История XX века: Россия – Запад – Восток

В 1980-хгг., благодаря успешному проведению структурных общественных реформ, неоконсерваторы добились полной политической монополии в большинстве стран Запада. Однако уже вскоре ситуация радикально изменилась. Сделав ставку на активизацию наиболее динамичных, предприимчивых и успешных слоев общества, неоконсерваторы подготовили собственное поражение. Их безапелляционное морализаторство, идеологическая конфронтация, нарочито жесткий, почти авторитарный стиль политического руководства вызывали раздражение именно у тех категорий граждан, которые должны были стать надежной опорой неоконсервативной политики. Кроме того, определенная часть общества вообще была не готова отказаться от социальных гарантий и ратовала за более сбалансированный государственный курс. В этих условиях инициатива перешла к партиям левоцентристского толка, предложившим новую версию идеологического консенсуса – идею «третьего пути».

Инициатором дискуссии о возрождении идеи «третьего пути» стал лидер британских лейбористов Э. Блэр. Его поддержали глава немецких социал-демократов Г. Шредер и президент США Б. Клинтон, представитель Демократической партии. В отличие от корпоративных и виталистских идеологий, сформировавшихся на рубеже XIX–XX вв., современная концепция «третьего пути» была основана на признании стремления людей к свободному выбору образа жизни, индивидуальному успеху и автономии в обществе. Однако предполагалось, что эти мотивы сочетаются с потребностью в безопасном и этически комфортном социальном окружении. В современном мире развиваются два взаимоисключающих процесса – глобальная информационная революция и растущее влияние этнокультурных, религиозных, гендерных факторов групповой идентичности. Поэтому ни одна из «больших идей» – левая или правая – не способна обеспечить общественный консенсус. Выбор должен быть сделан в пользу «третьего пути» – идеологии реализма и прагматизма.

Методологическую основу концепции «третьего пути» разработал английский социолог Э. Гидденс, опубликовавший в середине 1990-х гг. книгу под названием «Третий путь: будущее социал-демократии». Гидденс полагал, что современный «третий путь» не может быть программой конкретных действий «новых социалистов» или «новых лейбористов». Эта идея, скорее, символизирует стремление всех социал-демократических партий пересмотреть свои программные положения после падения советской системы. Гидденс определял «третий путь» как современный прогрессивизм, который является наследником социал-демократического ревизионизма Э. Бернштейна и К. Каутского. «Третий путь» с этой точки зрения – это не «средний путь», не попытка найти золотую середину между социальным этатизмом и рыночным фундаментализмом. Он представляет собой левоцентристский проект модернизации социал-демократии, направленный на решение двух ключевых проблем: возвращение после долгого перерыва социал-демократических партий к власти и поиск выхода из кризиса, в котором оказалась социально-экономическая модель развития, основанная на идеях кейнси-анства.

Сторонники современной идеи «третьего пути» считают, что государство должно сохранить социальный характер, но не в качестве политического института, реализующего тот или иной идеологический проект. Обеспечить безопасность и устойчивое развитие, социальный оптимизм и динамичность можно лишь признав взаимную ответственность государства и гражданина, тесную взаимосвязь представителей различных поколений, социальных групп, религиозных объединений, этнических диаспор. «Сегодняшнее поколение американцев должно определить, что означает быть американцем, – утверждал Б. Клинтон. – Давайте возьмем на себя больше ответственности не только за самих себя и за свои семьи, но и за нас всех вместе и за нашу страну».

Идея «третьего пути» легла в основу современных программных установок европейских социал-демократических партий. В «Программе принципов» (1989) Социал-демократической партии Германии (СДПГ) основными ценностями современного демократического социализма назывались свобода, справедливость и солидарность. Свобода трактовалась как естественная потребность каждого человека, требующая «освобождения от унизительной зависимости, от нищеты и страха» и предполагающая «возможность развивать индивидуальные способности, а также ответственно участвовать в общественной и политической жизни». Особо подчеркивалось, что шанс на свободу может использовать только человек, уверенный в своей социальной защищенности. Поэтому обеспечение в обществе справедливости и равных возможностей рассматривалось в качестве гарантии, а не ограничения индивидуальной свободы.

Принцип справедливости в соответствии с программой СДПГ предполагал равенство граждан в правах на уважение их достоинства и социальную защиту, равные возможности участия в общественно-политической жизни, одинаковые требования закона, а также равную доступность образования, профессиональной подготовки и культуры. Подчеркивалось, что «равные возможности не означают единообразия, а дают простор для развития индивидуальных способностей всех людей». Основной гарантией утверждения справедливого общественного порядка называлась солидарность – «готовность людей поддержать друг друга, выходя за рамки правовых обязательств», стремление общества обеспечить свободу каждого гражданина. Главная роль в обеспечении социальной справедливости отводилась демократическому государству. Демократия рассматривалась как «форма существования свободы», предполагающая готовность и способность людей «к восприятию своей ответственности». Подразумевалось, что демократическое государство должно основываться на равных правах и обязанностях всех граждан, подчинении государственной деятельности праву и закону, всемерном развитии гласности, активной роли профсоюзов, церкви и религиозных общин, органов местного самоуправления. «Государство должно проводить в жизнь демократию и социальную справедливость в обществе и в экономике и гарантировать необходимую для этого открытость процесса принятия и исполнения решений, – отмечалось в программе СДПГ. – Оно не может, однако, решать все общественные проблемы. Кто предъявляет к нему слишком высокие требования, тот способствует бурному расцвету бюрократии, которая работает все менее эффективно и которую трудно контролировать и финансировать. Мы против огосударствления общества».

На этих же принципах основывались обновленные программные установки Французской Социалистической партии. Ее лидер Л. Жоспен сумел под лозунгом левого реализма создать в 1990-х гг. «розово-красно-зеленую коалицию» (социалистов, коммунистов, экологистов).

В Италии в 1990-х гг. идеи «реалистической» политики отстаивала коалиция «Олива» под руководством Р. Проди. Не подвергая сомнению эффективность рыночных отношений в экономической сфере, эти политические силы призывали отказаться от создания «рыночного общества», критиковали неолиберальную модель глобализации, выступали за всемерное развитие «социального пространства».

В британской Лейбористской партии под руководством Э. Блэра была разработана концепция «нового лейборизма». В новой редакции устава, принятой в 1995 г., Лейбористская партия определялась как «демократическая и социалистическая», ориентирующаяся на создание «справедливого общества», основанного на динамизме и конкуренции, обеспечивающего равенство возможностей и гарантии против бедности. Из устава были исключены положения о приоритете общественной собственности на средства производства. Само понятие «социализм» стало рассматриваться прежде всего в этическом плане, как идеал оптимального взаимодействия индивида и общества, а не проект определенного общественного устройства.

Пик популярности идеи «третьего пути» пришелся на конец 1990-х гг. Но уже к началу следующего десятилетия со всей очевидностью выявилось, что эта концепция так и не стала идеологическим ориентиром XXI в. Сторонники «третьего пути» фактически размежевались на две группы, одну из которых составили общественные деятели и интеллектуалы, тяготеющие к антиглобалистскому и коммунитаристскому движениям, а вторую – политики, вынужденные искать прагматичные компромиссы с набирающим силу новым поколением консерваторов. Красноречивой иллюстрацией этого раскола стал отход от безусловной поддержки «нового лейборизма» Э. Гидденса, одного из главных архитекторов этой концепции. В 2003 г. в коллективной монографии «Прогрессивный манифест» он выступил за переосмысление политики британского правительства. В «Прогрессивном манифесте» предложено обогатить «третий путь» двумя другими концепциями – «встроенного рынка» и «государства-гаранта». Гидденс считает, что рынок должен быть «встроен» в культурную, правовую матрицу конкретного общества, функционировать на основе механизмов доверия. С точки зрения «встроенного рынка» нет необходимости руководствоваться идеей минимального вмешательства государства. Государство может стать в такой ситуации гарантом действия рыночных механизмов и, более того, выступить гарантом и координатором самого общественного порядка. Подобная версия идеологии «третьего пути» сближается с современной трактовкой социал-консервативной идеологии.