Первая мировая война

В апреле 1904 года между Англией и Францией было заключено «сердечное согласие», а годом позже, как мы уже отмечали, французский и английский Генеральные штабы начали переговоры о совместных военных действиях против Германии. Поначалу эти переговоры носили больше консультационный характер, хотя французам и ме пришлось долго уговаривать англичан помочь войсками в случае немецкого нападения. Согласившись оказать помощь французам, англичане преследовали и свою цель: уничтожить немецкий Флот открытого моря, если тот попытается помешать высадке на континент экспедиционного корпуса.

В 1911 году, когда во Франции начальником Генерального штаба стал Жозеф Жоффр, а в Англии на аналогичную должность назначили Генри Вильсона, переговоры между Генеральными штабами двух стран приобрели большую динамичность. Когда в том же году, в ноябре, Вильсон приехал в Париж, Жоффр ознакомил его с контурами французского 17-го плана войны. К тому времени Вильсон тоже преуспел в своих начинаниях. В августе он доложил Комитету имперской обороны о возможности направить во Францию, в случае нападения немцев на эту страну, шесть пехотных дивизий и представил план переброски этих войск через Английский канал. Эту информацию Вильсон довел до Жоффра, оставив при себе до времени лишь одно: данные о месте предполагаемой высадки английских дивизий. Но и полученные сведения удовлетворили Жозсфа Жоффра, и французский Генеральный штаб, на основании обещаний Вильсона, включил в план №17 предложения о развертывании английских войск на левом фланге французских армий.

Между тем английское правительство, в отличие от Генерального штаба страны, не торопилось связывать себя военными обязательствами. Только в ноябре 1912 года министр иностранных дел Англии Эдвард Грей довел до Франции официальную позицию своего государства, да и то придав ей несколько аморфный характер. Вот эта позиция, изложенная в виде плана совместных действий:

«Если Франция или Англия обнаружит с явной определенностью, что стране угрожает неспровоцированным нападением третья держава, равно как и в том случае, если выявится непосредственная опасность делу европейского мира, правительства наших стран обязаны незамедлительно обсудить возникшую ситуацию и принять решение, следует ли действовать сообща. Если правительства сочтут целесообразным начать совместные военные действия против третьей страны, им следует немедленно рассмотреть планы генеральных штабов и определить, какие конкретные меры надобно предпринять».

Осторожная позиция официального Лондона была объяснима: хотя Англия и пришла к «сердечному согласию» с Францией, она еше радикально не отказалась от проводимой в течение полувека политики «блестящей изоляции», предусматривавшей свободу действий и отказ от постоянных союзов. В отличие от континентальных держав, Англия могла полностью исключить свое участие в cухопутной войне или принять в ней участие силами, достаточными для защиты собственных интересов. Географическое положение Англии шло ей на пользу.

Францию и Германию, Австро-Венгрию и Россию море не разделяло. Эти страны, рассматривая возможность серьезных межгосударственных военных конфликтов, совместимых с посягательством на свою территориальную целостность, полагались главным образом на собственную армию, ее быструю мобилизацию, незамедлительное развертывание и, наконец, на нанесение упреждающего удара по неприятелю.

Однако   существовал   и   другой   способ   разрешения международных конфликтов —  переговоры между державами. Когда во второй половине XX века возникла угроза новой войны, на этот раз с применением ядерного оружия, ведущие мировые державы, несмотря на разные идеологические устои, путем регулярных переговоров на различных международных форумах и посредством контактов между главами государств, которые при необходимости связывались друг с другом по телефону, сумели отодвинуть эту опасность. В начале XX века коммуникационная техника была на более низком уровне, однако главным препятствием для урегулирования  конфликтов являлось не отсутствие оперативной связи между правительствами или главами государств, а отсутствие доброй волн или готовности отыскать взаимоприемлемый выход из создавшейся ситуации. Обособленность государственных ведомств, характерная для большинства европейских стран, затрудняла такие поиски, даже если они начинали предприниматься.   В  монархических европейских  странах —  Германии, Австро-Венгрии и  России — наиболее важные государственные решения принимались, по существу, одним самодержцем.

Наиболее характерная картина наблюдалась в Германии, где, по словам одного из историков, «не существовало ни одного органа, полномочного повлиять на решения кайзера, а те люди, которые с ним общались, были разделены и не имели легализированной возможности ни обсудить возникшую ситуацию, ни координировать свои действия». Добавим: планы войны и вовсе не подлежали широкому обсуждению — составленные в недрах Генерального штаба, за его стенами они были доступны одному кайзеру, проникнутому верой в свою провиденциальную миссию.

В современных Соединенных Штатах Америки планы использования ядерного оружия (по сути те же планы войны) также не подлежат многолюдному обсуждению, Они разрабатываются в обстановке секретности Стратегическим авиационным командованием, подчиненным непосредственно президенту. Но президент, в отличие от монарха, не станет единственно по своему усмотрению давать ход планам, которые могут обернуться трагедией.

Вильгельм II принимал решения сам. Однако, вооружившись в кризисной ситуации планом Шлиффена, он, имея возможность отказаться от его исполнения, не стал особо размышлять о последствиях и пустил в дело стопку исписанной бумаги.