КалейдоскопЪ

Капоретто

В холодное, сырое и хмурое осеннее утро среди покрытых туманом вершин Юлианских Альп раздался грохот, и прежде чем последние отголоски его окончательно замерли, союзники и здесь потерпели серьезное поражение.

Первые слухи о бедствии, кстати сказать, совершенно не преувеличивавшие действительности, как громом поразили союзников – хотя неожиданными они не должны были быть для всех вождей: операции, развивавшиеся ими в 1917 году на всех театрах войны, должны были приучить их к поражениям.

Год начался ожиданием верного успеха, который сулило широкое наступление. Оно должно было привести к полному разгрому Центральных держав. Хотя мираж быстрой победы постепенно померк перед очевидностью стойкого сопротивления врага и тяжести понесенных потерь, но все же общество было совершенно не подготовлено к резкой перемене ролей – к переходу от наступления к обороне.

Меньше всего этого ожидали в Италии. Были бесспорные основания беспокоиться за Россию, но итальянцы вели атаки весь август и сентябрь, а по телеграммам создавалось впечатление, что бои развиваются явно в их пользу. На этот раз сведения о поражении были верны, хотя обычно в военных донесениях преувеличений было больше, чем фактов.

Хотя выигрыш местности и был незначителен, моральный и материальный эффект атак итальянцев и уже истомленных войной австрийцев был весьма велик. Как писал Людендорф:

«Ответственные военные и политические деятели Австро-Венгрии убеждены, что ей не удастся вынести продолжение боя и 12-ю атаку на Изонцо».

И далее:

«В середине сентября необходимо было ради предупреждения паралича Австро-Венгрии решиться на наступление в Италии».

Необходимость эта была столь неотложна, что Людендорфу пришлось отказаться от проводимой им подготовки к наступлению в Молдавии, которое, как он намечал, должно было нанести последний удар слабеющему сопротивлению России.

Но откуда и где он смог найти достаточное количество войск, чтобы оборону австрийцев превратить в мощное наступление?

Натиск британцев у Пашендаля и само протяжение громадных германских фронтов во Франции и России поглощали все ресурсы Людендорфа. Все, что Людендорфу удалось выделить, заключалось в небольшом общем резерве в 6 дивизий, которыми он только что пользовался, чтобы противодействовать наступлению Керенского, сломить последние затухающие усилия России и провести удар, которым была захвачена Рига.

Советник Людендорфа при стратегической разработке операций, майор Ветцель, придерживался, однако, мнения, что использование даже этих слабых сил в должном месте, где фронт противника не так стоек (именно – на участке между Флитчем и каналом), будет достаточным, чтобы надломить, если не совсем ликвидировать угрозу дальнейших наступлений Италии.

Результаты показали, что он был прав. Они намного превзошли самые радужные ожидания. Местное наступление было развито в более честолюбивую по своим целям операцию, хотя средства и силы не увеличились по сравнению с тем, что первоначально намечалось в «зародыше» плана, который был доставлен германскому командованию 29 августа офицером австрийского генерального штаба Вальдштеттеном.

Первоначальный план говорил о прорыве у Тольмино, за которым должно было последовать свертывание фронта по реке Изонцо. Капоретто и Камбрэ суждено было иметь любопытное сходство.

Людендорф послал генерала Крафта фон Дельмензингена со специальной задачей – разведать местность и донести о соответствии намеченного плана. Крафт руководил Альпийским корпусом во время кампании в Румынии. Крафт был большим специалистом в горной войне. Он обнаружил, что австрийцы сумели удержать в своих руках небольшое предмостное укрепление на западном берегу реки Изонцо у Тольмино, и укрепление это могло послужить хорошим исходным пунктом для предполагаемой атаки. Орудия подтягивались сюда большею частью вручную и ночью. Пехота подошла за семь ночных маршей, оставив обозы, а огнеприпасы, снаряжение и продовольствие погрузив на людей или вьючных животных.

Сосредоточение 12 штурмовых дивизий и 300 батарей произошло незаметно для итальянцев. Частично это было обязано умелым мерам предосторожности, частично характеру местности, а отчасти и неудовлетворительной воздушной разведке противника.

Что же делалось у итальянцев? Главнокомандующий Кадорна, безусловно, был человеком, выделяющимся над общим уровнем; но, подобно некоторым другим великим полководцам, и у него сила его интеллекта подрывалась отсутствием общения с войсками и понимания их. Помимо этого, у таких людей умственная оторванность зачастую усугубляется естественной изоляцией, в которой находятся те, кто занимает высокие военные посты. Учитывая сравнительно слабый натиск атаки, он правильно рассчитал, что у него достаточно людей и орудий, чтобы успешно ей противостоять. Но распределение этих людей на фронте не соответствовало обстановке и условиям действий на различных секторах. Войска, уже раньше сильно измотанные, долго задерживались на позициях, против которых энергичнее всего наседал неприятель. Сочетание ошибочного распределения войск с верным глазом противника, безошибочно угадывавшего наиболее уязвимые места, привело вместе с другими факторами к такому успеху австро-германцев, который ни в коей мере не соответствовал введенным ими здесь в дело слабым силам и средствам.

Капелло, командовавший 2-й армией, недовольный оборонительными качествами позиции, на которой остановилось наступление итальянцев, захотел опередить атаку германцев ударом во фланг в северном направлении, с плато Байнзицца. Кадорна отклонил это предложение. К этому времени главнокомандующий не только отдал себе отчет в малочисленности своих резервов, но и вообще, правда, с некоторым опозданием, стал сомневаться в целесообразности придерживаться в дальнейшем наступательного образа действий. В этом он оказался, по крайней мере, умнее своего подчиненного, который по своему наступательному духу, по своим действиям как командир и как жертва германских новых наступательных методов, был вторым «Гауфом» итальянской армии.

Кадорна получал достаточно предостережений о намерениях противника от своих разведывательных органов и от дезертиров – чешских и трансильванских офицеров, – но он не был уверен в действительном направлении атаки противника, а потому не хотел преждевременно тратить своих резервов.

Как бы то ни было, крайне любопытно, что, хотя разведывательные данные специально указывали на участок фронта Капоретто, там на всем фронте, протяжением в 15 миль, оставили только по 2 батальона на милю, между тем как несколько южнее на милю приходилось уже по 8 батальонов. Капелло резко отверг все просьбы своего левого фланга об усилении. Быть может, он не хотел выслушивать никаких доводов и проявил особую раздражительность, так как был болен – но тогда ему надо было лежать в госпитале. Взамен этого он с большим упорством оставался в постели тут же в штабе и согласился передать бразды правления другому лишь на следующий день после того рокового дня, когда фронт был уже прорван.

Приграничные итальянские области Венеции образовывали как бы язык, выдававшийся в Австрии. С юга к нему примыкало Адриатическое море, с востока и севера Юлианские и Карнические Альпы, за которыми находилось австрийское Трентино. 6 германских и 9 австрийских дивизий составили атакующую германскую 14-ю армию, во главе которой стоял генерал Отто фон Белов; начальником штаба был Крафт – ум, питавший Белова. Эти войска должны были преодолеть горную преграду кончика «языка», а 2-я австрийская армия под начальством Бороевича должна была наступать вдоль полосы более ровной местности близ Адриатического побережья.

Трудности организации и развертывания атаки в горах были искусно преодолены. После продолжавшегося 4-часового химического обстрела и одного часа общей бомбардировки войска двинулись вперед под моросившим мелким дождем и снегом и во многих местах быстро справились с сопротивлением пехоты, которая из-за повреждения телефонной связи местами поддерживалась своей артиллерией лишь с перерывами.

Но основным фактором успеха, как и впоследствии – в марте во Франции, был туман. Туман обеспечил внезапность, единственный и необходимый ключ, чтобы отомкнуть фронт противника и открыть дорогу наступлению. Хотя правый и левый фланги атаковавшей армии задерживались стойким сопротивлением тыльных позиций, но центральная группа (4 дивизии), руководимая Штейном, совершила глубокий прорыв у Капоретто. Сквозь эту брешь вечером были двинуты резервы, и итальянцы не смогли больше держаться на всей оборонительной позиции. Этим была облегчена задача атаковавшего правого фланга (3,5 австрийских дивизии под начальством Краусса). Эти дивизии, почти не встречая никакой задержки, теперь тоже пошли вперед, спустившись вниз к кратчайшему пути в обход речной преграды, которую представляла собой река Тальяменто.

Это охватывающее наступление свело на нет усилия Кадорны закрыть прорыв – усилия, которые не могли также увенчаться успехом из-за трудностей, связанных с продвижением резервов по узким горным дорогам, уже забитым отступавшими деморализованными войсками. Это убедило Кадорну в необходимости дать приказ об общем отступлении к Тальяменто (как это раньше предлагал Капелло). После двух критических дней 30 и 31 октября отступление это благополучно закончилось.

К счастью, преследовавший противник также страдал от заторов в движении и плохого подвоза продовольствия. Кроме того, мешали все возраставшие трения между германскими и австрийскими командирами. Попытки внезапно захватить перевалы не увенчались успехом. Хотя в энергичном порыве одна из австрийских дивизий (Краусса) перевалила через хребет у Корнино (2 ноября), у Кадорны оказалось достаточно времени, чтобы подготовить дальнейшее отступление к реке Пиаве. Крупные части итальянцев отрывались клещеобразным наступлением противника, но все же главным силам удалось к 10 ноября достигнуть реки Пиаве и здесь вновь построить свой фронт.

Но звенья цепочки, составившие этот фронт, оказались очень слабы. Было потеряно около 600 000 человек, и 2-я армия, по которой пришелся главный удар врага, фактически больше не существовала как боевая сила. В такой обстановке Кадорна уступил свое место Диазу, основное преимущество которого заключалось в том, что он понимал солдата и знал, как поднять моральный дух войск. Он выполнил такую же роль, какую во Франции на год раньше фактически сыграл Петэн.

Три дня спустя над итальянцами нависла новая угроза. Это случилось 12 ноября. В этот день войска Конрада (10-я и 11-я австрийские армии) попытались ударить от Трентино в тыл итальянцам.

Но здесь подготовка к обороне велась Кадорной еще с давних пор. Позиции были сильно организованы, и угроза не удалась. Людендорф с опозданием пытался перебросить Конраду подкрепления, но и эта попытка не увенчалась успехом из-за слишком редкой сети железных дорог и нехватки автомобильного транспорта. На самом деле основная причина неудачи все же лежит в слишком узком горизонте первоначального плана операции.

Между тем французские и британские дивизии поспешно перебрасывались по железной дороге в Италию. Еще до них прибыли Фош и Генри Вильсон. Но на сосредоточение этих дивизий нужно было время, а потому вначале они держались в резерве. Время, пока они не сменили дивизии своего сильно потрепанного союзника, было временем больших опасений и большого напряжения. Наиболее серьезная контратака имела место на участке между реками Пиаве и Брентой. Здесь после пяти дней борьбы IX итальянскому корпусу Дадерши удалось сломить наступление германцев. В начале декабря корпус был сменен французами, а британцы под начальством лорда Каван взяли на себя защиту сектора Монтелло.

Вопреки всем ожиданиям, противник оставил французов и британцев в покое. В течение оставшихся месяцев кампании этого года атаки противника ограничились новыми ударами войск Конрада и Краусса дальше к северо-западу на секторах Азиаго и Граппа. Хотя атаки эти и являлись новым гнетом для измученных итальянцев, но все же с психологической точки зрения это было полезно, так как успешное и стойкое сопротивление, оказанное ими, позволяло им верить в свою боеспособность и тем самым закладывать основы для «реванша» Италии в 1918 году.

Просматривая драму к Капоретто в более четком свете истории, приходишь к выводу, что совершенно напрасно здесь выставляли на первый план влияние разлагавшей войска неприятельской пропаганды. Основная причина слабого сопротивления итальянцев была та же, что и во французской армии весной этого же года: войска морально устали от войны, а бесконечные и бесплодные атаки, когда их беспощадно гнали на пулеметы обороны, выхолостили боевой дух солдат. Когда же нависла непосредственная угроза стране, то это дало новый толчок бойцам и придало жертвенный оттенок долгу, который они, сражаясь на фронте реки Пиаве, схваченные за горло противником, выполнили с честью и геройски.

С отступлением за реку Тальяменто наиболее критический период в стратегическом отношении миновал, ибо то, что Клаузевиц называл «трениями войны», с этого времени так сильно влияли на нормальную работу коммуникаций атакующих, что их мощь и быстрота движения резко упали. Часть причин, приведших к этому, уже была указана выше. Однако необходимо подробнее остановиться на одной из них, сильно повредившей немцам и во Франции весной 1918 года. Переполненные снабженческие склады итальянской армии были слишком большим соблазном для впроголодь питавшихся солдат противника. Желание наесться взяло верх над желанием развить успех энергичным преследованием. Внезапные спазмы желудка усилили спазмы наступления.

Здесь знаменательно, что даже германский начальник дивизии, генерал Лескюи, больше мог восторгаться захватом кур, которых пришлось по две-три штуки на каждого из бойцов дивизии, чем захватом значительного числа пленных; обладание несколькими свиньями он расценивал как «верх человеческого блаженства!»


Яндекс.Метрика