История России XIX–XX вв.

Земство в 80-х гг. рассматривалось как враждебная сила, поэтому правительство всячески стремилось к усилению административного начала в управлении. В эти годы царизм снисходительно относился к произвольным действиям губернаторов по отношению к земствам, не придавая значения даже грубым нарушениям законов. Само правительство с нескрываемым раздражением встречало любые, даже самые безобидные инициативы земств. Так, например, была отклонена просьба Вологодского губернского земства о проведении выставки сельскохозяйственного скотоводства и молочного хозяйства. За беспричинными отказами скрывалось стремление ограничить значение земств, унизить возраставшее влияние земских деятелей.

Не ограничиваясь третированием земств, правительство вынашивало планы создания новых начал в местном управлении. Попытки их реализации прослеживаются, прежде всего, в законе 12 июля 1889 г. о земских участковых начальниках. В 40 губерниях создавалось 2200 земских участков (по 4–5 на каждый уезд), которые должны были заменить мировых посредников, уездные по крестьянским делам присутствия и мировой суд (мировой суд сохранялся только в Петербурге, Москве, Одессе). Во главе участков ставились земские начальники с широким кругом полномочий: контроль над общинным самоуправлением крестьян, рассмотрение судебных дел, ранее принадлежавших мировому суду, утверждение приговоров волостного суда, решение земельных вопросов и т. д. В этом законе содержался отказ от ряда принципиальных положений предшествующих лет. Если введение должности мировых посредников хотя бы декларировало достижение согласия между крестьянами и помещиками, то земские начальники должны были решать эти вопросы административным путем с классовых позиций помещиков. Если мировые суды создавались на выборных началах, то в новых условиях судебное разбирательство осуществляло лицо, абсолютно независимое от общественного мнения. В связи с ликвидацией мирового суда возрастало значение волостных крестьянских судов, которые существовали вопреки принципу бессословного суда. Особый статус земских начальников означал произвольное усиление власти дворянского государства над крестьянством и другими непривилегированными сословиями. Это усиливалось тем, что должности земских начальников могли занимать только лица дворянского происхождения, обладавшие значительным земельным цензом или еще более высоким цензом на другие виды собственности. При многообразии функций земских начальников закон не требовал от них высокой компетентности. К занятию этой должности могли быть допущены даже лица, имевшие «незаконченное домашнее» образование, что являлось своеобразным попустительством их произволу.

Продолжая наступление на местное самоуправление, 12 июня 1890 г. царизм издает новое «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». В нем усиливались элементы сословности. При проведении выборов первая, землевладельческая курия становилась полностью дворянской. Число гласных от нее увеличивалось, а имущественный ценз для дворян понижался. Резко повышался избирательный ценз для городской курии, а крестьянская курия практически лишалась самостоятельного представительства, ибо избранные земские главные подвергались процедуре утверждения губернатором. Все эти меры носили характер контрреформы, которая еще более увеличила представительство дворян. В 90-х гг. дворяне вместе с чиновниками составляли 55,2 % гласных уездных собраний и 89,5 % губернских. Однако в условиях буржуазного перерождения дворянства усиление его позиций не имело заметного политического значения для царизма. По-прежнему земства находились в оппозиции, а земско-либеральное движение даже активизировалось, так как контрреформы расширили его основу.

Реакционеров не устраивало и городское самоуправление. С точки зрения правительства его недостатками были преобладание торгово-промышленных кругов и недостаточность правительственных полномочий. Приступая к пересмотру действующего городового положения, правительство решило ограничить влияние городских владельцев в органах самоуправления. Первоначально было предложено, чтобы избирательный ценз определялся не только обладанием недвижимой собственностью, но и степенью имущественной обеспеченности. Практически это означало, что в число избирателей должны быть включены квартиронаниматели, среди которых было много влиятельных людей – юристов, издателей, управляющих, маклеров, удачливых специалистов и т. д. Привлечение их к городскому управлению не означало какую-то демократизацию. Однако переход к новым избирательным основам несколько расширял круг избирателей, что само по себе уже не устраивало царизм.

Стремясь ослабить выборное начало, царизм издал новое городовое положение 11 июня 1892 г. Все преобразования в нем свелись к ограничениям. Если ранее избирательным правом пользовались все владельцы недвижимой собственности, то по новому закону для них устанавливается ценз: в губернских городах – 1–1,5 тыс. руб., а в остальных городах – 300 руб. В результате число избирателей сократилось в 3–4 раза и стало совсем незначительным. Так, в Москве количество избирателей уменьшилось с 23 671 человек до 7221, в Казани – с 6930 до 894 человек. Из законодательства изымалось положение о том, что городское самоуправление действует самостоятельно. Официально закреплялась практика вмешательства администрации в дела самоуправления. Правительство получало право не утверждать избранным путем городских голов. В таких случаях думы должны были выбирать новую кандидатуру. Городские головы, члены управ объявлялись состоящими на государственной службе, что во многом ставило их личное благополучие в зависимость от служебных успехов, которые оценивались не избирателями, а высокопоставленными чиновниками. Ограничивалось количество заседаний думы. Все это далеко не полный перечень вводимых изменений, открывавших новые каналы для усиления административной оценки и зависимости от правительства органов городского самоуправления. Новое городовое положение, так же как и положение о земских учреждениях, носило характер контрреформы, уродуя местное самоуправление, имевшее и без того много непоследовательных положений.