Первая мировая война

Сербская кампания, тем не менее, была не более чем одним из эпизодов грандиозного сражения, которое вела Австрия на своей северной границе с Русской Польшей. И австрийцы, и русские имели довоенные планы наступления сразу по завершении развертывания. И те, и другие пошли в наступление, хотя и с разными результатами. План Конрада заключался в том, чтобы, усилив левое крыло своей армии, попытаться окружить русских на великой польской равнине южнее Варшавы, одновременно осуществляя "активную оборону" на своем правом фланге - в Восточной Галиции, где можно было бы использовать в качестве опорных пунктов большие крепости Лемберг и Персмышль. План русского командования также предполагал окружение противника в Западной Галиции и еще более активную оборону на востоке. На совещании мнения разделились. Алексеев, начальник штаба Юго-Западного фронта, ратовал за то, чтобы основные усилия прилагались в западном направлении, Данилов - путеводная звезда Ставки, -- за восточное направление. В итоге был принят некий компромиссный план "двойного охвата". Однако даже превосходящих сил русской армии не хватало на то, чтобы в равной степени обеспечить оба сектора. Вследствие этого начальная фаза Галицийской битвы охарактеризовалась путаницей и нерешительностью.

Физические условия пока работали на русских. Местность подходила для развертывания широким фронтом их огромных формирований - упорно марширующей пехоты и многочисленной кавалерии. Таким образом, особенности географии определяли границы театра военных действий. Австрийские позиции на переднем склоне Карпат образовали выступ. Слева их продвижение ограничивала Висла, несущая свои воды на север, и ее приток Сан, справа же - Днестр, протекающий в юго-восточном направлении, давал русским надежную опору для атак в направлении Карпатского выступа. В итоге над австрийцами нависла реальная угроза угодить в "мешок". В таком положении русским было достаточно иметь преимущество с двух сторон и они могли спокойно игнорировать силы, находящиеся с третьей.

Другим серьезным недостатком австрийской армии была ненадежность ее частей. Специалисты широко обсуждают этот вопрос со времен войны и по сей день, впадая то в одну, то в другую крайность, но единое мнение до сих пор не выработано. Еще во время войны публицисты союзников активно приписывали солдатам-славянам, с одной стороны, неприязнь к Францу-Иосифу, а с другой - братские чувства к русским. Готовность некоторых славянских частей, особенно чехов и австрийских сербов, сдаться при первой же возможности была широко известным фактом. Крах австрийской армии в конце 1918 года использовался пропагандистами союзников для подтверждения ранее распространяемой ими идеи о внутренней неустойчивости Австрийской империи. После войны, однако, появился ряд изданий, где эта идея оспаривалась. Случаи дезертирства рассматривались этими авторами как исключительные; утверждалось, и не без основания, что в армии в целом сохранялись в высшей степени прокайзерские настроения, и поражение Австрии не может быть отнесено на счет такой крупномасштабной нелояльности о настоящее время, кажется, во мнении по этому вопросу Придерживаются золотой середины. Австрийская армия говорила на девяти языках. 44% ее составляли славяне - чехи, словаки, хорваты, сербы, словенцы, русины, поляки, - а также мусульмане-боснийцы. Немцев было всего 28% венгров - 18%, румын - 8%, а итальянцев - 2%. Немцы всегда оставались благонадежными, даже несмотря на то, что никогда не проявляли особой восторженности. Венгры и приравненные к ним привилегированные нации сохраняли верность вплоть до того момента, когда в результате поражения они оказались перед реальной угрозой гибели. Но абсолютный рекорд верности империи принадлежит католикам-хорватам, большинство которых сохраняли ее, несмотря ни на что. Поляки ненавидели русских, не доверяли немцам, но получили большие выборные и общественные привилегии при Габсбургах и поэтому были верноподданными. Мусульмане-боснийцы, изолированные в специальных полках, были вполне надежны; итальянцы и большая часть славян, особенно чехи и сербы, быстро потеряли свой энтузиазм, который демонстрировали во время мобилизации. Как только война перестала быть малым риском при большой выгоде, армия стала для них "тюрьмой народов", с вездесущими немецкими начальниками в качестве надзирателей.

Это была незавидная судьба для армии, которая большую часть периода правления Франца-Иосифа была преуспевающей и даже популярной многонациональной организацией. Получающие приказы на родном языке, соблюдающие грубую дисциплину армии кайзера, одетые в красочную униформу, откормленные, скованные кодексами чести, восходящими к семнадцатому веку, к турецкой блокаде Вены и еще более древним временам, полки имперской армии - все эти Тирольские стрелки. Венгерские гусары, Далматинская легкая конница - были маленькой моделью лоскутной империи. В течение трех лет военной службы этот калейдоскоп создавал приятный контраст с рутинной работой в мастерской или за плугом. Ежегодные маневры представлялись летними увеселительными прогулками. Полковые юбилеи под звуки духового оркестра, когда вино течет рекой и прославленный полковник, эрцгерцог, князь, а возможно, и сам император, посещает полк, были радостными праздниками. Возвращение домой по окончании срока службы знаменовало еше один праздник и начало взрослой жизни. Война представлялась не более чем отдаленной и не самой вероятной перспективой.

Действительность вторглась в этот размеренный порядок быстро и жестоко. В первых столкновениях на Карпатском фронте в августе 1914 года австрийцы имели преимущество. Их тридцать семь пехотных дивизий образовали фронт протяженностью в 400 километров. Впереди развернулись Первая, Четвертая и Третья армии, с орудийными расчетами на каждом фланге, прикрытие создавали десять кавалерийских дивизий. Русские войска, двигаясь вперед по дуге, развернули Четвертую, Пятую, Третью и Восьмую армии, включавшие в общей сложности пятьдесят три пехотных и восемнадцать кавалерийских дивизий. Несмотря на численное преимущество русских, первая атака Конрада удалась. 23 августа его левое крыло, только что переправившееся через реку Сан на русскую территорию, столкнулось в Краснике с правым флангом русских и атаковало их. Первая армия, ведущее австрийское формирование, в основном состояла из прессбургских (братиславских) словаков и краковских поляков. И те и другие были католиками. Словаки пока не были столь политизированы. Поляки же ненавидели русских и в этой трехдневной битве свирепо сражались за своего императора-католика против Четвертой армии России, которая продвигалась вперед, не дожидаясь, пока подтянутся ее резервы. Согласно записям русского Генерального штаба, "18-я дивизия пала под жестоким вражеским огнем, который заставил Рязанский и Ряжский полки отступить... в то время как 5-я дивизия легкой пехоты была почти окружена". Дела шли все хуже и хуже. 26 августа русские отступили на 30 километров к Люблину (где Сталин в 1945 году утвердил марионеточное польское правительство). В тот же день в Комароме австрийская Четвертая армия неожиданно столкнулась с наступающей русской Третьей армией, недалеко от реки Буг. Русским снова не повезло в отношении национального состава противника, Они встретили 2-й австрийский корпус, укомплектованный венскими полками. В их число входили столичные полки Hoch Deutschmeister, где шефом был всегда сам император - эта привилегия была пожалована им в честь дружбы правящей династии с Великим магистром Тевтонского ордена. 9-й корпус состоял из судетских немцев, 16-й - из венгров. Не было более твердого основания для победы австрийской армии, и после недели упорных сражений она была достигнута. Русские войска оказались на грани окружения.

Тем временем начала проявлять себя незащищенность австрийской позиции в географическом отношении. К востоку от Комарова граница с Россией делала резкий поворот к юго-востоку, где упиралась в границу с нейтральной Румынией. На первый взгляд оборона этого фланга не должна была вызывать каких-либо осложнений, поскольку русла рек Буга, Днестра и их притоков, Гнилой Липы, Золотой Липы и Вережицы следуют друг за другом с промежутками в тридцать - сорок километров. Кроме того, район истоков Буга защищали мощные укрепления Лемберга (Львова). Вторая такая же, если даже не более сильная, крепость Перемышль располагалась у нее в тылу. В такой местности Третьей австрийской армии было необходимо организовать мощное сопротивление русским войскам. Вторая армия, находившаяся в Сербии, теперь возвратила дивизии, присоединенные к Балканской группе. Но самым сердцем армии был знаменитый 14-й Инсбрукский корпус, в составе которого было четыре полка тирольских Императорских егерей и резервные батальоны Императорских стрелков. Эти украшенные плюмажами из орлиных перьев горные снайперы были самыми преданными и хранили безоглядную верность императору, который был шефом всех четырех полков.

Третья армия, тем не менее, впала в немилость. Приказом Конрада ей отводилась "активная оборонительная" роль. В это время в западной Галиции Первая и Четвертая армии пытались окружить фланг русской армии. В результате она осуществила развертывание в глубь австрийской территории, примерно в сотне километров от границы, и встала на реке Гнилая Липа. Это было защищенное место, на котором имело смысл закрепиться. Однако 25 августа Брудерман, командующий армией, услышав о выдвижении к западу от Тарнополя "пяти или шести русских дивизий", решил атаковать и двинулся вперед. Днем, потеряв 14-й корпус, Брудерман попросил прислать подкрепление к северной части расположения Второй армии. Многочисленные изменения состава и перестановки внутри формирований привели к тому, что армия теперь состояла в основном из румын (12-й корпус), словенцев и итальянцев (3-й корпус) и местных русиноязычных украинцев (11-й корпус), состоящих в более близком родстве с русскими, чем любая из национальностей, представленная в империи Габсбургов. Но дело было не только в том, что этнически смешанная Третья армия была едва ли не наименее преданной императору - она также заметно уступала в численности русской Третьей армии, с которой ей предстояло сразиться. Когда столкновение произошло, менее сотни австрийских пехотных батальонов при поддержке 300 орудий очертя голову налетели на почти двести батальонов и 685 орудий русских. Сражение в разрушенной деревне между реками Гнилая Липа и Золотая Лина длилось три дня. Под Злочевым, в 40 км от Тарнополя, австрийцы потерпели поражение и были вынуждены отступать назад в неразберихе, порой переходящей в панику. Некоторые части продолжали бежать до самого Лемберга.

Имей русские достаточно решимости закрепить достигнутый успех, все это крыло австрийской армии, лишившись защиты, вероятно, могло быть уничтожено. Однако генерал Рузский не стал продолжать преследование. Это оказалось спасением для армии Брудермана. Такая ситуация необычна, хотя это отнюдь не беспрецедентный случай в истории войн. Обе стороны явно недооценили степень своих собственных достижений. Рузский был уверен, что его победа - не более чем "весьма успешная оборона". Он остановился, чтобы произвести перегруппировку своей армии. Конрад, в свою очередь, считал, что одержал значительную победу, но на другом фланге театра. По его мнению, неудачи Третьей армии на переднем фланге носили местный и кратковременный характер, и, усилив армию Брудермана, он получал возможность в дальнейшем осуществить двойное окружение, которое лежало в основе его военного плана. С 30 августа он усилил противостоящие Рузскому войска, добавив к имеющимся ста батальонам еще пятьдесят и доведя число орудий до 828 - в основном за счет того, что большая часть Балканской группы вновь присоединилась ко Второй армии. Поскольку Рузский продолжал оставаться на месте, Конрад решил, что наступило время вновь перейти в наступление. Осуществить его предполагалось я основном силами Второй армии, действовавшей на правом фланге Третьей. Вместе они образовали армейскую группу, которую возглавил командующий Второй армией Эдуард фон Бем-Эрмолли, чья энергичность была воистину заразительной. По приказу Конрада Вторая армия снова атаковала 29 августа между Гнилой Липой и Золотой Липой. На этот раз результат оказался еше более катастрофичным, чем в прошлом сражении. Теперь численность русской армии превышала триста пятьдесят батальонов, артиллерии - 1304 орудий. В водовороте сражения 20 тысяч австрийцев попали в плен, и много тысяч были убиты или ранены.

Невзирая на очевидность ситуации, Конрад продолжал верить, что побежден. Частичный успех, достигнутый на его левом фланге, и медленное перемещение русских войск вправо убедили Конрада, что он может позволить Второй и Третьей армиям отойти за Лемберг. По его замыслу, русские последовали бы за ними и подставили бы свой фланг под удар двигавшейся с севера Четвертой армии. Главной линией обороны должна была стать река Вережица, которая впадала в Днестр южнее, между Лембергом и Перемышлем. Это решение было отчасти мотивировано стремлением повторить успех Гинденбургя и Людендорфа в Восточной Пруссии и явным успехом немецких армий на западе. Желание провести операцию под Лембергом появилось у Конрада еще до начала битвы при Марне. Им также двигало возрастающее нетерпение его союзников при виде неудачи австрийцев в выполнении своей доли работы. Как холодно заметил кайзер Вильгельм в начале сентября представителю Конрада в OHL, "наша небольшая армия в Восточной Пруссии приняла на себя удар двенадцати вражеских корпусов, половину уничтожила, а половину потрепала... большего невозможно требовать". Кайзер, конечно, преувеличивал. Однако, учитывая тот факт, что Конраду противостояло самое большее пятнадцать корпусов, это была весьма язвительная колкость. Он был исполнен решимости вести свою усталую и потрепанную армию к победе.

На этот раз его план почти сработал. Русские не спешили оставить Лемберг, который им до 3 сентября так и не удавалось занять. Таким образом, у Четвертой австрийской армии, истощенной и сократившейся вследствие потерь, появилось время на то, чтобы, осуществить наступление сквозь фронт Третьей русской армии к Лембергу. Третья и Вторая армии действительно добились некоторого успеха на позициях в районе Вережицы. Это позволило в течение нескольких дней удерживать русские войска, не давая им завершить окружение центра австрийской армии, неминуемая опасность которого становилась все более очевидной. Русские обнаружили это. 5 сентября Алексеев сообщал Данилову: "Энергичные попытки, предпринимаемые австрийцами для прорыва наших позиций (к северу от Лемберга) могут быть расценены как проявление беспомощности. Настал момент для начала нашего контрнаступления". Конрад продолжал игнорировать надвигающуюся угрозу. Четвертая армия продолжала двигаться вперед, пока 6 сентября не столкнулась с концентрацией сил Третьей русской армии у Равы-Русской, в 50 км к северу от Лемберга, и была остановлена. Теперь попытки Конрада обойти более слабыми войсками более сильные, которые в свою очередь пытались обойти его, грозили обернуться катастрофой. Между его Первой армией, продолжавшей вести бой с русскими на севере и другими тремя, застрявшими из-за сражений за Лембергом, образовался огромный разрыв. В его распоряжении не было ни его собственных резервов, ни отряда резервного формирования третьей линии, чтобы помочь завершить операцию одним решительным ударом. Тем временем русские, наоборот, с каждым Днем все более концентрировали силы. Девятая армия была сосредоточена под Варшавой. Эти челюсти были готовы закрыться, поглотив Четвертую, Третью и Вторую австрийские армии. Теперь шестнадцати русским корпусам противостояли всего одиннадцать австрийских. Большая часть их сбились в узком кармане, с обеих сторон зажатые численно превосходящим неприятелем. Кроме того, Первая армия, изолированная на севере, подвергалась сильному артиллерийскому обстрелу. Никакого сопротивления ему она оказать не могла, несмотря на все усилия альпийских частей 14-го корпуса, который упорно сражался как связующее звено между двумя половинами австрийского фронта, на которые была теперь разделена группировка Конрада. Он обратился к немцам за помощью. Кайзер ответил: "Вы, конечно, не можете просить от них (Гинденбурга и Людендорфа) большего, чем они уже добились". Конрад заставил Вторую и Третью армии возобновить наступление под Вережицей. Когда эта попытка потерпела неудачу и русская кавалерия вторглась сквозь разрывы в линии обороны австрийцев в тыл, ему не осталось другого выхода, кроме как начать общее отступление, сначала к реке Сан, а затем к Дунайцу, притоку Вислы. Они оказались всего на полсотни километров восточнее Кракова, столицы габсбургской Польши, величайшего города католической Восточной Европы на всей территории от Вены до Варшавы. Перемышль, огромная крепость, под защитой которой находились проходы в Карпатском хребте, где реки Сан и Днестр, расширяясь, вытекают на Польскую равнину, была покинута. Ее гарнизон -- 150 тысяч солдат - остался к окружении в тылу расположения русских войск. Австрийская территория на глубину 250 километров была оставлена. Император потерял 400 тысяч из 1800 тысяч мобилизованных, в том числе 300 тысяч попало в плен. Одним из самых пострадавших оказался 14-й Тирольский корпус, где потери составили 50 тысяч человек. Этот корпус был сформирован из четырех драгоценных полков Императорских егерей Франца-Иосифа, резервистов Императорских стрелков, 6-го горнострелкового полка и горных артиллерийских батарей. Не менее 40 тысяч убитых и раненых - австрийская армия лишилась своих лучших, самых смелых частей, заменить их было невозможно. Такой ценой было оплачено использование их Конрадом в решительной попытке держать фронт во время кульминационной битвы под Лембергом.