КалейдоскопЪ

Реакция Берлина

Сообщения о совершившейся в России революции достигли Берлина в середине марта 1917 г. и возбудили большие надежды. Хотя немцам неприятно было слышать подтверждение правительством Львова-Милюкова обязательств России в отношении Запада, в Берлине слышали слова не только Милюкова, но и критику милюковской политики со стороны Петроградского Совета, который 27 марта осудил "милитаристскую и империалистическую внешнюю политику" в знаменитом обращении к народам мира.

Из своей "штаб-квартиры" подрывных действий против России в Копенгагене германский посол Брокдорф-Ранцау рекомендовал правительству содействовать созданию "широчайшего возможного хаоса в России", ради чего следовало поддерживать крайние элементы. "Мы должны сделать все возможное для интенсификации разногласий между умеренной и экстремистской партиями, их возобладание в высшей степени соответствовало бы нашим интересам... Следует сделать все возможное, чтобы ускорить процесс дезинтеграции в трехмесячный период, тогда наше военное вмешательство обеспечит крах Российской державы".

От Брокдорфа-Ранцау к имперскому канцлеру был послан Парвус-Гельфанд с предложением осуществить транспортировку эмигрантов-революционеров из Швейцарии в Россию. Эту идею поддержали М. Эрцбергер и барон Мальцан из министерства иностранных дел. Гельфанд полагал, что Ленин, будучи "более воинственной личностью", чем двое социалистов в правительстве Львова (Чхеидзе и Керенский), "отодвинет их в сторону и будет готов к немедленному подписанию мира". 5 апреля 1917 г. Брокдорф-Ранцау писал Циммерману: "Развитие ситуации в России, важное для нашего будущего, требует радикальных решений".

Кайзер Вильгельм отнюдь не противился перемещению в Петроград радикалов. "Насколько сильно Германия была заинтересована в приезде Ленина, показывает тот факт, что германское правительство сразу же приняло его условия; оно также согласилось с тем, чтобы его сопровождали проантантовские меньшевики, более многочисленные, чем большевистская группа, чтобы на большевиков не пало подозрение как на германских агентов".

Тридцать первого марта В. И. Ленин согласился возвратиться в Россию в железнодорожном вагоне через Германию. Он полагал, что по окольному пути через Францию, Англию в Северную Россию ехать опаснее, западные союзники могли арестовать известного противника войны. Специальный вагон перевез группу российских социал-демократов через Германию в Швецию, а оттуда на корабле через Ботнический пролив в Финляндию - и по железной дороге - в Петроград. Время прибытия - 16 апреля 1917 г. На Финляндском вокзале Ленин сказал, что "недалек час, когда по призыву Карла Либкнехта немецкий народ повернет свое оружие против капиталистических эксплуататоров".

Разумеется, Ленин не был германским агентом. Исторический разворот событий создал такую ситуацию, когда интересы вождей монархистской Германии и русских ультрареволюционеров совпали - на недолгое, но очень важное время Германское правительство хотело выдвижения на политическую авансцену лидера, который сделал требование мира заглавным. Ленин же использовал этот интерес германской имперской элиты для реализации первой стадии мировой революции. Страдающей стороной стала Россия - объект интриги первых и социального эксперимента вторых.

В германском военном и политическом руководстве все больший вес получает идея сепаратного мира с ослабленной революцией Россией, где значительная часть эсеров и меньшевиков, не соглашаясь с Лениным по внутриполитическим вопросам, тем не менее делала вывод, что дальнейшее ведение войны Россиею невозможно. Этот растущий блок готов был начать давление на Запад с целью заключения общего мира. Не видя иной альтернативы борьбе на истощение, Германия всячески поддерживала такие настроения. Второй - после ленинской - группе русских эмигрантов, выезжающих из Швейцарии в Россию (250 человек), германские дипломаты дали обещание мира без аннексий и контрибуций - условие эсеров и меньшевиков.

Немцы сделали ставку не только на революционеров. Они использовали и более близкие политические силы. Посредником продолжал служить уже упоминавшийся государственный советник Иосиф Колышко, который был женат на немке, жил с начала войны в Стокгольме и печатался в либеральной прессе. Во время аудиенции у одного из лидеров рейхстага - М. Эрцбергера 26 - 28 марта 1917 г. в стокгольмской квартире польского промышленника Гуревича Колышко отстаивал идею мира с Германией по причинам внутренней ориентации русского развития. В случае неподписания мира, убеждал он Эрцбергера, крайне левые сметут либералов и наступит нежелательный для Берлина хаос, альтернативой которому может быть лишь разумный мир Берлина с Временным правительством. Эрцбергер обсуждал эти условия с канцлером Бетман-Гольвегом, который агонизировал перед выбором: мягкие условия предлагаемого мира позволяли надеяться на установление хороших отношений с Россией; жесткие условия могли сделать из нее непримиримого врага Каков верный путь?

Три темы, обсуждаемые в Стокгольме, попали в обращение Бетман-Гольвега к рейхстагу 29 марта 1917 г.: 1) Германия обещает не вмешиваться в российские внутренние дела; более того, Германия не будет стремиться восстановить царское правление; 2) Германия не будет вести войны против самого русского народа; 3) Германия не настаивает на заключении Россией мира, унижающего ее честь (это должно было привлечь русскую армию).

Вскоре после этой речи, содержавшей фразу о "мире, почетном для всех сторон", Колышко начал обсуждать конкретные условия мира, среди которых для России самым важным было "избежать больших аннексий" - она согласится лишь на "некоторые исправления границ". Эрцбергер докладывал, что Колышко возражает против уступки Германии всей Литвы, Курляндии и Польши, соглашаясь лишь на некоторые изменения границ. Колышко отбыл в Петроград и встретился снова с Эрцбергером в Стокгольме 20 апреля 1917 г. (Колышко отказывался вести переговоры с иными, помимо Эрцбергера, представителями Германии, в частности со Стиннесом, который неоднократно навещал его и предлагал 15 миллионов рейхсмарок для создания газет с пацифистским уклоном).

В перерыве между первой и второй встречей Эрцбергера с Колышко Ленин и его коллеги пересекли Германию. 20 апреля Колышко признал, что в России идет отчаянная борьба между верной Западу партией войны (ей оказали ощутимую поддержку основатель русской социал-демократии Плеханов, социалисты из западных стран и британское правительство) и сторонниками заключения мира. Партия мира едва ли победит, если Германия не определит более четко свои позиции в отношении мирного соглашения. Первый параграф согласованного документа предлагал "восстановление русской границы от 1 августа 1914 г. с некоторыми исправлениями". В Польше предполагалось проведение плебисцита. Россия отказывалась от прав капитуляций в Турции. Германия обещала помочь в решении вопроса о проливах и границах Армении. Обе стороны отказывались от материальных претензий. Между Россией и Германией заключался мирный договор. Бетман-Гольвег одобрил достигнутое соглашение. Но присоединится ли к нему официальный Петроград?

19 апреля 1917 г. генерал Людендорф пришел к выводу, что ослабление России позволяет уже не опасаться наступления с ее стороны. Его штаб выпустил брошюру "Будущее Германии", в которой помещалась красочная карта России с обозначениями мест проживания "нерусского населения", объяснялись возможности колонизации России. Уголь, железная руда и нефть России сделают Германию самодостаточной экономической величиной. На совещании в Кройцнахе 20 апреля 1917 г. император Вильгельм призвал не расслабляться: "Если ожидаемая дезинтеграция России не даст искомых результатов, их следует достичь с помощью оружия". Немцы спешили - в Германии весной 1917 г. предельно урезали хлебный рацион рабочих, что вызвало забастовки.

На Восточном фронте германское командование расширило распространение листовок (одобренных Людендорфом 29 апреля 1917 г ) о том, что русские солдаты являются жертвами британских поджигателей войны. Германия в этих листовках сообщала о своей готовности вести переговоры не с Петербургом, который стал "жертвой британских интересов", а с любыми русскими военачальниками. Она не намерена восстанавливать в России правление царя и "готова в любое время заключить с Россией почетный мир". Обещалась помощь России везде за пределами Европы, а также "финансовая помощь в реконструкции России и отказ от военных репараций".

Единство российского военного сословия впервые оказалось под вопросом. По крайней мере, два военных русских представителя 7 мая заявили немцам, что, если те откажутся от аннексий, "русские не будут чувствовать себя связанными обязательствами по отношению к Антанте и заключат сепаратный мир". Русских не интересовал вопрос, кто виновен в развязывании войны, они жаждали скорейшего достижения мира - так докладывали германские офицеры с фронтов. Представители разных политических взглядов - от монархистов до приближенных Керенского (не говоря уже о крайних среди социал-демократов) видели в высвобождении от обязательств по отношению к Западу единственный способ спасения России.

Разумеется, сделать первый шаг было сложно. Готовившийся к встрече с немцами деятель Петроградского Совета Ю. М. Стеклов не явился на намеченную встречу. Но возможности и условия мира с Германией обсуждались в России весьма оживленно. Секретный доклад, направленный из Петрограда в Берлин 10 мая 1917 г. говорит: "Агитация за сепаратный мир начинает преобладать... Пропаганда ведется на улицах... Война - единственная тема дискуссий. Дискуссии приобретают антианглийский характер... Защитниками Британии являются отдельные личности, в то время как обвинители Британии представляют собой организованное сообщество, действующее по плану. В любом случае характер обсуждений прогерманский".

Обычно осторожный Людендорф сделал 6 мая 1917 г. нехарактерно оптимистическое заключение: "Имея Россию увечной, а Америку неспособной осуществить помощь в обозримый период, мы делаем время нашим союзником".


Яндекс.Метрика