История России XIX–XX вв.

В предыдущей главе речь шла о прямом столкновении одной части населения, которая по тем или иным причинам поддержала Октябрьскую революцию и ее первые законы, с другой частью, являвшейся опорой старой власти или воевавшей против всякой власти, используя очередную российскую смуту в своих личных интересах. Эта гражданская война стоила миллионы жизней, ослабила российское государство.

Не менее трагичной была война и на экономическом фронте. Противоборствующие стороны вынуждены были использовать материальные ресурсы, накопленные народом за долгие годы упорного труда, не предоставляя возможностей для восстановления их запасов. От голода, холода погибали тоже многие тысячи людей и смерть их была еще более мучительной, чем гибель в открытом бою. Поэтому ошибки, допущенные властью в экономической области, нередко прямо воздействовали на результаты гражданской войны.

Политика «военного коммунизма»

Термин «военный коммунизм», по мнению некоторых авторов, был введен А.А. Богдановым, а В.И. Ленин его только использовал. Однако содержание, которое вкладывал в этот термин А.А. Богданов, совершенно не совпадает с тем, что понималось в начале 20-х гг. Он связывал термин «военный коммунизм» с армией, которую представлял как обширную потребительскую коммуну строго авторитарного строения, авторитарно регулируемой организацией массового паразитизма и истребления.

В.И. Ленин термин «военный коммунизм» употребил впервые в брошюре «О продовольственном налоге (Значение новой политики и её условия)», над которой он начал работать вскоре после окончания X съезда РКП(б). Таким образом, термин возник после того, как эта политика исчерпала себя. На XI съезде РКП(б) термин «военный коммунизм» уже широко применялся, но не в богдановском, а именно в ленинском понимании.

Процесс формирования политики «военного коммунизма» проходил довольно сложно. Известно, что в апреле 1917 г. вернувшийся из эмиграции В.И. Ленин выступил против того, что он позже назвал «красногвардейской атакой на капитал», которая стала фундаментом «военного коммунизма». «Не введение социализма, как наша непосредственная задача, – отмечалось, например, в знаменитых «Апрельских тезисах», – а переход тотчас к контролю со стороны СРД за общественным производством и распределением продуктов».

Таким образом, в апреле 1917 г. Ленин призывал лишь к контролю за общественным производством, который в той или иной степени вводился во всех воюющих странах Европы в годы Первой, а позже – и Второй мировых войн.

Нет намеков на политику «военного коммунизма» и в работе «Очередные задачи Советской власти», которую Ленин написал год спустя – в апреле 1918 г. Его выводы: веди аккуратно и добросовестно счет деньгам, хозяйничай экономно, не лодырничай, не воруй, соблюдай строжайшую дисциплину в труде – звучат убедительно и при капитализме, и при социализме, да и при любом «изме», когда люди хотят жить нормально.

После Октябрьской революции встречаются все чаще в работах основателя Советского государства и другие выводы, которые привели впоследствии к политике «военного коммунизма». Среди таких работ выделяется «Черновой набросок проекта программы», опубликованный в марте того же 1918 г. Особое внимание заслуживают следующие положения этой работы:

1) объединение и организация только рабочих и беднейших крестьян, полупролетариев при автоматическом исключении эксплуататорских классов и богатых представителей мелкой буржуазии;

2) уничтожение парламентаризма, соединение законодательной и исполнительной государственной власти;

3) «свобода» и демократия не для всех, а для трудящихся и эксплуатируемых масс в интересах их освобождения от эксплуатации (выделено В.И. Лениным);

4) сначала – государственная торговля, затем замена, полная и окончательная, торговли планомерным распределением через союзы торгово-промышленных служащих;

5) принудительное (выделено автором – А.Ч.) объединение всего населения в потребительско-производственные коммуны;

6) постепенное выравнивание всех заработных плат и жалований во всех профессиях и категориях и т. д.

Все эти положения противоречили ленинским же призывам, изложенным в «Очередных задачах Советской власти». Зачем вести добросовестный счет деньгам, если они существуют временно и вскоре будут отменены, если торговлю ждет полная и окончательная замена распределением? Зачем экономно хозяйничать, если при экономном хозяйствовании, при выполнении других ленинских требований можно стать богатым, следовательно, попасть в разряд представителей «мелкой буржуазии», которые исключались из всех организаций и лишались прав на свободу и демократию?

Ликвидация же парламентаризма, соединение законодательной и исполнительной власти в одних руках прямой дорогой вели к тоталитарному государству, к диктатуре одного лица или узкой группы лиц. И всё это ставилось автором «Черновых набросков…» на перспективу: ведь готовилась программа строительства социализма, которая, как неоднократно подчеркивал В.И. Ленин, должна занять долгий ряд лет.

Сегодня в российском обществе отношение к деятельности В.И. Ленина не является однозначным, как полтора десятка лет назад. Одни люди и сегодня считают каждую его фразу истиной в последней инстанции, другие – наоборот, готовы списать на него даже все беды сегодняшнего дня, все преступления XX в.

В действительности В.И. Ленину, как политическому деятелю, принадлежат и большие заслуги, и серьезные ошибки; он был, как это неоднократно отмечалось и его, и нашими современниками, одновременно и реалистом, и утопистом. В указанных выше работах, подготовленных в течение одной недели 1918 г., читатель видит и Ленина– реалиста, прекрасно понимавшего задачи и возможности России того времени, и Ленина-утописта, ортодокса, считавшего, что решением очередных задач переходного периода можно приблизить создание такого общества, где народ будет счастлив от уничтожения парламентаризма, принудительного объединения в потребительские коммуны, одинаковой для всех зарплаты, других «достижений» общества, которое сами марксисты называли «казарменным коммунизмом».

Идеям «Чернового наброска…» отвечала политика «военного коммунизма», которую Ленин определял так: ««Военный коммунизм» состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки, а часть необходимого для крестьян продовольствия брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги…».

Показателем «военного коммунизма» являлась продовольственная разверстка (продразверстка). Сначала она осуществлялась только в хлебопроизводящих губерниях, но с лета 1919 г., когда развернувшаяся гражданская война привела к всеобщему голоду, продразверстка была введена повсеместно. Следует отметить, что эта мера государства помогла обеспечить рабочий класс и Красную Армию продовольствием. В 1918/1919 гг. заготовки хлеба составили 110 млн пудов, а уже в следующем – 285 млн пудов, т. е. в 2,5 раза больше.

При проведении продразверстки предлагалось строго соблюдать классовый принцип, выразившийся ленинскими словами: «С бедных крестьян ничего, с середняков умеренно, с богатого много». Для осуществления этого принципа в соответствии с декретом от 11 июля 1918 г. образовывались комитеты деревенской бедноты (комбеды), обязанностями которых было распределение хлеба, предметов первой необходимости и сельскохозяйственных орудий, содействие местным продовольственным органам в изъятии хлебных излишков у кулаков.

Ошибочным, на наш взгляд, является утверждение некоторых авторов, что в этот период власть только отнимала у крестьян их продовольствие. Советское государство стремилось по возможности возместить ущерб через товарообмен. На эти цели уже в марте 1918 г. Совнарком ассигновал Комиссариату продовольствия 1162 млн руб., всего же с этого времени и до августа 1919 г. крестьяне получили товаров и различных сельскохозяйственных машин на сумму свыше 7666 млн руб.

Другим показателем политики «военного коммунизма» являлись: милитаризация всей экономики, ускорение национализации промышленности не только крупной, но и средней, банков, транспорта и т. д. К 1920 г. в руках Советского государства находилось более 4500 фабрик и заводов, имевших около миллиона рабочих мест. В этот период отменяется свободная торговля, развиваются тенденции к натурализации и уравниловке в оплате труда (председатель Совнаркома получает зарплату среднего рабочего и категорически отвергает всякие попытки повысить ее), проявляется стремление к «коммунистическому распределению продуктов», введению всеобщей трудовой повинности и т. д.

Являлись ли меры по милитаризации экономики и национализации промышленности изобретением только Ленина и российских коммунистов? Разумеется, нет. Указанные мероприятия, создающие условия для регулирования государством производства и потребления, использовали в той или иной степени все страны, участвовавшие в мировых войнах. Однако наиболее четко в первую мировую войну они прослеживались в деятельности правительства Германии, да и правительства России, особенно в трудные дни 1916–1917 гг. (до Октябрьской революции), когда принимались решительные меры по контролю за производством и потреблением. Об этом свидетельствовала, в частности, периодическая печать этих стран в указанный период.

Для всех стран участниц мировой войны, в том числе и для Советской России, эти мероприятия могли носить только временный характер. «Военный коммунизм», – подчеркивал В.И. Ленин, – не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой».

Такие показатели «военного коммунизма», как стремление к натурализации оплаты труда, отличали Россию от других воюющих стран. Деньги полностью потеряли свою привлекательность. Если осенью 1917 г. бумажный рубль упал в цене в 15 раз по сравнению с довоенным 1913 г., то к концу 1920 г. – уже в 20 тыс.(!) раз. По мнению правительства В.И. Ленина натурализация оплаты должна была привести к отмене денег, соответственно – к ликвидации рыночных отношений. Однако и для этих мер были свои причины, вызванные гражданской войной. Уже к моменту захвата власти большевиками вся система денежных отношений государства переживала глубочайший кризис. Большевики получили от Временного правительства совершенно развалившуюся систему государственных доходов и дезорганизованное денежное обращение. Правительство Ленина было виновато лишь в том, что не приняло меры по восстановлению финансовой и денежной системы. Почему?

Отмирание денег и укрепление натуральных отношений не только правительство, но и большая часть партии, широкие массы пролетариата восприняли как закономерную социалистическую задачу перехода к обобществленному безденежно-плановому хозяйству. Поэтому государственные органы форсировали этот процесс, стимулируя тенденции натурализации.

Взятый курс на обобществленное безденежное хозяйство был несовместим и прямо враждебен рыночным отношениям. Однако борьба с рынком, как убедительно показал известный экономист 20-х гг. Д.В. Кузовков, началось не в 1918 г. и не советским государством, а в 1915 г. буржуазно-помещичьим правительством.

Большевики только продолжили этот курс в новых, еще более сложных условиях продолжавшейся войны, но уже не мировой, а гражданской. В этом была не их вина, а их беда.

Вина заключалась в том, что борьбу с рынком они вели не только сознательно, но и с перспективой на далекое будущее. Посвятив критике «казарменного коммунизма» немало страниц в своих работах, вожди партии приняли его методы и цели уже несколько месяцев спустя после взятия власти. Советские заградительные отряды, мешавшие доставке хлеба в города, являлись преемниками «губернского регулирования», начавшегося в 1916 г. Но если для «губернского регулирования» срок отводился, самое большое, до окончания мировой войны, то советские формы борьбы с рынком виделись как составная часть борьбы за коммунизм.

«Военный коммунизм» довольно часто в литературе сводился только к мероприятиям экономического характера: введение продразверстки, направление комбедов на её осуществление, заградительные отряды против спекулянтов, национализация заводов и фабрик и т. д.

В действительности, как и всякая политика, «военный коммунизм» не ограничивался только экономическими целями. Довольно четко вырисовывались социально-политические цели: всемерная поддержка беднейших слоев крестьянства, по какой бы причине они не попали в эту категорию – по стечению обстоятельств или лени, склонности к алкоголизму или другим дурным привычкам; такое же всемерное давление на зажиточные слои в деревне, опять-таки без учета причин и условий.

В результате крестьянство не только не было заинтересовано в увеличении продукции сельского хозяйства, но видело опасность его увеличения: декреты Советской власти не только обязывали их сдавать весь избыток хлеба, оставляя минимум для потребления и посева, но открыто натравливали беднейшую часть деревни на зажиточных крестьян, стимулируя их передачей части реквизируемой продукции. Кроме того, в средствах массовой информации доказывалась безусловная враждебность народу той части крестьянства, которая называлась «сельской буржуазией», «кулаками». Таким образом, в эти понятия вкладывались не только экономическое, но, главным образом, политическое значение.

Таким образом, на протяжении определенного времени, отсчет которого можно начать от мая 1918 г., когда был принят декрет СНК «О представлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими», до марта 1921 г., когда Х съезд РКП(б) заменил продразверстку продналогом, т. е. почти три года осуществлялась политика «военного коммунизма», которая считалась руководством партии и органами Советской власти необходимым условием строительства социализма, а продразверстка, всеобщая трудовая повинность, распад товарно-денежных отношений рассматривались как формы перевода экономики на социалистические рельсы.

В этих условиях руководители партии и Советского государства считали закономерным свертывание демократии. В дореволюционных работах В.И. Ленина и его соратников острой критике подвергалось самодержавие за антидемократичность, за жестокость по отношению к своим противникам. Однако вскоре после прихода к власти у большевиков стали превалировать идеи о том, что демократия – «буржуазная выдумка», что решительная борьба с противниками – важнейшая черта истинного революционера. Вот почему на смену коммунистам, умевшим убеждать, пришли люди, умевшие заставить, запугать, репрессировать.

В соответствии с этим меняются формы деятельности партийных и советских организаций. Прежде всего Российская коммунистическая партия (большевиков) из правящей, но общественной организации превращается в надгосударственную структуру. Например, Московское областное бюро РКП(б) в своем отчете в ЦК за май– сентябрь 1918 г. оправдывало расширение своих функций тем, что «без партийной работы Советская власть не может удержать государственной власти».

Некоторые партийные организации шли дальше, превращая РКП(б) не только в надгосударственный орган, но принимая на себя репрессивные функции. Так, партком Владимирского порохового завода нацелил коммунистов на слежку за инженерами и служащими. ЦК РКП(б) вынужден был ответить, что подобное решение – это превращение партийной организации в чрезвычайную комиссию, ибо «такой надзор, о каком вы говорите, не ваше дело, а дело чрезвычайной комиссии».

В свою очередь, ВЧК, созданная для выявления контрреволюционеров и саботажников, с сентября 1918 г. взяла на себя функции и суда, и прокуратуры, и органов, исполняющих приговоры. В подтверждение достаточно привести одно положение из директивы Ф. Дзержинского, которая была разослана в губернские ЧК: «В своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельна, производя обыски, аресты, расстрелы, давая после отчет Совнаркому и ВЦИК»[47]. Вот так: сначала обыск, арест, расстрел и только потом – отчет!

В годы «военного коммунизма» фактически ликвидируются всякие возможности многопартийности в стране. В июне 1918 г. даже такие партии социалистического направления, как партия социалистов-революционеров и РСДРП (меньшинства) объявляются контрреволюционными, а их фракции в Советах ликвидируются.

Недостатки, теневые стороны политики «военного коммунизма» и необходимость замены её оппонентами большевиков видны уже в начале 1919 г. 11 января этого года непосредственно к Ленину обратился член ЦК РСДРП (м) известный историк Н.А. Рожков, предлагавший отменить продразверстку, разрешить свободную торговлю, снять все запрещения на ввоз и вывоз продовольствия, уничтожить заградительные отряды.

17 июля того же года ЦК этой партии выступил со своей социально-экономической платформой, в которой, с одной стороны, предлагалось сохранить государственную монополию в распределении наиболее дефицитных товаров, с другой – намечались перспективы развертывания частной инициативы и предприимчивости в сфере мелкой промышленной торговли при сохранении в руках государства экономических позиций. Что касается «военного коммунизма», то один из лидеров меньшевиков Ф.И. Дан заявил с трибуны VIII съезда Советов, состоявшегося в декабре 1920 г.: «Продовольственная политика, основанная на насилии, обанкротилась».

Нельзя сказать, что опасные недостатки политики «военного коммунизма» не видели сами руководители большевистской партии. Известны публичные высказывания по этому поводу, например, Ю. Ларина. Однако позже именно Ю. Ларин стал противником новой экономической политики.

Л.Д. Троцкий в феврале 1920 г. внес в ЦК РКП(б) предложение заменить «изъятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходный прогрессивный натуральный налог) с таким расчетом, чтобы крестьянская запашка или лучшая обработка земли представляли выгоду». Но и здесь имеется странное совпадение: именно Троцкий выдвинул программу милитаризации труда, которая была проникнута духом политики «военного коммунизма».

Однако в целом руководители партии большевиков, советского правительства вплоть до начала 1921 г. твердо стояли на позициях сохранения политики «военного коммунизма», считая, что «крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, – говорил позже В.И. Ленин, – выйдет у нас коммунистическое производство и распределение».

Это истинно утопическое предположение приводило к обострению отношений между народом и властью. Ухудшалось положение в сельском хозяйстве. Сокращались посевные площади, урожайность, валовые сборы зерновых, производство продуктов животноводства. Товарность сельского хозяйства упала в 2,5 раза. Произошло резкое падение жизненного уровня и условий труда рабочих. Огромные лишения привели к тому, что с осени 1920 г. в среде рабочего класса стало усиливаться недовольство. И это в условиях, когда у власти находилось правительство, которое называло себя рабоче-крестьянским.

О сложившейся ситуации руководству партии и правительства шли постоянные доклады, требования принятия необходимых мер. Комиссар оперативного штаба командующего морскими силами Республики П. Байков после посещения родной тверской деревни в сентябре 1920 г. писал: «Нужно же, наконец, понять, что такая политика по отношению к деревне может слишком дорого обойтись нашей революции… власть проклинают, слово «коммунист» стало ругательным…»[48]. С другой стороны, из Харькова, в ЦК РКП(б) сотрудник ЧК Н. Корчашкин сообщал, что если продовольственная политика не будет изменена, то гибель революции станет неизбежной.

Эти голоса тогда не были услышаны в руководстве партии и государства. В результате зимой 1920–1921 гг. были организованы десятки «повстанческих армий» в Западной Сибири, на Украине, Дону, Кубани, в Тамбовской и Воронежской губерниях. В частности, в январе 1921 г. крестьянская армия под руководством эсера Антонова, насчитывавшая 50 тыс. человек, захватила всю Тамбовскую губернию.

В феврале 1921 г. в Москве забастовало несколько тысяч рабочих, которые призвали красноармейцев присоединиться к ним. Московские красноармейцы их не поддержали, а в Петрограде забастовки и беспорядки стали прелюдией Кронштадского мятежа.

В советской литературе Кронштадский мятеж был определен как контрреволюционный заговор, подстрекаемый с Запада белогвардейцами, руководимыми царскими генералами, кадетами, меньшевиками и эсерами. В действительности специальная делегация линейного корабля «Севастополь» посетила в Петрограде заводы, беседовала с рабочими, ознакомилась с их требованиями, выдвинутыми в ходе забастовок. После возвращения делегации 28 февраля 1921 г. на общем собрании команд «Петропавловск» и «Севастополь», которые были главной опорой большевиков в 1917 г., моряки приняли политическую резолюцию, поддержанную большинством коммунистов судовых команд. Именно коммунисты выдвигали лозунги перевыборов советов, право крестьян свободно обрабатывать землю и иметь скот, освободить политических заключенных, восстановить свободу слова и печати, снять все заградотряды. 900 коммунистов заявили о своем выходе из РКП(б).

Эти и другие события позволили историку и заместителю Наркома просвещения М.И. Покровскому сделать вывод: «Построенная в шеренгу экономика расстроила ряды и замитинговала».

Следует добавить в заключение, что политика «военного коммунизма» не была просто экспериментом для большевиков, как утверждается в некоторых публикациях. Нельзя забывать о её вынужденном характере, о её преемственности с той политикой, которая проводилась до победы большевиков в России в условиях мировой войны. Гражданская война, начавшаяся фактически сразу после мировой, обострила экономический кризис в стране и заставила осуществлять политические меры более жесткими методами, чем они проводились ранее.

Большевиков можно обвинить только в том, что они несколько запоздали со сменой политики. Нужны были трагические события 1920 и 1921 гг., чтобы убедиться в невозможности и ошибочности дальнейшего проведения политики «военного коммунизма».