1915 год
Общая обстановка
Если русскому командованию удавалось преодолеть кризисы, создававшиеся в Восточной Пруссии, в Галицийской битве и в Ивангород-Варшавской операции, то этим оно было в значительной степени обязано притоку новых свежих сил-6 сибирских, 2 туркестанских, 2 кавказских корпусов. Эти постепенно подходившие корпуса играли роль стратегического резерва, необходимость которого до войны отрицалась близорукими теоретиками, и который получил решающую роль в мировую войну. Борьба на измор, в плоскости которой сложилась мировая шина, заключается в преследовании ограниченных целей для истощения, как общих ресурсов враждебного государства, так и его стратегических резервов; только когда фронт оказывается предоставленным своим силам и перестает получать с тыла свежую кровь, становится возможным решительный нажим для достижения цели войны.
В 1915 году русское командование должно было считаться с гораздо меньшей поддержкой с тыла. Железные дороги в 1914 году сумели уже исчерпать живые силы и материальные средства, подготовленные в мирное время.
Новые формирования развивались в ничтожном масштабе, так как подготовленных людей в материальных средств не хватало и на пополнение больших потерь в действующих на фронте частях. В тылу, на замену погибших с Самсоновым XIII и XV армейских корпусов, формировались два новых корпуса под теми же номерами, готовность коих ожидалась в конце марта. Русская промышленность перестраивалась в соответствии с требованиями войны гораздо медленнее, чем в государствах, находившихся на высшей ступени капиталистического развития. Особенную остроту вызывало состояние наших запасов снарядов и винтовок. Мы начали войну, имея максимальное число, по сравнению с другими государствами, заготовленных в мирное время снарядов на орудие - 1.300; наш главный противник, Австро-Венгрия, имела запас в два с половиной раза меньший - 600, что ставило наши армии в чрезвычайно выигрышное положение в октябре-декабре 1914 года. Уже с сентября 1914 года и во Франции и в Германии чувствовался недостаток снарядов. Но тогда как и наши враги и наши союзники сумели сделать из этого надлежащий вывод, мы продолжали роскошествовать, предпринимая наступательные операции, подготовляя огнем атаки укрепленных позиций, хотя имели точное расписание того количества снарядов, которое могли получить в течение ближайшего полугодия: при отсутствии оперативной дисциплины, не ставя себе задач соответствии с нашими материальными средствами, мы неуклонно шли к снарядному кризису, разразившемуся в мае и продолжавшемуся до августа в течение 4 самых тяжелых для нашей армии месяцев.
Наша превосходная полевая артиллерия принимала решительное участие в наших успехах 1914 года; теперь она отходила на второй план. Пехота потеряла свой кадровый состав офицеров и солдат; в 1915 году на ее плечи легла вся тяжесть боев; между чем, дело с ее вооружением обстояло очень печально. К началу войны запас винтовок русской армии достигал всего 4.652 тыс. Это наличие удовлетворяло мобилизационным потребностям; мы даже подарили Сербии в начале войны.120 тыс. винтовок. Но для пополнения потерь в действующей армии за первые месяцы войны было призвано почти 3 миллиона новобранцев и 2,5 миллиона ратников ополчения, в вооружении коих и создался кризис. Наши оружейные заводы, вместо мобилизационного задания в 60 тыс. винтовок в месяц, вырабатывали в начале войны только 10 тыс. и лишь к концу 1916 года сумели подняться до 130 тыс. винтовок в месяц. Это была капля в море сравнительно с потребностью. Вследствие недостаточной дисциплины, утрата в бою винтовок достигала больших размеров; терялись не только винтовки солдат, попадавших в плен, но и большая часть винтовок убитых и раненых солдат. Пришлось последовательно отобрать винтовки у тыловых частей и у флота; в запасных частях новобранцы имели на роту всего несколько винтовок. И все же, укомплектования на фронт приходилось посылать вооруженными в все меньшем проценте. В полках образовались безоружные команды, представлявшие своего рода хвост солдат, ожидавших смерти или ранения бойцов, чтобы поднять выпавшее из их рук оружие. В августе число таких безоружных в армиях достигало 30%; затем кризис был изжит, как за счет приобретения винтовок в Японии и Соединенных Штатах, так и за счет планомерного использования многих сотен тысяч доставшихся нам австрийских ружей.
Такой же острый кризис, как и мы, в снарядах и винтовках переживала Австро-Венгрия. Вместе с миллионами пленных она потеряла и миллионы винтовок; в запасных частях в Австрии обучение обращению с оружием новобранцев производилось также преимущественно в приглядку.
Даже в Германии, не терявшей большого количества пленных, создался острый кризис; на рубеже 1914 и 1915 г. приходилось посылать на фронт безоружные пополнения, и вооружить тыловые части русскими винтовками; но уже в 1915 г. производительность германской промышленности, путем раздачи фабрикации отдельных частей ружья на 150 частных заводов, удалось довести до 200 тысяч винтовок в месяц, н кризис был изжит. Путем жестокой экономии на фронте немцы преодолели в первую зиму и жестокий снарядный кризис.
Покупки на заграничных рынках встречали препятствии, вследствие конкуренции союзников, особенно Англии, нуждавшейся в них для создания за ново "Китченеровской" армии - новых 35 дивизий, которые лишь в 1917 году смогли приобрести достаточную боеспособность. Само формирование Китченеровской армии являлось грозный предзнаменованием для активной стратегии, которой держался русский главнокомандующий Николай Николаевич вместо немедленной помощи снарядами и винтовками русской армии, западные союзники начали накапливать у себя запасы, формировать свою силу, которая должна была сыграть решающую роль через 2-3 года, а от русской армии требовали немедленных решительных действий.
Очень скоро Китченер, под предлогом необходимости уничтожить конкуренцию заказчиков, взял в свои руки монополию русских заказов в Англии и Соединенных Штатах; эта монополия внешней торговли, наоборот, явилась могущественным средством подчинения себе воли союзника. Впоследствии, когда производство боевых припасов в России уже наладилось, мы получили 5 миллионов снарядов, которых мы не заказывали, но от которых не сумели отделаться.
Что касается до наших союзников, то переброска в ноябре 1914 года всей германской кавалерии и 7 корпусов с запада на русский фронт создала на западе вполне устойчивое положение. Новым плюсом для наших союзников явилось отправление Германией 4 планомерно вновь сформированных и обученных корпусов, вполне готовых февралю 1915 г., на русский фронт. Новый выигрыш времени и энергии для усовершенствования своей техники в пополнения своих армий союзники получили вследствие переброски 13 германских дивизий с запада на восток в точение весны и лета 1915 г. Этот год войны, столь тяжелый для России и приведший к полному уничтожению Сербии, явился годом передышки для наших союзников. Если французский фронт и удерживал еще большую часть германских сил (на русском фронте число германских дивизий дошло до 67, при числе австро-венгерских дивизий, превышающем 50), то эти германские дивизии во Франции отдыхали, тогда как в России широкой рекой текла русская и немецкая кровь.
В ответ на указания русского командования на появление на русском фронте все новых масс германских войск, перебрасываемых из Франции, французы предпринимали в мае вялые атаки у Арраса, несколько раньше микроскопические операции в Шампани и Вевре. Наступление французами велось на чрезвычайно узком фронте - до 6 верст, и сводилось преимущественно к энергичной бомбардировке небольшого участка германских окопов, совершенно недостаточного для прорыва. Результатом этих французских демонстраций было продвижение на несколько десятков метров небольших частой фронта. Когда в июне 1915 г. ясно обнаружилось, что Россия предоставлена своим силам, то Жоффр предложил собрать в Шантильи междусоюзническую конференцию, для принятия координированного плана действий. Эта конференция, состоявшаяся в июле 1915 года, наметила производство небольшой атаки к северу от Арраса и "большого" - на фронте в 25 километров - наступления в Шампани.
С подготовкой этого "большого" наступления французы затянули до 25 сентября, когда операции на русском фронте были уже закончены, и германцы могли отправлять назад освободившиеся корпуса.
Разумеется, у немцев оказалось достаточно сил на западном фронте, чтобы прикрыть те 14 километров, которые французам удалось прорвать. Чтобы действительно помочь России, французские армии должны были перейти в наступление на три месяца раньше и развить его на 3-4 участках, каждый на фронте не меньшем, чем в Шампани. Французской стратегии выжидания и переложения боевой работы на плечи России пришла на помощь принятая ими в этот период тактика: к артиллерийской подготовке атаки были предъявлены требования не временной нейтрализации сил обороны, а полного ее уничтожения; считалось недостаточным загнать в убежища обороняющегося из окопов, но надо было все эти убежища и разрушить. Такая тактика требовала бесконечных артиллерийских сил и средств, отсутствием коих можно было очень удобно объяснять отказ от поддержки союзника. С теми 1.750 тяжелых и 2.770 легких орудий, которые французы и англичане сосредоточили к пунктам атаки, вместо прорыва на фронте в 20 верст можно было, безусловно, вести атаку на общем фронте в 50-60 верст. Жоффр, благодаря своей тактике, сумел отбыть очередной номер: обменялся с немцами потерями в 150 тыс. человек, захватил первую неприятельскую укрепленную полосу на фронте в 14 километров и остановился перед второй линией укреплений - вследствие якобы больших потерь и израсходования снарядов. Потери же на русском фронте исчислялись миллионами. При всех допущенных в его организации ошибках, французское наступление в Шампани было очень близко к полному успеху, что доказывает, что германские окопы и в 1915 году отнюдь не являлись недоступными, и что Франция, при более внимательном отношении к положению союзника, еще летом 1915 года могла бы помешать германцам захватить Польшу и Литву.
Англичане вели операцию в Дарданеллах, чтобы парализовать угрозу со стороны турок для Египта и Индии, а также для того, чтобы открыть сообщение с Черноморскими портами России, и полагали, что они рассчитаются с Россией за ее самопожертвование призраком Константинополя.
