История России XVII–XVIII вв.

Подготовка к войне

Развернувшиеся после окончания Смуты процессы национально-государственного возрождения России объективно выводили западное направление внешней политики в число приоритетных. В его рамках предстояло решать такие задачи, как: возвращение территорий, отшедших к Швеции и Польше по Столбовскому договору и Деулинскому перемирию, обеспечение выхода и закрепления на берегах Черного и Балтийского морей, налаживание политических и экономических связей со странами Западной Европы. В историческом масштабе решение этих задач предполагало последовательную борьбу за возвращение всех территорий, утраченных в результате татаро-монгольского нашествия и ордынского ига. В немалой степени этому способствовало сохранение на этих землях населения, своими корнями восходящего еще к древнерусской народности и связанного в XVII в. общностью происхождения и вероисповедания. Причем столетия вынужденной изоляции не привели к утрате культурного и языкового единства трех восточнославянских народов: русских, украинцев и белорусов. Определенная общность в этот период прослеживается и в формах их первичной социальной организации в виде сохранявшейся у славянского населения Восточной Европы территориальной общины, с присущими ей институтами развитого самоуправления. Однако в XVII в. так глобально задачи не только не ставились, но и не мыслились. Тем не менее, именно в «бунташный век» отчетливо обозначились магистральные пути развития внешнеполитических интересов России, которые сохраняли свою актуальность на всех последующих этапах ее истории.

На значимость и весомость западного направления во внешней политике России в XVII в. указывает также то обстоятельство, что с ним связан самый значительный объем делопроизводства Посольского приказа. В свою очередь из всего западного направления внешнеполитических устремлений русского правительства сразу после окончания «Смуты» на первый план выступает задача возвращения Смоленских земель. Расположенный в верховьях Днепра, в 370 километрах от Москвы, этот древнерусский город имел принципиальное, стратегическое значение и в политическом и экономическом отношении. Потеря этого западного форпоста, фактически лишала московские власти возможности следить за безопасностью европейских границ Российского государства на всем пространстве от Черного до Балтийского морей. Между тем, лишенная выхода к южному и северному морям, Россия только через Смоленск могла поддерживать связи, оказывать и распространять свое экономическое и политическое влияние на страны Балтии, Западной Европы и Черноморско-Каспийского бассейнов. Таким образом, основные внешнеполитические и торговые интересы Российского государства в XVII в. неотвратимо ставили перед правительством задачу возвращения и закрепления Смоленской земли. К тому же границы, установленные в 1617–1618 гг., с точки зрения и Москвы и Варшавы не могли быть окончательными. По Деулинскому перемирию, за польским королевичем Владиславом сохранялись права на российский престол, которые он получил в 1610 г., когда вся Москва и даже будущий первый царь из династии Романовых – Михаил присягнули на верность «Государю Всея Руси Владиславу». Завершение Смуты и интервенции позволили правительству царя Михаила Федоровича заняться подготовкой к войне.

К началу Тридцатилетней войны для московского правительства вроде бы складывалась благоприятная международная обстановка, поскольку ее основные противники на западном направлении – Польша и Швеция – оказались в противоборствующих лагерях. Польша примкнула к коалиции «католической лиги», возглавлявшейся австрийскими и испанскими Габсбургами. Швеция выступила на стороне протестантских князей Германии, поддержанных Францией, Англией и Голландией. В таких условиях открывались возможности активизации дипломатических усилий для создания антипольского блока в союзе с Османской империей и Швецией. Начало было положено в августе 1621 г., когда в Москву прибыло турецкое посольство во главе с Фомой Кантакузиным. Предложения султана выглядели заманчиво: организовать совместными усилиями военный поход против Польши. Одновременно по дипломатическим каналам до Москвы дошли сведения о готовности Швеции присоединиться к наметившейся коалиции. О том, что возможность ее создания рассматривалась русским правительством вполне серьезно, говорит факт обсуждения турецко-шведских предложений на заседании Земского собора, который постановил начать войну с Польшей. Но, видимо, уже на этом этапе подготовки к Смоленской войне в правительственных кругах осознавалась ненадежность союзников по коалиции. Поэтому сразу же после окончания Земского собора в грамотах, разосланных по городам, указывалось: собрать дворянское ополчение, но в поход не выступать, а оставаться наготове. Опасения оправдались. Турецкий поход так и не состоялся, а шведы заключили перемирие с поляками. Стране, еще не восстановившей свой экономический потенциал, когда многие поместья продолжали числиться как пустоши, а поместные оклады значительного числа служилых людей по отечеству только фиксировались в Поместном приказе, но реально не были обеспечены землей, воевать в одиночку было не под силу.

На протяжении всех 20-х годов как со стороны Османской империи, так и Шведского королевства, в Москву продолжали поступать предложения о военном союзе, что, впрочем, не мешало союзникам параллельно договариваться о мире с Польшей. Так, заключенное Швецией 26 сентября 1629 г. Альтмарское перемирие с Польшей в момент, когда в Москве посланники этого северного королевства Ж. Руссель, И. Миллер и А. Мониер как раз склоняли русское правительство к совместному антипольскому выступлению, последние оправдывали необходимостью оказания помощи немецким государствам. Накопленный опыт подобного дипломатического общения не пропал даром. Впредь к подобным предложениям в Москве относились достаточно сдержанно. И только в 1631 г. было принято решение поддержать османское наступление на Польшу. Но и на этот раз не только не удалось совместно выступить, но даже и договориться. Прибывшие в Стамбул члены русского посольства узнали, что султан к тому времени уже успел заключить перемирие с Польшей и сосредоточился на проблемах взаимоотношений с Персией.

Таким образом, дипломатические усилия российского правительства, направленные на создание антипольской наступательной коалиции, не увенчались успехом, и для этого были объективные основания. Как ни велики были противоречия между потенциальными союзниками России, все же театр боевых действий Тридцатилетней войны проходил вдалеке от границ Османской империи и Швеции. А еще не окрепшее Московское государство явно стремилось к восстановлению своих сил и укреплению своего влияния в регионе. Поэтому помощь, оказанная России в овладении таким важным в экономическом и политическом отношении городом, как Смоленск, неминуемо бы привела к возрастанию ее внешнеполитических амбиций. А это уже противоречило интересам тех государств, которые сами имели виды на русские земли. Во всяком случае, предположение о том, что после возвращения смоленских и новгород-северских земель взоры Москвы неизбежно обратятся в сторону Балтийского и Черного морей, вполне соответствует реалиям XVII столетия и подтверждены дальнейшей историей. И в Стамбуле, и в Стокгольме это, похоже, хорошо осознавали. Сам факт, с какой легкостью видимые союзники нарушают достигнутые договоренности, указывает на наличие скрытых, но гораздо более весомых противоречий. Поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.

И все это время Москва готовилась к неизбежной войне. К дипломатическим успехам России можно отнести начало производства по секретной шведской технологии легких полевых пушек, налаженного приехавшим в Москву в январе 1630 г. шведским пушечным мастером Ю. Коетом. В 1632 г. под руководством другого посланца шведского короля А. Виниуса началось производство оружия на тульском и каширском заводах. В 30-е годы были проведены работы по восстановлению полуразрушенных крепостей, расположенных вдоль всей западной границы. Для оплаты расходов на подготовку к войне были увеличены налоги – и прямые, и косвенные. Особое внимание правительство Михаила Федоровича уделяло и проблемам комплектования армии. С трудом восстанавливаемая в первые годы после «Смуты» поместная система еще не могла обеспечить достаточную для ведения войны мобильность и эффективность дворянского войска. Общее количество служилых людей по отечеству и прибору к началу 1630 г. составляла около 92 тыс. человек. Но подавляющее большинство из них состояли в городовой службе. В начале 30-х годов на государеву службу начал осуществляться набор оставшихся беспоместными детей боярских, из которых планировалось сформировать два полка «солдатского строя». Из-за недостатка записавшихся детей боярских полки были доукомплектованы «вольными людьми». К 1632 г. число солдатских полков было доведено до шести. За службу в них полагалось денежное довольствие, составлявшее 5 рублей в год, плюс «кормовые деньги» – по алтыну в день. Дальнейшее развитие получили и конные подразделения русской армии, что нашло отражение в создании рейтарского и драгунского полков, куда, в силу достаточно высокого денежного содержания (около 3 рублей на человека и 2 рубля на содержание коня в месяц), обедневшее и беспоместное дворянство записывалось достаточно активно. Отказ от земельных пожалований в виде поместных окладов за службу в этих подразделениях и назначение вместо этого денежного вознаграждения – имело принципиальное значение и сточки зрения процессов социально-экономического, и в известном смысле – политического развития России, поскольку открывало возможности становления так называемых полков «нового строя», что со временем могло привести к конкуренции нового войска и дворянской конницы, а также сказаться на эволюции поместной системы и крепостного права.

В результате проведенных мероприятий к началу 30-х годов страна уже располагала достаточным потенциалом для того, чтобы вступить в борьбу за отобранные у нее западные территории, не рассчитывая при этом на поддержку со стороны Турции и Швеции.