История XX века: Россия – Запад – Восток

Начало рыночных реформ

В конце 1991 г. Россия находилась в преддверии экономического и социального коллапса. Ускорялся спад производства. В промышленности в 1990 г. он составил 1 %, а в 1991 г. – 8 %. Но главные проблемы создавал развал бюджетно-финансовой сферы. Дефицит союзного бюджета в 1991 г. превысил 20 % ВВП. Как следствие, инфляция к концу 1991 г. увеличилась до 25 % в неделю. Наблюдался тотальный дефицит продуктов питания. Даже в Москве начались перебои с хлебом. Валютные резервы Российской Федерации были полностью исчерпаны и к 1992 г. составили лишь 16 млн долл. В то же время платежи по обслуживанию долга достигли астрономической для тогдашней экономики суммы в 16,7 млрд долл.! В конце 1991 г. просроченная задолженность составляла уже 6 млрд долл. По данным социологических опросов, / россиян к концу 1991 г. ожидали почти непреодолимые материальные трудности и перебои в снабжении продуктами, теплом, электроэнергией и транспортом. Нараставший развал экономики, ситуация со снабжением населения напоминали 1917 г.

Многие видные политики и экономисты отказывались брать на себя ответственность за распутывание грандиозного клубка острейших проблем, продвижение реформ, а главное, экономическое выживание страны. В этих условиях вице-премьером по экономике нового российского правительства был назначен 35-летний экономист Гайдар. Опираясь на политическую поддержку Ельцина, он начал радикальные рыночные реформы. Их содержание формировалось прежде всего с учетом катастрофического положения экономики и развала, недееспособности госаппарата. Сказался и неудачный опыт прежних, половинчатых попыток «мягкого» вхождения в рынок и в то же время завораживающий пример «шокотерапии» в Польше, распропагандированный рядом западных экономистов. Все эти факторы подтолкнули Гайдара сделать ставку на дерегулирование экономики и максимальное развитие рыночных отношений, на то, что они сами устранят гигантские диспропорции в народном хозяйстве и быстро (подразумевалось, до года) обеспечат макроэкономическую стабилизацию, заложат новые, эффективные стимулы саморазвития экономики. Ключевыми положениями программы стали: свободная торговля, либерализация цен и финансовая стабилизация, а также развертывание массовой приватизации государственной собственности.

Либерализация цен, начатая 2 января 1992 г., уже через считанные месяцы привела к нормализации потребительского рынка. В магазинах появились давно забытые товары, исчез дефицит и очереди. Вместе с тем скачок инфляции оказался непредсказуемо высоким. За год цены выросли в 24 раза! В результате были «съедены» как оборотные средства предприятий, так и сбережения населения. Среднемесячная реальная заработная плата сократилась на X, а по другим оценкам, более чем вдвое. Особенно сильно пострадали «бюджетники» и пенсионеры, многие из которых вынуждены были тратить на продовольствие подавляющую часть своих доходов и при этом балансировать на грани выживания.

Правительство попыталось резко сократить эмиссионное финансирование бюджета, реорганизовать, приспособить к рыночным условиям налоговую систему, а также систему оплаты труда (была введена единая тарифная сетка из 18 разрядов). Была либерализована, хотя и не полностью, внешняя торговля. Началась широкая, преимущественно бесплатная «ваучерная» приватизация государственной собственности. Она не оправдала надежд населения на получение каких-либо серьезных дивидендов, ликвидных активов, но обеспечила начало беспрецедентного по своей массовости и скорости разгосударствления экономики. Из примерно 250 тыс. предприятий в частную собственность перешло около 47 тыс. Государство получило от этого 19 млрд руб. (0,6 % бюджетных расходов). Было создано примерно 160 тыс. фермерских хозяйств.

Таким образом, начало реформ дало противоречивые результаты. Россия смогла избежать экономического коллапса и сделать решающий шаг к рыночной экономике, в кратчайший срок произошла смена экономической модели. Но добиться бездефицитности бюджета и макроэкономической стабилизации не удалось. Цена реформ оказалась очень высокой. Произошло массовое обнищание населения. ВВП сократился почти на 15 %, промышленное производство – на 18 %.

Ситуацию усугубляли не только, а возможно, и не столько радикализм реформ, структурные особенности высококонцентрированной и монополизированной российской экономики, сколько несформированность нового государства, мощное политическое противодействие преобразованиям и непоследовательность правительственной линии. Административно-государственная, экономическая, финансовая системы России, начавшей радикальные реформы, и остальных стран СНГ еще не были разъединены. Верховный Совет и значительная часть формировавшейся правящей элиты были противниками гайдаровских реформ. Даже Центробанк России пытался проводить собственную политику. Из-за слабости политической поддержки правительство Гайдара смогло последовательно реализовывать свой курс лишь несколько месяцев. Уже в апреле 1992 г. под давлением оппозиции и директорского лобби оно вынуждено было смягчить денежную политику. Для преодоления возникшего кризиса неплатежей (их размер превысил 3 млрд руб.) предприятиям были выданы огромные кредиты, резко увеличилась денежная эмиссия. Как следствие, ежемесячная инфляция, снизившись с 300 % в январе до 7 % в июле 1992 г., вновь стала быстро расти, а курс рубля покатился вниз. Возглавивший в декабре 1992 г. правительство Черномырдин провозгласил курс на «мягкое вхождение в рынок».

В 1993–1996 гг. реформирование экономики затормозилось. Структурные реформы почти остановились. Бюджетно-денежная политика носила неустойчивый характер, сохранялась высокая инфляция. Для борьбы с ней правительство решило отказаться от денежной эмиссии как источника бюджетных доходов. Но из-за политической слабости и начавшейся чеченской войны оно не смогло сбалансировать бюджет. Для покрытия дефицита правительство стало выпускать Государственные казначейские обязательства (ГКО) и во все возраставших количествах производить заимствования на внутреннем рынке. Стремительно рос и внешний долг. Продолжился, хотя и постепенно снижаясь, спад производства. Но на этом фоне с 1995 г. начался пусть и незаметный вначале, но важный процесс роста факторной производительности (т. е. отношения совокупного выпуска к совокупным затратам, или иначе – выпуска на единицу затрат), свидетельствовавший о повышении эффективности экономики. Доля населения с доходами ниже черты бедности, по официальным данным, снизилась вдвое, но уровень социальной поляризации в России существенно вырос. Число безработных в 1994 г. превысило 10 млн человек.

Медленно и противоречиво, но реформирование экономики все же двигалось вперед. В 1993 г. была введена российская национальная валюта, затем – фиксированный курс рубля. Инфляция снижалась. Массовая приватизация не только не была свернута, но, напротив, еще более расширилась. С июля 1994 г. она перешла ко второму, «платному» этапу. К началу 1995 г. уже до 60 % ВВП производилось на негосударственных предприятиях. В этом году государство получило от приватизации 3408 млрд руб. (1,5 % бюджетных доходов). Как экономика, так и население постепенно адаптировались к рынку.

Примечательно, что народ встретил жесткие гайдаровские реформы («обворовавшие всю страну», как говорили оппоненты) без массовых волнений и беспорядков. Потери рабочего времени от забастовок, еще в 1990–1991 гг. сотрясавших общество, за 9 месяцев

1992 г. по сравнению с 1991 г. сократились в 6 раз! На этом фоне выступления и митинги в Москве и некоторых других городах выглядели поначалу исключением. Более того, до лета 1992 г., по данным некоторых опросов общественного мнения, популярность правительства и самого Гайдара даже росла. И лишь после нового витка инфляции, разбившей надежды на скорую стабилизацию, начался обратный процесс.

Распад СССР, резкая смена социальной модели и стремительное ухудшение материального положения вызывали у людей растерянность, психологический и идейный кризис. Однако постепенно социологи стали отмечать, что люди начали сосредоточиваться на частных, семейных делах, все более надеяться на себя и все меньше – на государство. В 1993 г. уже 70 % опрошенных были готовы рассчитывать на свои силы и лишь 18 % ждали помощи от государства. Вместе с тем усиливалась ностальгия по советским временам (что и позволило коммунистам вновь обрести массовую базу). К концу

1993 г. в 1,5 раза по сравнению с 1992 г. выросло число сторонников плановой экономики, в то время как число приверженцев рынка сократилось почти вдвое. Эти доли примерно сравнялись, а в 1994 г. количество предпочитавших доперестроечные времена стало превалировать. Но одновременно 70 % населения понимало, что возврат к прошлому невозможен. Если еще в 1989 г. самым выдающимся деятелем всех времен большинство называло Ленина, то в 1994 г. – Петра I.

Чтобы придать новый импульс экономическим преобразованиям, Ельцин в 1997 г. включил в правительство «молодых реформаторов». Активизация реформ и результаты предшествующей работы привели к тому, что в этом году впервые с 1990 г. прекратилось падение производства и был зафиксирован незначительный, но психологически важный рост ВВП. Доходы государства от приватизации предприятий выросли в 22,6 раза (до 18 781 млрд руб. – 5,8 % всех доходов бюджета). Была снижена инфляция, проведена деноминация рубля, более чем на 4 % выросли реальные доходы населения. (Впервые они заметно – на 6 % – выросли в 1996 г., но оппозиция связывала это исключительно с кампанией по выборам президента.)

Появились признаки того, что, несмотря на экономические трудности, страна начинает, пусть противоречиво и «по частям», но эволюционировать к постиндустриальному, информационному обществу. Доля сферы услуг увеличилась с 37 % в 1980 г. до 51 % в 1996 г. В 1990–1997 гг. количество телефонных аппаратов в расчете на 100 семей выросло с 33 до 41 штуки, а автомобилей – почти вдвое – с 18 до 35 штук. (Впрочем, здесь мы отставали на эпоху: даже в не самой автомобилизированной Франции уже к концу 1960-х гг. большинство семей имели автомобили.) Быстро шла компьютеризация страны. В 1997 г. 3% семей имели персональные компьютеры, а в Москве ими обладала уже каждая десятая семья. Количество мобильных телефонов в 1995–1998 гг. выросло в 8 раз (с 93,2 до 770 тыс.).

Однако кризис в Юго-Восточной Азии, обвал мировых цен на нефть (до 8 долл. за баррель) и вывод западных капиталов с «развивающихся рынков», к которым относилась и Россия, поставили отечественную экономику перед серьезными испытаниями. Нарастала внутриполитическая нестабильность как следствие «олигархических» и «информационных» войн, смены главы кабинета, других кадровых перетрясок и шахтерских забастовок. В итоге структурные реформы почти не двигались, а главное, никак не удавалось сбалансировать бюджет. Государственный долг все более увеличивался. Наложение всех этих факторов (в основе которых лежало противоречие между относительно жесткой денежной и мягкой бюджетной политикой, обостренное резким ухудшением внешнеэкономической конъюнктуры) привело к кризису 17 августа 1998 г. С запозданием отреагировав на стремительное нарастание негативных тенденций, недавно созданное и политически слабое правительство Кириенко вынуждено было отказаться от фиксированного курса рубля, девальвировать его (резко расширив «валютный коридор»), а главное, объявить дефолт – отказаться от выплат по внутренним и отчасти внешним долгам.

Для экономики и общества в целом это обернулось новым шоком. Резко скакнула инфляция. ВВП сократился на 5,3 %, среднемесячная реальная зарплата – на 13,4 % в 1998 г. и еще на 23,2 % – в 1999 г. Доля населения с доходами ниже черты бедности вновь достигла 40 %. В стране возникла паника. Что делать, никто не знал. Говорили о крахе российских реформ, всерьез обсуждались планы перехода к мобилизационной экономике и другие экзотические варианты. Однако новое правительство Примакова сумело успокоить страну. Оно ограничило государственные расходы и благодаря сильным позициям в Думе впервые смогло принять бездефицитный бюджет, чем заложило важные предпосылки для финансовой стабилизации. Вопреки всем прогнозам, кризис привел к быстрому оздоровлению экономики. Из-за девальвации рубля резко сократился импорт, отечественные товары существенно увеличили свою конкурентоспособность. К тому же вскоре стали расти цены на нефть.

Все это привело к тому, что впервые в постсоветской России начался быстрый экономический подъем. В 1999 г. ВВП вырос на 6,4 %, в 2000 г. – на 10 %. Благодаря эффекту импортозамещения, бездефицитным бюджетам и хорошей международной конъюнктуре на нефть, газ, цветные и черные металлы, этому росту не помешали ни частая смена премьеров, ни новая война в Чечне, ни парламентские и президентские выборы. Более того, с постдефолтных времен началась консолидация элиты и всего общества.

За 1992–1999 гг. Россия смогла перейти от социалистической (плановой и огосударствленной) к рыночной экономике. Пусть и в весьма несовершенном виде, но были созданы такие ее основополагающие институты, как частная собственность, конкурентная среда, финансовый рынок, рынок труда, банковский сектор, независимые средства массовой информации, начала формироваться независимая судебная система. Доля государственных расходов в ВВП упала с 51,3 % в 1990 г. до 34,1 % в 2001 г., почти достигнув уровня США и Японии.