Средневековая Европа

Флоренция, центр культуры Возрождения, была родиной и выдающегося интеллектуального анализа драматических перипетий своей политической истории. В своих письмах, трактатах, политических диалогах и исторических сочинениях лучшие умы Флоренции обсуждали проблемы своего города и причины падения республики. Непревзойденным политическим мыслителем был Никколо Макиавелли (1469–1527), одно время занимавший высокие посты в республиканском правлении и возглавлявший дипломатические миссии Флоренции до первого возвращения Медичи в 1512 г. В своем самом знаменитом трактате «Государь» (1513) Макиавелли разбирает те условия и способы действий, которые позволяют правителю успешно приобретать и удерживать власть в государстве: он должен, по мысли Макиавелли, повиноваться только голосу рассудка, а в случае необходимости – пренебрегать любыми моральными соображениями. Под неизгладимым впечатлением падения Савонаролы он писал:

…Многие люди измышляли такие государства и владения, которых никто никогда не знал в этом мире. Правила, по которым мы живем, и те, по которым нам следовало бы жить, так сильно отличаются друг от друга, что человек, бросающий уже сделанное ради того, что он должен был бы делать, скорее губит себя этим, чем спасает…

Поэтому правителю нужно поступать надлежащим образом, когда это возможно, но он должен знать, как пойти на зло, если это необходимо[121].

Не удивительно, что и современники Макиавелли, и последующие поколения находили его совет шокирующим. Разумеется, вероломство, обман и жестокость в политике были вещами обычными, однако они традиционно считались отступлением от христианских добродетелей, к которым подобало стремиться всем людям, включая королей и принцев. Макиавелли не просто вывел на общее обозрение скрытые принципы повседневной политики, но и поставил их выше христианских заповедей: ведь он писал о том, как следует вести успешную политику. Подобная форма была непростительна, но игнорировать содержание общество не могло. В поздних сочинениях Макиавелли стал высказывать некоторые сомнения в успешности политики настоящего «макиавеллиевского» правителя: ведь, в конце концов, сам он был республиканцем и почитателем Римской республики.

Примерно с середины XVI в. итальянские политические мыслители стали разрабатывать теорию «здравого смысла в государственном управлении», которая несколько ослабила вызывающие предписания Макиавелли и придала им легитимность, связав с идеей государственного блага. Мыслители этого направления подчеркивали рациональные основы государственной власти и проводили различие между моральными нормами, обязательными для отдельного человека, и принципами государственной политики. Тем самым привычное значение таких знакомых всем понятий, как «долг» и «общественное благо», существенно изменилось. В конце XVI в. и в XVII в. теория «здравого смысла» приобрела откровенно религиозное и моралистическое звучание.

«Если оказывается, что люди неразумны, – гласит анонимный английский памфлет того времени, – то правителю нужно на некоторое время примириться с этим, а затем мало-помалу использовать их для своих целей, – либо силой, либо святым обманом»[122].

В течение двух десятилетий после падения последней Флорентийской республики историки и писатели вели страстные дискуссии о причинах этой неудачи. Большинство из них были едины в осуждении безжалостной борьбы партий и группировок. Но поколение авторов, переживших этот кризис, не имело интеллектуальных наследников. Медичи, подобно большинству владетельных особ Италии XVI в., ввели строгий и формализованный придворный ритуал по испанскому образцу. Их политика становилась все более авторитарной: она устранила все стимулы и побуждения, которыми свободное республиканское правление питало активную политическую мысль. Столкновение партий и политических принципов сменилось придворными интригами, а защита свободной республики против иностранного деспотизма – лавированием испанских сателлитов, претендующих на сомнительную независимость. Исторические и политические сочинения Флоренции, в которых были слышны отголоски свободных дружеских диспутов в патрицианских домах и садах, выродились в чопорное академическое доктринерство и тривиальное восхваление христианских добродетелей герцогов Медичи.