После долгих переговоров ему, наконец, были переданы «Император Александр III», «Беспокойный», «Дерзкий» и несколько старых миноносцев, но все - в самом плачевном виде.
Перед последней эвакуацией Одессы, в первых числах декабря 1920 года, англичанами были еще подорваны затонувшие подлодки «Лебедь» и «Пеликан».
После падения Крыма и ликвидации армии генерала Врангеля все оставшиеся корабли Черноморского флота были переведены в Бизерту, где они и находятся до сих пор. От всего флота остались: линейный корабль «Генерал Алексеев» (б. «Император Александр III», а потом - «Воля»), крейсер «Генерал Корнилов» (б. «Кагул»); миноносцы - «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Поспешный», «Гневный», «Цериго», «Капитан Сакен» и «Жаркий»; подлодки - «Буревестник», «Тюлень», «Утка» и «АГ-22»; посыльное судно «Алмаз», несколько ледоколов и пароходов. Только небольшая часть этих кораблей находится в исправном состоянии; большинство же требует ремонта. Среди них есть и недостроенные суда, как например «Цериго». Быстро движется время, и печальные остатки русского флота, находясь «под защитой Франции», постепенно приходят в полную негодность. Так некогда умирала в Лиссабоне эскадра адмирала Сенявина...[142]
На Черном море большевикам досталось лишь незначительное количество исправных кораблей: новый крейсер «Адмирал Нахимов»; миноносцы «Завидный», «Свирепый» и подлодки «Нерпа», «АГ-23» и «АГ-24». Все же остальные суда искалечены союзниками.
* * *
Приблизительно такие же цели, как на Черном море, союзники преследовали и относительно Балтийского флота.
Когда в апреле 1918 года вопрос о переходе флота из Гельсингфорса в Кронштадт сильно обострился ввиду занятия германцами Финляндии, англичане проявили самый живейший интерес к его судьбе. Морской агент кэптен Кроми несколько раз ездил в Гельсингфорс, чтобы добиться от капитана 1 ранга А. М. Щастного потопления флота. Это требование было мотивировано боязнью, что корабли достанутся немцам.
Одновременно Кроми вел переговоры и с тайной организацией морских офицеров, имевшей целью уничтожение флота, если бы оправдались слухи о передаче его немцам, согласно секретным пунктам Брест-Литовского договора.
Инструкции Москвы были все время двусмысленны и сбивчивы: то они говорили о переводе флота в Кронштадт, то об оставлении в Гельсингфорсе, а то - о подготовке к уничтожению. Это наводило на мысль, что на советское правительство кем-то оказывается давление.
Все старания Кроми ни к чему не привели. А. М. Щастный определенно заявил, что он во чтобы то ни стало переведет флот в Кронштадт. Офицерская организация тоже отказалась без явных доказательств топить свои корабли.
Вопреки заверениям англичан, что немцы обязательно заберут и используют флот, он спокойно перешел в Кронштадт.
Оказалось, что насчет его Германия не имела никаких домогательств.
Не та ли картина повторилась и на Черном море? И здесь и там союзникам было совершенно не опасно, что немцы овладеют нашим флотом. В частности, если германский флот был меньше английского почти в три раза, то русский был слабее германского раз в пять. Из активных сил нашего Балтийского флота имели значение только четыре современных линейных корабля, присоединение которых к германскому флоту не дало бы ему все-таки возможности состязаться с англичанами. Очевидно, англичане боялись не этого, и у них были свои какие-то особые соображения...
После окончания мировой войны и в полный разгар борьбы белых армий против большевиков в Балтийское море пришла союзная эскадра; главное руководство находилось в руках англичан.
Политика союзников клонилась всецело только к поддержке вновь образовавшихся Прибалтийских государств. В это время Эстония, боровшаяся с большевиками, была почти вся занята их войсками. На помощь ей тогда пришел только что образовавшийся Русский Добровольческий Северный корпус. Союзники обещали ему такую же полную поддержку, как и эстонцам, но их обещание и здесь, как это было и на юге, и на востоке, и на севере, так и осталось обещанием. В то время как эстонская армия, благодаря англичанам, ни в чем не нуждалась, русские войска ощущали во всем острый недостаток.
В ноябре 1918 года большевики, предприняв разведку к Ревелю, послали туда, под начальством Раскольникова, эскадренные миноносцы «Автроил» и «Спартак» (б. «Капитан 1 ранга Миклуха-Маклай»). Войдя на Ревельский рейд и подойдя довольно близко к гавани, они заметили английские суда. Командиры миноносцев, которые не были большевиками, решили использовать благоприятный момент и передаться англичанам. Вместо того, чтобы попытаться уйти от преследования, они сами повернули к английским кораблям. Раскольников сейчас же спрятался среди команды.[143]
Считая миноносцы своим «призом», англичане взяли с них все, что только им понравилось, не исключая даже офицерских вещей, вроде носильного и постельного белья, письменных принадлежностей, чемоданов и так далее. Между прочим, из кают-компании «Автроила» было взято пианино, поставленное затем на одном из английских кораблей. Экипажи передавшихся миноносцев были глубоко возмущены таким грубым и бесцеремонным отношением к себе, но сказать ничего не могли.
После продолжительных поисков Раскольников наконец был арестован и отправлен в качестве заложника в Англию. Позднее он был обменен на нескольких английских подданных.
Далее возник вопрос, что делать с миноносцами. Высшее русское командование стало настоятельно требовать, чтобы они были переданы ему для борьбы против большевиков, тем более, что их поддержка левому флангу армии могла принести большую пользу. Одно время англичане как будто и соглашались на такую передачу, но потом они были переданы Эстонии.[144]
Ранней весной 1919 года маленькое сторожевое судно «Китобой», находясь с несколькими такими же судами в дозоре, под обстрелом передалось английским кораблям.
С «Китобоем» повторилась та же история, что с «Автроилом» и «Миклуха-Маклаем»; он был немедленно дочиста разграблен, и его офицеры и команда лишились всего своего имущества. Опять начались нескончаемые переговоры по вопросу, кому передать «Китобой». Между тем, с его экипажем обращались как с пленными. На этот раз «приз» был передан уже Северо-Западной армии и поднял Андреевский флаг. Только отсутствие боевого значения корабля решило вопрос в благоприятном для русских смысле; будь же он боевым кораблем, его, наверно, передали бы тем же эстонцам.
Тем временем англичане, имея свою базу в Бьоркэ, продолжали поддерживать блокаду Кронштадта. И насколько их помощь в отношении русской Добровольческой армии была инертна, настолько энергично, не жалея ни средств, ни жизней, они старались уничтожать корабли русского флота. С этой целью они завели целую флотилию быстроходных моторных катеров и перевезли много аэропланов. Благодаря развалу и распущенности, существовавшим тогда на большевистском флоте, набеги и налеты сходили им почти безнаказанно.
Так, 18 июня 1919 года моторному катеру под командой лейтенанта Эгара удалось незаметно подойти к крейсеру «Олег», находившемуся недалеко от Толбухина маяка, и выпустить в него мину. Произошел взрыв, и крейсер почти сейчас же затонул.
18 августа, рано утром, несколько таких моторных катеров предприняли уже целый набег на Кронштадт. Пользуясь тем, что внимание большевиков было отвлечено одновременным налетом аэропланов, они бешеным ходом внеслись в военную гавань и выпустили несколько мин. При этом были повреждены линейные корабли «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», и потоплено учебное судно «Память Азова». Однако и англичане понесли сравнительно большие потери: из семи катеров три было потоплено; люди частью погибли, а частью - попали в плен.[145]
После этого большевики стали осторожнее, и англичанам ничего больше потопить не удалось. Налеты аэропланов продолжались и дальше, но не приносили почти никакого вреда.
15 октября, под давлением союзников, Северо-Западная армия начала большое наступление на Петроград. Быстро продвинувшись вперед, она через несколько дней уже заняла Гатчину и Царское Село.
Весьма важным обстоятельством при наступлении являлась помощь флота, без поддержки которого нельзя было обеспечить левый фланг наступавшей армии и уничтожить батареи Красной Горки, являвшиеся ключом Кронштадта.
Подготовляя наступление, командование Северо-Западной армии вошло в сношения с частью гарнизона Красной Горки, обещавшей своевременно передаться на сторону белых. Кроме того, были подготовлены также кое-какие плавучие средства для переброски русского десанта в Кронштадт. Вдруг, в самый последний момент, союзные представители и эстонское командование, войска которого должны были принять участие в наступлении, заявили, что вдоль берега будут наступать лишь эстонские части, которые при помощи английских и эстонских морских сил займут Красную Горку и высадят десант в Кронштадт. Существовавшие взаимоотношения не позволяли противоречить, а потому даже приготовленные плавучие средства пришлось передать эстонцам. Англичане не хотели допустить русских занять Кронштадт, а собирались сделать это сами при посредстве эстонцев. Между англичанами и эстонцами на этот счет состоялось даже особое секретное соглашение: эстонцы получали различные запасы Кронштадтских складов, необходимые им плавучие средства и даже некоторые корабли, но англичане забирали себе весь флот.
Как и следовало ожидать, помощь англичан со стороны моря оказалась недостаточной и выразилась только в постановке заграждения у Копорской бухты и слабых обстрелах большевистских береговых батарей. С этой целью туда вышли английские миноносцы и эстонский флот под начальством контр-адмирала Питка. 29 октября к бухте подошли большевистские миноносцы «Гавриил», «Константин», «Свобода», «Азард», «Всадник» и «Гайдамак». Этот отряд попал на поставленное заграждение, причем «Гавриил» и «Свобода» подорвались и тотчас же затонули. «Азарду» удалось спасти часть тонувших людей. Остальные миноносцы повернули и полным ходом ушли в Кронштадт.[146]
По этому поводу Питка получил от английского адмирала Кована поздравление с «блестящей победой», а от эстонского правительства - производство в вице-адмиралы. Таким образом, из капитанов дальнего плавания Питка в один год шагнул в вице-адмиралы!..
Взять Красную Горку оказалось не так-то легко: сдаваться эстонским войскам она не захотела. Тогда англичане пообещали прислать для ее уничтожения два современных монитора, вооруженных крупной артиллерией. Время шло, наступление прекратилось и, наконец, положение стало критическим, но мониторов все не было. Только потом уже пришел «Эребус», но другого так и не дождались. Как-то неохотно, неумело и безрезультатно он обстрелял раза два или три Красную Горку и затем ушел: оказалось, что у него не хватило снарядов.
Обстрелами Красной Горки фактически закончились и все морские операции в Балтийском море, так как с отступлением Северо-Западной армии и разоружением ее на эстонской территории продолжать их не было никакого смысла. Балтийский флот мог еще представить некоторую опасность как ядро для воссоздания морской мощи России только в руках белых, но отнюдь - не большевиков. В предвидении такой возможности англичане и топили русские корабли, благо они имели право сказать, что с большевиками стесняться не приходится. Когда же Северо-Западная армия пала, беспокоиться за флот было больше нечего: все равно большевики уже сами доводили его своими порядками до полной непригодности.
* * *
От обзора действий союзников на Балтийском море необходимо перейти к их действиям в Северной области, где фронт был образован исключительно по их инициативе.
Флот здесь не играл почти никакой роли, но его можно было бы очень выгодно использовать в борьбе с большевиками.
Северная область была освобождена от большевиков в ночь на 2 августа 1918 года. Вскоре туда стали прибывать союзные войска, составившие особый экспедиционный корпус. Вся власть, согласно распределению сфер влияния в России, была взята англичанами. В их руках, таким образом, оказались все боевые корабли и плавучие средства, которые благодаря этому не могли принять никакого участия в борьбе, вплоть до августа 1919 года, то есть когда Северная область была окончательно эвакуирована союзниками.
Помощь англичан за время их пребывания на Севере была весьма своеобразна. Над всем господствовал строжайший, но крайне медлительный и неорганизованный контроль. Если русские войска что-нибудь и получали, то всегда с огромными трениями и запозданием. Сравнительно легче проникали продукты и товары, которыми англичане вели частную торговлю, но ничего общего с нуждами фронта эта торговля не имела. Кроме того, англичане усиленно занялись вывозом из Архангельска запасов пеньки, смолы, строевого леса и так далее, объясняя это погашением русского долга.
Как потом оказалось, английское правительство отправило на Северный фронт офицеров-специалистов, которые только по званию числились офицерами, а в сущности являлись представителями торговых фирм и знатоками разных отраслей промышленности. До чего дошла эксплуатация русских богатств в этом крае, показывает хотя бы тот факт, что англичане вывезли весь знаменитый холмогорский скот. На официальном языке это называлось покупкой, но в действительности носило характер самой грубой реквизиции: была назначена цена в 120 рублей за голову, и никто не мог уже отказаться от подобной сделки.
На театре военных действий вся власть тоже принадлежала англичанам. Вместо того, чтобы наступать, пользуясь тем, что красная армия еще не сформировалась, они усиленно топтались на одном месте у моря, под прикрытием своего флота. Стараясь остаться полноправными хозяевами, они, между прочим, настояли на уводе всех войск других наций, главным образом - американских, помощь которых была наиболее существенной из всех союзников. В начале 1919 года англичане довольно-таки зазорно сдали Шенкурск, очень важный в стратегическом отношении пункт, откуда бежали, бросив на произвол судьбы все то, что только не содействовало быстроте их бега...
В отношении внутренней политики их цель заключалась в том, чтобы парализовать возможность широкого единения среди русских, так как создание твердой власти, опирающейся на все слои населения, совершенно не входило в их расчеты. С этой стороны им была очень выгодна деятельность правительства Чайковского, которое преследовало не общегосударственные задачи, но узкие партийные интересы. Так, за подписью Чайковского был выпущен декрет, объявлявший красный флаг национальным флагом; подтверждены все декреты большевиков по рабочему законодательству; была организована тайная пропаганда среди населения, направленная против мобилизации и так далее. Наряду с этим, правительство вело также переговоры с иностранными капиталистами о продаже им всех лесных богатств Северной области. Понятно, что такого рода правительство, кроме вреда делу, ничего принести не могло.
Для характеристики состава правительства достаточно хотя бы только указать, что его глава, Чайковский, перевел на свое имя за границу несколько тысяч фунтов стерлингов. Остальные министры были не лучше и на первый план ставили только интересы своего кармана.
Чтобы, наконец, положить предел их преступной деятельности, группа офицеров во главе с капитаном 1 ранга Г. Е. Чаплиным,[147] приняла на себя решение арестовать правительство в полном составе, что ей и удалось выполнить 6 сентября 1918 года. Англичане, вначале относившиеся как бы сочувственно к перевороту, увидев, что он грозит образованием крепкой власти, поспешили изменить к нему свое отношение. Это создало раскол в армии и среди населения, что вызвало еще лишнюю неурядицу.
Когда началась эвакуация, англичане, вместо того, чтобы передать свои запасы и снаряжение русской армии, предпочли уничтожить все, что они не могли почему-либо увезти. Ими были сожжены или брошены в воду автомобили, аэропланы, снаряды, патроны, топливо и большое количество всякого обмундирования, то есть все то, в чем так нуждались русские войска. Долгое еще время после их ухода водолазы извлекали все это из воды.
Сейчас же после эвакуации англичан высшее командование обратило серьезное внимание на организацию флота, с целью использования его в борьбе с большевиками. Наличные силы этого флота, с военной точки зрения, были настолько ничтожны, что англичане не обратили на них никакого внимания. Приспособить флот для активной борьбы и охраны побережья было поручено капитану 1 ранга Чаплину, который энергично принялся за дело. Немного спустя флот принимал уже самое деятельное участие в действиях против большевиков.
Для охраны г. Архангельска, г. Онеги и устья реки Двины были предназначены: линейный корабль «Чесма», посыльное судно «Ярославна» и сторожевые суда «Рекорд» и «Прогресс» (буксиры, вооруженные 1 3-дюймовым орудием и 2 пулеметами).
Флотилия Онежского озера состояла из канонерской лодки «Сильный», 10 быстроходных катеров (1 47-мм орудие и 1 пулемет), катера «Беспощадный» (1 47-мм орудие и 2 пулемета), сторожевого судна «Светлана» и нескольких буксиров.
Двинская речная флотилия - из плавучих батарей «Северянин» (2 6-дюймовых, 1 3-дюймовое орудие и 3 пулемета), «Ополченец» (2 4,7-дюймовых, 1 3-дюймовое орудие и 2 пулемета), «Партизан» (1 4,7-дюймовое, 1 3-дюймовое орудие и 2 пулемета), «Стрелок» (1 4,7-дюймовое, 1 3-дюймовое орудие и 2 пулемета), «Доброволец» (1 6-дюймовое, 1 3-дюймовое орудие и 2 пулемета) и речной канонерской лодки «Опыт» (1 4,7-дюймовое, 3 3-дюймовых орудий и 4 пулемета). Плавучие батареи представляли собой обыкновенные стальные баржи, на которых в двухнедельный срок были установлены орудия и устроено помещение для офицеров и команды. Они передвигались при помощи буксиров.
Отряд сторожевых судов - из 4 английских моторных катеров (1 57-мм орудиемм и 2 пулемета) и 9 различных катеров, вооруженных мелкой артиллерией.
Отряд речного траления и боновой партии - посыльное судно «Курьер», 4 тральщика и 1 боновая баржа.
Кроме того, была организована еще база флотилии, состоявшая из плавучего госпиталя, плавучей мастерской, барж и 16 буксиров.
Вся эта огромная организационная работа могла бы быть выполнена еще при возникновении Северного фронта, но так как тогда во всем распоряжались англичане, сильно тормозившие все русские начинания, то ничего и не было сделано.
Остальные корабли - крейсера «Аскольд» и «Варяг», а также миноносцы фактически не принимали никакого участия в военных действиях. «Варяг» все время ремонтировался в Англии, но так и не был отремонтирован; впоследствии наш морской агент в Англии продал его на слом. Что касается «Аскольда» и миноносцев, то они были переведены в Англию, где и стоят разоруженными.
В феврале 1920 года Северный фронт окончательно распался, и все корабли достались большевикам.
* * *
Остается коснуться еще одного антибольшевистского фронта, фронта Белой Сибири. По территориальным условиям, события на нем почти не касались флота, но во главе всего движения там стоял адмирал А. В. Колчак, собравший вокруг себя весьма большое количество морских офицеров, которые принимали активное участие в действиях как на реках, так и в рядах армии.
В нашу задачу входит освещение только тех фактов, которые непосредственно связаны с событиями на морях, в частности - в этой главе приводится описание действий бывших союзников, имевших целью уничтожение морских сил России. Поэтому, оставляя в стороне другие случаи вероломного поведения союзников, здесь нельзя обойти молчанием последних минут адмирала ЛВ. Колчака, погибшего исключительно благодаря предательству французского генерала Жанэна.
15 января 1920 года. На Иркутском вокзале сильное возбуждение. Взад и вперед снуют вооруженные рабочие с лицами, искаженными ненавистью и дикою злобой. Всюду идет смутный говор, похожий на морской рокот. Слышатся проклятия, площадная брань, угрозы «расправиться, как следует».
Призрак уже близкого преступления витал в воздухе, черными крылами своими касаясь очередной, обреченной жертвы смуты.
Отступала армия Колчака под напором большевистских сил. По железным дорогам медленно тянулись поезда с беженцами, снаряжением, припасами и так далее.
Поезд адмирала Колчака только что прибыл на станцию. На его окнах наклеены флаги пяти союзных держав: американский, английский, французский, японский и чешский - это должно было означать, что он находится под их защитой. Но флаги не помогли, а заверения союзных представителей, сделанные адмиралу, что все спокойно и ему ничего не угрожает, оказались грубым обманом.
Когда поезд был окружен вооруженными рабочими, в вагон адмирала вдруг вошел чешский офицер и заявил, что по приказанию генерала Жанэна чешская охрана снимается. Адмирал Колчак принял это заявление совершенно спокойно и только сказал: «Это значит, что союзники меня предали...»
В тот же день адмирал Колчак и все лица, его сопровождавшие, были отведены в Иркутскую тюрьму. Японский военный представитель, полковник Фукуда, послал к чешскому генералу Сыровы, находившемуся также на станции Иркутск, офицера с предложением передать охрану адмирала Колчака японскому батальону. Генерал Сыровы ответил, что адмирал, согласно приказанию Жанэна, уже выдан повстанцам. Тогда полковник Фукуда послал офицера к правительству эсеров, прося выпустить адмирала из тюрьмы и передать японским войскам. Эсеры наотрез отказались. 24 января власть в городе была захвачена большевиками и, таким образом, адмирал Колчак очутился в их руках. 7 февраля, в 5 часов утра, адмирал принял тяжелую, мучительную кончину.
Этого момента забыть нельзя, как нельзя забыть и предательства, благодаря которому погиб Колчак. Что же это в конце концов - ирония судьбы или урок Истории? Адмирал Колчак, работавший в Сибири совместно с генералом Жанэном, которого французское правительство прислало якобы ему в помощь, был выдан революционной черни по приказанию этого же самого Жанэна.
Кстати будет заметить, что адмирал Колчак был убежденным сторонником дальнейшего выполнения всех обязательств, принятых на себя императорским правительством по отношению к державам Согласия. Адмирал продолжал еще верить в искренность симпатий союзников к России и в их желание восстановить ее в прежнем могуществе. Он не знал, что катастрофические русские беды вызваны именно ими, не знал, что ими же уничтожен и столь близкий ему Черноморский флот, как не знал и того, что он погибнет по их же вине....
Сухой, отрывистый звук револьверного выстрела, штык, с сатанинским злорадством поворачиваемый в груди адмирала, предсмертный, еле слышный, вздох...
Где теперь генерал Жанэн? Встает ли пред ним, хоть временами, окровавленная тень преданного им Колчака? Не слышатся ли ему, хоть в тайниках его совести, жуткие слова покойного адмирала: «Это значит, что союзники меня предали...»
Потопление судов Балтийского и Черноморского флотов, а также действия союзников в Северной области и Сибири надо рассматривать, как эпизоды все еще продолжающейся мировой войны. Только теперь объектом для нападения, кроме центральных держав, явилась также и Россия.
Сейчас же после окончания войны с Германией, несмотря на все дружеские заверения, политика союзников по отношению к России стала ясной. Сразу сделалось понятным, что союзники совсем не стремятся к подавлению большевизма в России. Они желали продолжения русской анархии и энергично поддерживали процесс раздробления.
В частности, для Англии было важно образование прибалтийских республик, так как это давало ей возможность базироваться на Балтийском море, предоставляло протекторат над этими народами и возможность парализовать германское соперничество на торговом рынке. Польша стала барьером между Германией и Россией, а закавказские республики дали возможность использовать нефтяные источники, что принесло им огромные выгоды.
Недаром на одном из заседаний Палаты Общин, в начале 1920 года, Ллойд-Джордж обмолвился крылатой фразой: «Сильная Россия для Великобритании не подходит».
Для чего же тогда союзники помогали Колчаку, Деникину, Миллеру и Юденичу? Да потому, что они были им нужны, во-первых, как плотина, удерживающая большевизм только в пределах России; во-вторых, потому, что такой диверсией Индия, Персия и Афганистан в значительной степени ограждались от большевистского напора; наконец и потому, что упорная гражданская война, обессиливая внутреннюю Россию, какой она еще осталась, тем самым парализовала возможность противодействия их аппетитам. Поэтому-то и помощь союзниками оказывалась постольку-поскольку: с одной стороны, принимались меры, чтобы большевики не одержали решительный верх, но с другой, чтобы и белые не могли их низвергнуть.
Если бы союзники искренно желали восстановления России, то они, прежде всего, должны были бы признать правительство Колчака, когда его войска вели успешное наступление в районе Волги; Деникину вовремя доставили бы необходимое вооружение и военные припасы; высадили бы на Севере действительно необходимое количество войск, а не ничтожный по своей численности «экспедиционный корпус»; наконец, оказали бы Северо-Западной армии энергичную поддержку с моря, когда она подошла к Петрограду.
Так отплатили союзники России за все ее жертвы во время войны. Они ее разложили, расчленили, обессилили и, в частности - чтобы затруднить ей восстановление морского могущества, приложили все старания уничтожить ее флот.
Среди вышеизложенных событий в России прозвучал заключительный аккорд мировой войны. Теперь уже можно сравнительно точно подсчитать ее результаты и попытаться сделать некоторые общие выводы. Ввиду того, что задачей этого труда исключительно является описание борьбы на море, необходимо вернуться обратно и еще раз бегло проследить всю деятельность флотов за время минувшей войны.
Можно считать, что крупные военные действия на море закончились Ютландским боем. После него деятельность флотов протекала в их обычной работе по охране берегов, конвоированию и нарушению грузовых сообщений.
Главное значение в борьбе на море имел, несомненно, английский флот, как самый могущественный в техническом отношении. Другие союзные флоты, как-то: французский, американский, итальянский и японский, играли уже второстепенную роль. Что касается русского флота, то его значение и задачи были совершенно особые, так как его деятельность протекала изолированно, в закрытых морях, и не могла координироваться по общим задачам других флотов. Он имел лишь скромное назначение охранять берега и поддерживать с моря фланги армий, и потому его действия должны рассматриваться совершенно отдельно.
С противной стороны главную роль играл, конечно, германский флот; австрийский же, турецкий и болгарский находились фактически в его подчинении и, хотя были в разных морях, руководились почти исключительно германским командованием.
При возникновении войны задачей английского флота явилось установление блокады Германии и полная ее изоляция от всего внешнего мира. Благодаря огромному перевесу в силах, английский флот легко справился с таким заданием: Германия оказалась заключенной в стальное кольцо. Однако, чтобы упрочить свое господство на море и чтобы парализовать возможность для Германии вырвать у него это господство, ему было необходимо разбить германский флот. В силу этого англичане все время искали с ним встречи, но она произошла только в конце второго года войны. Правда, в первый год, это стремление носило несколько платонический характер, что можно объяснить относительной неготовностью английского флота.
Главная цель Германии на море лежала в противодействии тактике англичан. В первый год войны, немцы, пожалуй, еще могли бы захватить инициативу в свои руки, но потом стало поздно: в генеральном бою со всем английским флотом они не имели шансов на победу, а разбивать его по частям не допустили бы англичане. Пришлось прибегнуть к менее решительным способам борьбы, то есть действовать на торговые сообщения союзников, нарушая подвоз войск, провианта, снаряжения для армий на континенте; наконец, нападать на отдельные корабли и отряды. Помимо того, германский флот нес охрану своих берегов и поддерживал правый фланг армии.
Для выполнения этого задания немцы использовали свою крейсерскую эскадру, застигнутую войной в заграничных водах, и вспомогательные крейсера. Крейсерская война для них была очень удачна, и, хотя, в результате, все крейсера были уничтожены, но своими действиями они успели нанести значительный вред противникам. После этого была начата «подводная война». Германия выслала все свои подлодки, которые сразу же стали бичом морей, беспощадно топя все встречные корабли. Союзникам было очень трудно бороться против них, и только к концу войны удалось изобрести кое-какие средства защиты, а главное - приобрести опыт в избежании атак. Иногда, кроме этого, немцы предпринимали крейсерские набеги на английское побережье, с целью нарушить и осложнить блокаду. Обычно же, германский флот нес дозоры легкими крейсерами и миноносцами, а главные силы стояли в базе, всегда находясь в полной готовности выйти навстречу неприятелю.
Вот, в общих чертах, характер работы флотов во время войны, на главном театре морских действий. Но у союзных флотов были еще и второстепенные операции, вроде прорыва Дарданелл, поисков и уничтожения легких крейсеров, действий в колониях и так далее. Однако, они носили только частный характер и совершенно не отражались на главных событиях.
По работе флотов можно судить и о той роли, которую они сыграли в минувшую войну.
Английский флот, владея все время войны морем, тем самым имел возможность обеспечить подвоз своим армиям и парализовать все попытки неприятеля в этом отношении. Такой благоприятный результат обусловливался прежде всего его численным превосходством, а потом - помощью флотов Франции, Италии, Америки и Японии.
Какуже говорилось выше, германскому флоту только и оставалось, что наносить короткие удары на сообщения противника и, таким образом, вредить его операциям на суше. Это было большее, что он мог сделать, ибо был слишком слаб даже по сравнению с одним английским флотом, не говоря уже про соединенные флоты всех союзников.
Главнейшим событием войны на море явился Ютландский бой. Он мог бы сильно изменить создавшееся положение, но, благодаря нерешительности и отсутствию талантливости у командующего английским флотом, оказался безрезультатным: англичанам не удалось уничтожить германский флот. Правда, и немцы не достигли свой цели, то есть не разбили по частям английский флот, но причины этого лежат только в неблагоприятно сложившейся для них обстановке. Как бы там ни было, но Ютландским боем была окончательно решена проблема владения морем в эту войну.
В указанной роли флотов и заключалось все их значение для государств.
Русский флот на Балтийском и Черном морях имел, как уже упоминалось, свои обособленные задачи.
В момент объявления войны и все первые месяцы ее, наш Балтийский флот находился в очень критическом положении. Крайне слабый по численности, без оборудованных опорных позиций, он не мог оказать серьезного сопротивления противнику в случае его попытки проникнуть в Финский залив. В этот период немцам ничего не стоило бы сломить его сопротивление, подойти к Кронштадту, высадить десант и оказаться у самой столицы государства. Если этого и не случилось, то только потому, что германский флот был связан в своих действиях войной с Англией. На второй год войны наш флот начал значительно усиливаться новыми линейными кораблями, миноносцами и подлодками, а опорные позиции, благодаря спешно законченным батареям и минным заграждениям, были уже на должной высоте. Флот становился надежным оплотом Петрограда.
Дальнейший ход событий, в связи с отступлением наших армий и переносом фронта на Двину, выдвинул на первый план значение Рижского залива. Весь последующий период войны борьба сосредоточилась именно в нем. Что же касается Финского залива, то по ходу военных действий можно было видеть, что противник попытается войти в него только в случае дальнейшего отступления наших армий. Если бы это произошло, то флот оказал бы противнику самое упорное сопротивление сначала на Передовой позиции (остров Даго - Гангэудд), а потом - на Центральной (острова Нарген - Поркалаудд). Кроме того, на линии Лавенсари - Соммерс все было подготовлено для устройства еще одной, тыловой позиции.
Балтийский флот выполнил свою задачу вполне успешно, положив за время войны огромный труд на свое развитие и усиление средств обороны. Нет сомнения, что он исполнил бы свой долг до конца, но революция сразу разрушила все результаты трехлетней работы.
Черноморский флот имел несколько иные задания. Он господствовал в своих водах и должен был, удерживая это господство, не допускать неприятеля пользоваться Черным морем как путями сообщения. Он тоже успешно выполнял свое назначение, и неприятель, рисковавший в начале войны делать набеги на наши берега, принужден был потом совершенно отказаться от них; также, каждая его посылка пароходов в Зунгулдак или в другое место, неизменно кончалась неудачей. Помимо своих главных целей, Черноморский флот оказывал все время самую энергичную поддержку правому флангу Кавказской армии.
В тактическо-техническом отношении война, несомненно, дала очень много новых приемов борьбы на море. Уже с первых дней ее пришлось сильно изменить взгляд на старую тактику, ибо в ней были применены совершенно новые рода оружия.
Самое большое изменение в способах ведения войны внесли подлодки. Они совершенно связали свободу передвижения всех кораблей: от самых больших и тихоходных до самых маленьких и быстроходных. После целого ряда катастроф, пришлось прийти к выводу, что большие суда при переходах должны конвоироваться малыми, а само передвижение быть таким, чтобы затруднить атаку подлодки. Все это сильно осложняло самые простые маневры, требовало большого расхода миноносцев и заставляло пользоваться для переходов преимущественно темным временем. Но все-таки этого было недостаточно и пришлось изобретать средства борьбы с подводным врагом.
Новыми факторами в борьбе явились также усовершенствованные орудия, торпеды, мины заграждений и большие скорости кораблей.
Благодаря дальнобойности артиллерии и огромной разрывной силе снарядов, которым не могла сопротивляться даже самая толстая и прочная броня, бои стали происходить на дистанциях в 8-10 миль, а это очень усложняло как стрельбу, так и маневрирование. Даже новейшие большие корабли выдерживали только известное число попаданий такими снарядами, а потом - погибали; более же устаревшие загорались уже от 1-2 снарядов: на них происходил взрыв погребов, и они тонули так быстро, что обыкновенно погибал весь экипаж. Скорострельность, быстрота и точность наводки, а также приборы стрельбы и передачи приказаний, благодаря техническим усовершенствованиям, достигли чрезвычайно высокой степени развития.
Торпеды увеличили свой ход, дальность и величину заряда, благодаря чему явилась возможность применять миноносцы даже для дневных атак, которые, как показал опыт Ютландского боя, имели большое моральное значение.
Мины заграждения тоже пережили сильную эволюцию: заряд их стал значительно больше; они сделались безопасными при постановках, и их можно было ставить на очень больших ходах; кроме того, особые механизмы позволяли им оставаться под водой в исправном состоянии в течение нескольких лет. Применение мин в эту войну приняло самые широкие размеры; под защитой огня кораблей или береговых батарей они служили серьезным препятствием для свободного продвижения неприятеля. Теперь их ставили не только специально приспособленные суда, но и крейсера, миноносцы и даже подлодки; в конце войны появились уже и подводные заградители. Мины стали страшным оружием, бороться против которого было очень трудно.
Размеры флотов возросли настолько сильно, что, при столкновении главных сил, в бою неизбежно должно было принять участие огромное количество кораблей. Это сильно осложняло управление боем и требовало совершенно особой организации как самого флота, так и передачи приказаний. Самой надежной сигнализацией оказалось радиотелеграфирование. Флаги же, и другие способы наглядной сигнализации, оказались малопригодными, ввиду больших расстояний и плохой видимости, из-за дыма труб и стрельбы.
Вот, вкратце, главные изменения в области ведения морской войны. Такой сильный толчок к развитию морской техники и тактики, какой дала мировая война, несомненно приведет в будущем к созданию еще более грозных, еще более губительных средств борьбы на море. По всем данным, центр ее тяжести должен переместиться в воздух и под воду.
Остается сказать о результатах Мировой войны на море. Несмотря на значительные потери судами во флотах участников войны, соотношение их сил осталось приблизительно прежним. Война имела трагические последствия только для флотов России и Германии. Германский флот был весь уничтожен или отнят; русский же - совершенно разложен, причем большая часть его черноморских сил потоплена и искалечена, а балтийские - только случайно избежали той же участи.
Уже при заключении перемирия Державы Согласия потребовали от Германии выдачи всего ее военного и торгового флотов, и она выдала им почти все корабли.
В 12 часов дня, 19 ноября 1918 года германский флот вышел в последний поход из своей родной базы. Он шел уже не с гордым вызовом врагам, не на жестокий бой, но принять бесславие, вкусить горечь плена...
«Впереди его, как ходили всегда и раньше, шли гордые красавцы - линейные крейсера «Зейдлиц», «Гинденбург», «Дерфлингер», «Мольтке» и «Фон дер Танн»; немного поодаль следовали и остальные суда обреченной эскадры», - вот как описывала немецкая печать крестный путь своего флота.
Передают следующие слова адмирала Битти, когда он вступил на германский флагманский крейсер: «Прекрасные корабли, и очень много с ними можно было бы сделать, если бы только у немцев было желание рискнуть».
Что происходило в это время в душе германских моряков, каким отчаянием, горем и незаслуженной обидой были наполнены их сердца-
Прошло полгода с лишним с этого памятного дня унижения, близилось заключение мира, и все германские суда, интернированные в Скапа-Флоу должны были перейти в полную собственность союзников.
Они должны были стать «законными» призами войны, причем их стоимость даже не шла в счет наложенной на Германию контрибуции.
Но все расчеты победителей, поделивших между собой уже корабли, внезапно рухнули, и телеграф оповестил весь мир о свершившейся в Скапа-Флоу трагедии.
Все германские суда, находившиеся там, были затоплены своими командами, не сумевшими равнодушно отнестись к тому, чтобы они попали в руки торжествующих врагов.
Взрыв негодования союзных держав был ответом на героический поступок германских моряков. Особенно по этому поводу волновалась и горячилась французская печать, которая даже называла этот подвиг «бесславным делом» и «грязным поступком».
Видно, наш XX век, окончательно погрузившийся в мелочные дрязги житейской суеты, уже не в состоянии понять красоты героизма, воздать ему должную дань.
Однако дело было сделано, «и никогда германский флот не станет уже обстреливать родные берега, никогда в руках неприятеля он не будет угрожать своей стране...»
Необходимо отметить то высокое, проникновенное понимание долга и чести, ту солидарность и сплоченность между собой, что проявили германские моряки - участники Скапа-Флоуской трагедии, начиная от адмирала Рейтера и кончая экипажем эскадры.
Всю вину происшедшего адмирал Рейтер поспешил принять на себя, но все офицеры и матросы, как один человек, заявили о том, что они действовали вместе с ним и что они готовы разделить его участь, какова бы она ни была.
Вскоре же после события в Скапа-Флоу, в печать начали проникать слухи о том, что державы Согласия намереваются потребовать от Германии возмещения убытков, причиненных им уничтожением немцами своих кораблей, так как они уже считались полной собственностью союзников.
Впоследствии эти слухи подтвердились. Германии было предъявлено обвинение в преднамеренном потоплении флота в Скапа-Флоу, и в виде возмещения за это потребованы пять легких крейсеров: «Кенигсберг», «Пиллау», «Грауденц», «Регенсбург» и «Страсбург», истребитель «В-98», машины и моторы с подлодок «U-137», «U-138» и «U-158», много коммерческих судов и 400 тысяч тонн плавучих доков и кранов.
Обвинение Германии в преднамеренном потоплении своего флота в Скапа-Флоу носило характер явного пристрастия.
Слишком тут очевидна инициатива офицеров и команд, чтобы можно было толковать о каком бы то ни было секретном правительственном приказе на этот счет. Такие дела делаются не по указу свыше, но диктуются решимостью действующих лиц, голосом чувства их гордости, и чужды чьего-либо влияния. Как поступили немцы, так поступил бы личный состав любого флота.
В своем тайном приказе интернированному флоту адмирал Рейтер, между прочим, пишет: «Со среды, 18 июня, необходимо всесторонне усилить бдительность как ночью, так и днем, и наблюдать не только за каждым необычным движением или действием англичан, но также и. за сигналами, подаваемыми с «Эмдена». Ввиду того, что нельзя всецело полагаться на экипаж, офицеры должны сами принять необходимые меры наблюдения и предосторожности.
Я имею намерение потопить корабли, если враг сделает попытку овладеть ими без согласия на то нашего правительства. Если же правительство, по условиям мирного договора, согласится отдать наши суда, то в таком случае они будут переданы, и пусть позор за это падет на тех, кто нас поставил в такое положение.
Офицеры командного состава должны сохранить этот документ в строгой тайне. Он не должен попасть в руки врага.
Подписал: фон Рейтер».
Развязка наступила скорее, чем это можно было предполагать. Уже 21 июня, по условному сигналу, личный состав потопил свой флот. Таким образом были уничтожены: линейные корабли «Баден», «Фридрих дер Гроссе», «Байерн», «Гроссер Курфюрст», «Кронпринц Вильгельм», «Маркграф», «Кениг», «Кениг Альберт», «Кайзерин», «Кайзер» и «Принц-регент Луитпольд»; линейные крейсера «Гинденбург», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн»; легкие крейсера «Эмден», «Бруммер», «Бремзе», «Франкфурт», «Кельн», «Дрезден», «Карлсруэ», «Нюрнберг» и миноносцы - G-38, 39, 40, 86, 89, 92, 101, 102 и 103; S-32, 36, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 60, 65, 91, 131, 132, 136, 137 и 138; V-43, 44, 45, 46, 70, 73, 78, 80, 81, 82, 83, 100, 125, 126, 127, 128 и 129; В-109, 110, 111 и 112; Н-145.
Англичанам удалось поднять из воды лишь линейный корабль «Баден», легкие крейсера «Эмден», «Франкфурт», «Нюрнберг» и 19 миноносцев.
Эти и другие корабли германского флота, по мирному договору, были распределены между державами Согласия следующим образом. Англии были переданы на слом: линейные корабли «Баден», «Гельголанд», «Позен», «Рейнланд» и «Вестфален»; легкие крейсера «Нюрнберг», «Штеттин», «Штуттгарт», «Данциг», «Мюнхен» и «Любек»; 39 больших миноносцев, 38 маленьких и 119 подлодок.
Франция получила для дальнейшего использования: легкие крейсера «Кенигсберг», «Регенсбург», «Штральзунд» и «Кольберг»; большие миноносцы - S-113, 133, 134, 135, 139; V-79, 130; Н-146 и 147; 10 подлодок. На слом: линейный корабль «Тюринген», легкий крейсер «Эмден», 3 больших миноносца и 23 подлодки.
Италии достались для использования: легкие крейсера «Пиллау», «Грауденц» и «Страссбург», большие миноносцы V-116, В-97 и S-63. На слом: 10 подлодок.
Соединенные Штаты получили на слом: линейный корабль «Остфрисланд», легкий крейсер «Франкфурт», 3 больших миноносца и 6 подлодок.
Япония - на слом: линейные корабли «Ольденбург» и «Нассау», легкий крейсер «Аугсбург», 4 больших миноносца и 8 подлодок.
Польша, для использования: миноносцы - А-59, А-64, А-68, А-69, А-80 и V-108.
Бразилия, для использования: миноносцы А-76, А-78, А-87, А-93, V-105 и V-106.
Кроме того, Германия обязалась разобрать все строившиеся суда и разломать: линейные корабли «Дейчланд», «Мекленбург», «Швабен», «Веттин», «Виттельсбах», «Кайзер Барбаросса», «Кайзер Карл дер Гроссе», «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», «Кайзер Вильгельм II», «Кайзер Фридрих III», «Верт» и «Бранденбург»; броненосные крейсера «Роон», «Принц Генрих», «Фюрст Бисмарк» и «Кайзерин Августа»; легкие крейсера «Газелле» и «Гефион»; 8 броненосцев береговой обороны; 17 учебных и специальных судов; 127 миноносцев и 188 подлодок. Ей было оставлено для несения охранной службы только: 6 старых броненосцев, 6 маленьких крейсеров и 12 миноносцев. В резерве: 2 броненосца, 2 легких крейсера и 7 миноносцев.
Так закончил свое существование германский флот. Его полная гибель произошла уже после окончания войны; во время же военных действий он понес сравнительно небольшие потери, главным образом - в миноносцах и подводных лодках. В цифрах они представляются так: 1 устаревший линейный корабль, 1 линейный крейсер, 6 броненосных крейсеров, 17 легких крейсеров, 111 миноносцев, 178 подлодок, из них 82 - в Северном море и Атлантическом океане, 3 - в Балтийском море (U-10-76.15, U-26 - -. 8/9.15 и UC-57 - -. 11/12.17), 3 - в Черном море (UB-7 - -. 9/10.16, UB-45-6.11.16 и UC-13-29.11.15), 2 - в Ледовитом океане (U-28-2.9.17 и U-56-2.11.16), 72 - у берегов Фландрии и 16 - в Средиземном море; 7 канонерских лодок. Кроме того, 21 подлодка взорвана экипажами, 6 речных канонерских лодок интернировано, а 29 тральщиков, 9 вспомогательных крейсеров и 22 вспомогательных судна разоружены или потоплены.
Потери личного состава флота выразились в 24112 - убитых, 29830 - раненых и 11654 - попавших в плен.
Австро-венгерский флот, как и германский, по мирному договору тоже был совершенно ликвидирован, и его корабли распределены среди держав-победительниц. Англия получила на слом: линейные корабли «Эрцгерцог Фердинанд Макс», «Бабенберг», «Арпад», «Габсбург», «Будапешт» и «Монарх»; броненосные крейсера «Санкт-Георг», «Кайзер Карл VI»; легкие крейсера «Адмирал Шпаун», «Зигетвар», «Асперн», «Кайзерин унд Кенигин Мария-Терезия», «Пантер» и «Леопард», а также 13 маленьких миноносцев и 2 заградителя.
Франция получила для использования: легкий крейсер «Новара» и большой миноносец «Дукла». На слом: линейные корабли «Принц Ойген», «Эрцгерцог Фридрих» и «Эрцгерцог Карл»; большие миноносцы «Риека» и «Пандур», 4 маленьких миноносца, 6 канонерских лодок и 2 заградителя.
Италия - для использования: легкие крейсера «Гельголанд» и «Зайда»; 7 больших миноносцев. На слом: линейные корабли «Тегеттхоф», «Зриньи» и «Радецкий»; 8 больших миноносцев, 6 маленьких и 2 заградителя.
Греция - для использования: большой миноносец «Улан» и 7 малых миноносцев.
Чехо-Словакия - для использования: 11 маленьких миноносцев.
Румыния - для использования: 7 маленьких миноносцев.
Португалия - для использования: 6 маленьких миноносцев.
Что касается потерь союзников на море за время войны, то они значительно превышают таковые со стороны центральных держав.
Англия потеряла: 12 линейных кораблей, 3 линейных крейсера, 13 броненосных крейсеров, 22 легких крейсера, 27 сторожевых, судов, мониторов и канонерских лодок, 100 миноносцев, 44 подлодки, 46 вспомогательных крейсеров, 22 вспомогательных судна и 15 госпитальных судов.[148]
Франция потеряла: 4 линейных корабля, 4 броненосных крейсера, 1 легкий крейсер, 5 сторожевых судов, канонерок и заградителей, 26 миноносцев, 15 подлодок, 14 вспомогательных крейсеров, 7 вспомогательных кораблей и 1 госпитальное судно.
Италия: 3 линейных корабля, 2 броненосных крейсера, 1 специальное судно, 13 миноносцев, 6 вспомогательных крейсеров, 3 вспомогательных корабля и 1 госпитальное судно.
Япония: 1 линейный корабль, 1 броненосный крейсер, 3 легких крейсера, 3 миноносца и 1 подлодку.
Соединенные Штаты: 1 броненосный крейсер, 1 канонерскую лодку, 1 специальный корабль, 2 миноносца, 2 подлодки и 1 вспомогательное судно.
Потери русского флота за время войны были незначительны, а после нее не удалось его уничтожить и бывшим союзникам, но все же, как боевая сила, он больше не существует.
О том ли думал, два века назад, Великий Преобразователь России, когда своей железной рукой выводил ее на широкий путь-
Понимая все значение морской силы для великой державы, он начал созидать флот. Один за другим входили в строй новые, крепкие корабли, первенцы русского морского могущества. Немного спустя, в 1714 году, молодой флот уже разбил опытных в морском искусстве шведов и стяжал своему венценосному вождю и себе бессмертные лавры Гангэудда.
Созданному его державной волей флоту Великий Петр пожаловал Андреевский флаг, который должен был служить эмблемой морского величия России, являясь, вместе с тем, и знаменем корабля.
Время шло. Ширилась и крепла Россия; рос и развивался ее флот. В его истории длинной чередою прошла славная плеяда флотоводцев, и никогда в русской памяти не изгладятся имена Апраксина, Грейга, Чичагова, Спиридова, Ушакова, Сенявина, Лазарева, Корнилова, Нахимова, великого князя Константина Николаевича, Бутакова, Макарова, Эссена, Колчака и многих других морских вождей.
Много побед было одержано ими, и не раз, в дыму и огне, под грохот орудий, свист ядер и разрывы снарядов, Андреевский флаг гордо развевался на мачтах, напоминая заветы, великого основателя флота. Гангэудд, Гогланд, Ревель, Чесма, Калиакрия, Корфу, Тенедос, Афон, Наварин, Синоп - какие это блестящие, красивые страницы!..
Нельзя счесть всех подвигов, свершенных русским флотом, которыми он завоевал себе почетное место в ряду флотов других держав: бриг «Меркурий», корабли - «Азов», «Императрица Мария», «Париж», пароход «Владимир», катера на Дунае, крейсер «Новик», миноносцы «Стерегущий» и «Страшный», крейсер «Рюрик», броненосцы - «Суворов», «Бородино», «Император Александр III», «Адмирал Ушаков», крейсера - «Дмитрий Донской», «Светлана», миноносцы «Буйный» и «Громкий» и, наконец, уже в последнюю войну, канонерские лодки «Сивуч» и «Храбрый», наш «Новик» и еще целый ряд других примеров героизма хранит русская морская летопись...
Но и многих печальных моментов явился свидетелем Андреевский флаг: вот - эскадра адмирала Сенявина, интернированная в Лиссабоне; Черноморский флот, затопленный своими же руками на Севастопольском рейде, чтобы преградить путь врагу; 1-я Тихоокеанская эскадра, нашедшая себе могилу в Артуре; 2-я Тихоокеанская эскадра, погибшая в водах рокового Корейского пролива... Но всегда, после таких тяжких потрясений, наступал период возрождения его духовной и материальной мощи. Флот как бы воскресал к новой жизни, чтобы с лихвой наверстать то, что им было утрачено...
После Цусимской трагедии наш флот сумел быстро шагнуть по пути своего возрождения и развития. Условия, в которых ему довелось свершать эту работу, были не из легких. Как ни обидно, но у нас в России не могли понять значения для нее морской силы, не могли впитать в себя идею необходимости создания сильного флота. Впечатление от недавнего разгрома еще более усиливало такое убеждение. Когда же грянула война, и Петрограду, казалось, угрожала большая опасность, все взоры обратились к флоту. Три года он с честью защищал от вторжения врага родные воды и берега и был всегда готов выйти ему на встречу, чтобы отразить его натиск.
Настал черный 1917 год. Захлестнувшая Россию революционная смута лишила ее многовековых святынь, а у флота отняла славный Андреевский флаг. Неслыханное, страшное дело свершилось на нем, и многие корабли оросились кровью своих офицеров. Эти жертвы, замученные во имя революции, являлись предвестниками бесконечного ряда таких же жертв ужасной катастрофы, разразившейся над Великой Страной. Вирен, Бахирев, Колчак, Непенин, Курош, Бутаков, Рейн, Развозов, Плен и многие сотни других морских офицеров - имена их, Ты же, Господи, веси - все они запечатлели кровью свое служение долгу и чести. Пусть в будущей, восстановленной России, никто не пройдет мимо их могил, не обнажив благоговейно своей головы...
Итак, Андреевского флага - больше нет. Там, где он развевался, теперь висит красный флаг, цвета крови, гражданской войны, пыток и измены... Корабли, наша былая гордость, опозорены им, как опозорена и вся Россия. Горько, когда «Севастополь» превращается в «Парижскую Коммуну», «Петропавловск» - в «Марата», «Эмир Бухарский» и «Финн» - в «Якова Свердлова» и «Карла Либкнехта» и так далее...
Что же это - смерть? Для этих корабельных остовов - да, смерть, но для идеи флота - только летаргический сон. Придет пора, воскреснет Царская Россия и возродится флот. Тогда на мачтах его новых кораблей опять будет развеваться, колыхаемый ветром, белый, с синим косым крестом, Андреевский флаг...
