Генералы Великой войны

1-е сражение при Ипре представляло собой ужасное, беспорядочное боевое столкновение, которое стало могилой для первого состава регулярных частей БЭС. Оно же стало первым настоящим боевым испытанием для командующего I корпусом БЭС генерал-лейтенанта сэра Дугласа Хейга. Хотя фельдмаршал Френч датирует начало сражения 15 октября, длилось оно целый месяц — с 10 октября по 11 ноября — по линии фронта, протянувшейся от канала Ля-Бассэ на юге до Диксмюде на севере, изгибаясь то в одну, то в другую сторону. Исход битвы не был решен вплоть до второй половины ее последнего дня, когда части прусской гвардии наконец отступили по дороге на Менин. Благодаря этому остатки британской регулярной армии, которые сражались с германской армией, получили возможность остановить бой. Дело в том, что с отходом прусской гвардии последняя теряла свое значительное превосходство в живой силе и технике.

Первые бои этой битвы, которая получила название 1-го сражения при Ипре, произошли на некотором удалении к югу как от самого Ипра, так и от Ипрского выступа. Они протекали вдоль канала Ля-Бассэ и близ Арментьера — небольшого города к югу от франко-бельгийской границы. В этих боях вновь отличился несгибаемый и прошедший сквозь огонь и воду II корпус Смит-Дорриена. Сражения последних недель, и в особенности сражение при Эне, где общие потери БЭС составили 10 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, заметно сократили численность его полков, поскольку третья часть этих потерь приходилась на долю II корпуса. Однако его солдаты, если не брать в расчет усталость, были готовы к бою и полны боевого задора.

Подразделения БЭС нуждались в отдыхе и в пополнении, но в первую очередь, как уже говорилось, Френч хотел, чтобы его армия была переброшена на западный участок линии фронта и заняла позиции, которые находились бы как можно ближе к портам Ла-Манша, обеспечивая все преимущества, которые будут обусловлены наличием коротких линий снабжения. В этом марше на север с целью нанести фланговый удар армиям Англии и Франции всегда не хватало «одного дня и одного корпуса», чтобы обойти своего немецкого противника. Однако подобные маневры и определили тактику военных действий в течение большей части октября. Когда II корпус начал свое движение на север, это произошло потому, что Смит-Дорриен выполнял приказ о проведении маневра с целью выхода во фланг противнику у Ля-Бассэ.

Ему также вменялось поддерживать контакт с французской 9-й армией Монури на своем правом фланге и на левом с III корпусом Палтини, после того как тот займет свое место на позициях, и противоречивому характеру обеих поставленных задач еще предстоит внести свои трудности в ближайшие дни. На линии фронта в то время II корпусу противостояли только I и II немецкие кавалерийские корпуса, однако следует помнить, что немецкая кавалерийская дивизия имела в своем составе конно-егерские батальоны и большое количество артиллерии. Для того чтобы провести атаку и захватить Ля-Бассэ, II корпусу требовалось нечто большее, чем просто смести кавалерийское прикрытие, особенно если учесть то, что к этому времени на участок фронта перед II корпусом постоянно прибывало все больше и больше немецких частей.

Итак, высадившись из железнодорожных составов в Аббевилле, II и III корпуса выступили в пешем походном строю на север. По мере своего продвижения к бельгийской границе, где немцы уже поставили под Лиллем свою новую 6-ю армию, в составе которой имелось четыре корпуса, они столкнулись на своем пути с постоянным и всевозрастающим сопротивлением противника. После того как 6-я армия захватила Лилль, она стала разворачиваться фронтом к направлению движения II и III корпусов. В это же время стали перемещаться в южном направлении и другие германские дивизии, которые до этого были задействованы в осаде Антверпена. Действуя против бельгийской армии, они заняли позиции вокруг городов Ньюпорт и Диксмюде, за которыми вплоть до Биксшооте, в 8 км севернее Ипра, рубежи обороны союзников удерживали французские войска. Расположение соединений вдоль линии фронта еще не имело четких границ, но общий порядок был таким: бельгийские и французские войска на северном участке, еще больше французских войск на юге и соединения БЭС, которые медленно сосредотачивалось на центральном участке, между каналом Ля-Бассэ и дорогой Ипр — Менин. Перед фронтом франко-бельгийских сил, что располагался к северу от дороги Ипр — Менин, генерал фон Фалькенгайн формировал еще одну новую армию — 4-ю, состоявшую из четырех резервных корпусов. Эта армия заняла позиции восточнее Ипра, огибая город в направлении с юга на север по линии, проходящей от Менина до берега моря, и имея на своем левом фланге стык с 6-й армией. 4-я армия точно так же, как и 6-я, обладала большой огневой поддержкой артиллерии и значительно превосходила по численности силы союзников, противостоящие ей на непосредственном участке фронта. Стоит отметить состав этой новой немецкой армии, поскольку состояла она в основном из недавно набранных добровольцев — эквивалента тех энтузиастов, которые стекались в ряды «новой армии» Китченера по ту сторону Ла-Манша. Рядовыми 4-й армии стали ремесленники, студенты, служащие из разных контор и рабочие; однако ее стержнем служило достаточно большое количество солдат действительной службы, лиц офицерского, а также унтер-офицерского состава, причем последние являлись становым хребтом всех германских армий, обеспечивая выполнение приказов командования. Эту армию нельзя было считать полностью неподготовленной или необстрелянной силой; конечно же, при таких патриотических настроениях и при таком руководстве 4-я армия представляла собой страшную по своей силе военную машину.

Бытует мнение, что все солдаты этой армии были недоучившимися студентами, которых привел туда горевший в них огонь патриотизма. В подобных представлениях есть определенная доля истины, во всяком случае, когда речь заходит о нижних чинах. Бои последних месяцев, которые до предела напрягли людские ресурсы Франции и Великобритании, сделали то же самое и в отношении Германии, которой, кстати, пришлось воевать и на востоке. Обе стороны тешили себя все более тускнеющей иллюзией, что еще одно усилие, еще одна атака, еще чуть-чуть настойчивости и храбрости обратят врага в бегство и решат тем самым судьбу всей войны. Для молниеносного завершения войны Германия нуждалась в каждом солдате, какого она только могла найти, и потому эти жаждущие победы добровольцы батальон за батальоном были направлены в окрестности Ипра, чтобы вступить в бой с самой лучшей и наиболее подготовленной пехотой Европы. Результат столкновения этих двух сил — это еще одна из великих трагедий той войны.

Военные историки Великобритании написали множество книг о том, сколько своей крови пролили британские войска на Западном фронте во время пехотных атак. Однако здесь стоит вспомнить, что не только британские генералы посылали своих солдат на штурм обороны противника, что не только солдаты английской армии падали, скошенные плотным винтовочным и пулеметным огнем. Напоминание дается не с тем, чтобы оправдать подобную практику военных действий, а для того чтобы никто не забывал, что она существовала. Генералы других армий — германской и французской, итальянской и турецкой, сербской и австрийской — применяли ту же тактику и с тем же кровавым результатом. Однако, как это сейчас представляется, за свои действия они не получили столь же жестокого осуждения своих потомков.

Наступая на британские войска, германская пехота понесла первые тяжелые потери. Еще большие потери ждали ее после того, как передовые части немецкой армии, двигаясь вдоль канала Ля-Бассэ, 10 октября столкнулись со II корпусом БЭС. Это столкновение произошло после того, как Френч издал Оперативный приказ № 33, предписывавший БЭС, а если точнее — то II и III корпусам, «выступить навстречу неприятелю с целью обеспечить развитие боевых действий на левом фланге французов». Оседлав канал Ля-Бассэ, корпус Смит-Дорриена встретил германские части, и от этих позиций бой, в который постепенно стали втягиваться кавалерийский корпус и III корпус БЭС, начал последовательно смещаться на север по направлению к Ипру. Сэр Джон Френч надеялся, что II корпус сможет обогнуть с фланга германскую линию обороны, взять Ля-Бассэ и двинуться оттуда на Лилль, если не прямо на Брюссель. Однако, когда немцам удалось остановить продвижение 3-й и 5-й дивизий II корпуса, а также 6-й дивизии III корпуса, наступление в восточном направлении замерло на линии между городами Ля-Бассэ и Арментьер.

Свое наступление II корпус начал 12 октября, и вскоре он наткнулся на упорное сопротивление. Согласно «Официальной истории» здесь ему противостояли четыре немецкие кавалерийские дивизии, поддержанные пехотными батальонами. Тем не менее корпус продолжал наступать и достиг Живанши, где 13 октября состоялось довольно крупное сражение, после чего у англичан стали возникать некоторые сложности с наступлением. Дело в том, что, меняя направление наступления и поворачивая на юг в сторону Ля-Бассэ, II корпус постепенно оставлял без прикрытия свой левый фланг. Поэтому на следующий день, получив от летчиков Королевского летного корпуса (КЛК) донесения о концентрации крупных немецких сил в районе Лилля, Смит-Дорриен остановил продвижение своих сил, отдал приказ окопаться и стал ждать, пока рядом с ним не займет оборону III корпус. В ту ночь немцы применили новую тактику боя с организацией ночных атак и с просачиванием под покровом ночной темноты сквозь линию обороны британских сил.

14 октября тяжелую утрату понесла 3-я дивизия: в результате артиллерийского налета погиб ее командир, генерал-майор Губерт Гамильтон. Его смерть является еще одним примером той статистики, которая опровергает распространенное мнение, что генералы британской армии отсиживались в уютных и безопасных шато на приличном удалении от передовой. Этой 3-й дивизии довелось сменить еще четырех командиров, пока 22 ноября она не перешла под командование генерал-майора Холдейна.

14 октября стало важной датой в истории Первой мировой войны. В этот день строительством линии траншей, которая протянулась от Бельфора на границе со Швейцарией идо Ньюпорта на побережье Ла-Манша, завершился «Бег к морю». Эта линия траншей была еще не очень развитой, и ей еще далеко было до той сложной системы оборонительных укреплений, в которые она разовьется в последующие месяцы и годы. Однако окончание работ по ее удлинению обозначило фактический конец ведению маневренной и начало позиционной войны. В этот день в связи с захватом англичанами населенных пунктов Баиллю и Мессина ставка германского главного командования отдала приказ 6-й армии остановить наступательные действия в районе Живанши, Арментьера и Мессины и ждать, пока 4-я армия не займет позиции на ее правом фланге, к северу от реки Лис. Только после этого немцы намеревались нанести массированный удар, выбить англичан из Ипра и, отогнав к побережью Ла-Манша, сбросить их в море. А пока бой вдоль канала Ля-Бассэ медленно смещался на север, и 15 октября Френч принял под свою команду IV корпус Роулинсона.

Фельдмаршал Френч датирует начало Первого сражения при Ипре 15 октября, и в своей книге «1914» он признает (с. 216), что в этот день

«Я полагал, что опасность уже позади. Я верил, что в том гигантском напряжении сил, совершенном им в попытке разгромить наши армии на Марне и взять Париж, противник исчерпал все свои возможности. Блестящие победы, одержанные в сражениях кавалерией и III корпусом, еще больше укрепили меня в моем мнении… В глубине души я не ожидал, что мне придется вести серьезные оборонительные бои. Все мои приготовления проводились с намерением провести как можно лучше совместные наступательные действия, согласованные между Фошем и мной».

Приказ приступить к реализации этого плана англо-французских действий был издан в полдень 15 октября.

В период между 16 и 18 октября II корпус занял Живанши и продолжил свое движение в направлении на юг и восток к хребту Оберс Ридж. Но дальше корпус продвинуться не смог, и Ля-Бассэ суждено было остаться в руках у немцев на следующие четыре года. 20 октября II корпус постигла тяжелая утрата — он потерял первоклассный 2-й батальон из состава Королевского ирландского полка, который был разбит немцами в деревне Ле-Пилли у хребта Оберс Ридж. Это был тяжелый удар, поскольку тогда было потеряно почти 600 офицеров и солдат, и только 30 человекам удалось добраться до линий британской обороны. Френч допускал серьезную ошибку при определении численности противника, действующего на его фронте, и это должно было быть известно ему, поскольку в его ставку стекались сведения из донесений летчиков-разведчиков КПК и от кавалерийских пикетов, а также данные, полученные из допроса пленных и по характеру нашивок и погон убитых немцев. К середине октября германское командование уже могло сосредоточить на линии предстоящих боев вокруг Ипра 16 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, и при этом еще 5 дивизий шли на запад, чтобы присоединиться к ним. В эти же дни БЭС могли выставить всего 7 пехотных, 3 кавалерийские дивизии и 2 вновь прибывшие дивизии Индийской армии — Лахорскую и Мирутскую, за минусом одной бригады, оставленной в Суэце, и у БЭС совсем не было резервов. Если бы британской линии обороны потребовалась поддержка, помочь резервами командованию БЭС могли бы только французы.

К северу от Ипра занимали позиции шесть бельгийских дивизий, и чтобы погасить энергию немецкого наступления, генерал Фош, командующий группой армий «Север», имел в своем распоряжении 2-ю и 10-ю французские армии. Однако основной удар начинающегося наступления был сконцентрирован на Ипре в силу того веского довода, что тот, кто владеет этим городом, тот владеет ключами к портам Ла-Манша. Оборона Ипра была поручена I корпусу БЭС, возглавляемому Хейгом, и хотя и не следует оставлять без внимания действия других британских корпусов и союзных войск, данная глава посвящена главным образом действиям I корпуса.

К этому времени сэр Джон Френч уже в течение двух месяцев командовал БЭС, и теперь стали очевидными некоторые из его качеств как командующего. Первым и наиболее опасным из них оказалось его нежелание считаться с объективными фактами или со сведениями, которые предоставляла его собственная разведка. Второй по опасности являлась его чрезмерная склонность считать, что солдаты его армии подвергаются излишней опасности, что они изнурены, что они не готовы к бою. Третьей была постоянная недооценка Френчем сил противника, действующего на его фронте.

Первый и третий из этих недостатков проявили себя во время сражения за Ля-Бассэ. Однако здесь мог сказаться и почти наверняка сказался другой фактор — не знавшее пределов влияние Генри Вильсона, его заместителя начальника штаба. Франкофилия, или франкомания, Вильсона была многократно усилена тем обстоятельством, что рядом находился его глубоко почитаемый наставник — генерал Фош, который сейчас командовал французскими силами на севере и поэтому поддерживал ежедневную связь со ставкой Френча. Одним из следствий этого влияния оказался удар, нанесенный силами II и III корпусов в направлении Ля-Бассэ и Арментьера. Дело в том, что 10 октября Фош и Френч договорились о проведении совместного наступления на восток, в котором БЭС должны были наступать севернее Лилля. Если идея возможного наступления принадлежала Фошу, то Вильсон был тем человеком, который убедил фельдмаршала Френча поддержать ее. Приказ о наступлении был отдан, и в соответствии с ним войска БЭС пошли в атаку, но из-за все более и более упорного сопротивления немцев далеко продвинуться они не смогли, и каждый метр отвоеванной территории доставался ценою многих жизней.

В силу того что II корпус сделал поворот на юг в направлении Ля-Бассэ, его левый фланг оказался незащищенным. В предвидении контратаки немцев Смит-Дорриен отдал приказ рыть траншеи для сооружения нового рубежа обороны в тылу своего корпуса между Живанши и деревней Неф-Шапелль. Хотя под рукой не оказалось материалов, для того чтобы построить действительно прочную линию обороны, в случае отступления эти траншеи в какой-то мере могли защитить солдат. В ночь с 22 на 23 октября, после того как на левом фланге II корпуса была вынуждена отойти кавалерийская дивизия генерала Конно, Смит-Дорриен, предварительно поставив в известность Френча, отвел свои войска на этот рубеж обороны — рубеж, который большую часть последующих четырех лет был для БЭС «Старой доброй линией фронта». 26 октября немцы начали свое наступление атакой на Неф-Шапелль. В течение четырех дней они пытались прорвать оборону англичан, но в конце концов им пришлось отказаться от этого плана. В ночь с 29 на 30 октября II корпус был отведен с позиций, и на его место встал только что прибывший Индийский корпус. Но вскоре большая часть батальонов II корпуса была вновь брошена в бой для защиты британских рубежей обороны под Ипром.

Теперь, когда II корпус прочно встал на свои позиции, пришло время взглянуть на расположение других корпусов северного сектора Западного фронта, в первую очередь на позиции III корпуса и кавалерийского корпуса. Выполняя приказ Френча «выступить навстречу неприятелю, вступить с ним в бой и обойти Лилль с севера», эти соединения смогли добиться некоторого успеха, наступая на Арментьер. К вечеру 19 октября они вышли на линию Виоланьес — лес Плёгстрит к северу от Арментьера, проходящую практически по самому краю территории Бельгии. Кавалерийский корпус, расположенный на левом фланге III корпуса, во взаимодействии с 7-й дивизией IV корпуса Роулинсона занял позиции на дороге Ипр — Менин. На южном фланге III корпуса стык между ним и II корпусом обеспечивался французской кавалерийской дивизией генерала Конно. Когда начнутся бои, эта дивизия окажет британским войскам действенную помощь по защите их флангов.

В течение 16 октября части III корпуса вели бой под Арментьером, который на следующий день был взят ими, несмотря на то что немцы обстреливали позиции корпуса из тяжелой артиллерии и провели несколько впечатляющих контратак. Как и при Неф-Шапелле, атаки германских сил продолжались четыре дня, после чего немцы отступили, понеся тяжелые потери. Правда, при этом они нанесли весьма ощутимые удары по и без того измотанным частям БЭС. В тот же день генерал Хейг прибыл в Сен-Омер, где он имел встречу с фельдмаршалом Френчем. Фельдмаршал сообщил ему, что не имеет намерения вводить в бой I корпус, пока все его подразделения не будут собраны под Ипром и солдаты не получат несколько дней отдыха. Эта беседа не могла закончиться без нескольких шпилек по адресу Смит-Дорриена, корпус которого, по словам Френча, «не справился с задачей». В своем дневнике Хейг добавил к этому замечанию, что 3-я дивизия II корпуса «так и не смогла оправиться после удара, полученного под Ле-Като, и бездействовала в боях на Эне». Остается гадать, что привело Хейга к такому заключению, но вскоре у него появятся гораздо более серьезные поводы для беспокойства, чем действия корпуса, которым командует его коллега.

В то время как II и III корпуса БЭС, а также кавалерийский корпус Алленби и кавалерийские дивизии французов вели бои южнее реки Лис, IV корпус Роулинсона наносил удары вдоль дороги на Менин в южном и восточном направлениях от Ипра. Левее этого корпуса и ближе к побережью Ла-Манша занимали позиции дивизии французской и бельгийской армий, так что 1-е сражение при Ипре, которое вот-вот было готово начаться, никоим образом не назовешь «чисто английским действом». Войска Бельгии и Франции участвовали в этом сражении с его первого дня до последнего, и то обстоятельство, что в данной книге рассматриваются действия БЭС, не должно хоть как-то бросать тень на действия союзников Великобритании.

К 18 октября на этом участке фронта сложилась примерно следующая обстановка: войска БЭС заняли оборону вдоль направленной на северо-восток линии от Живанши до Герлие. Здесь кончались позиции II корпуса и начинался рубеж обороны французского кавалерийского корпуса генерала Конно; корпус состоял из трех дивизий и базировался во Фромелле. Затем шли позиции III корпуса. Этот корпус разместил свои позиции на обоих берегах реки Лис, и его рубеж обороны простирался к востоку от Арментьера и до Мессины включительно. Далее находились позиции спешенного британского кавалерийского корпуса, и здесь начинался Ипрский выступ, основное направление рубежа обороны было по-прежнему северным, но здесь его линия отклонялась к востоку, к расположенному на берегу Изерского канала населенному пункту Холлебеке. Здесь чуть южнее дороги на Менин и в направлении почти строго на восток находился рубеж обороны 3-й кавалерийской дивизии, входившей в то время в состав IV корпуса, и он оканчивался у населенного пункта Круизбеке. Дорога на Менин была также стыком флангов 6-й и 4-й германских армий.

От Круизебеке и до Цоннебеке располагались позиции 7-й дивизии IV корпуса, а далее начинался участок фронта I корпуса Хейга; его 2-я дивизия занимала позиции к северу от Лангемарка, а 1-я дивизия закрепилась на рубежах, которые шли в западном направлении от Лангемарка до Изерского канала. Затем линия фронта поворачивала на север и шла вдоль Изерского канала, и позиции на этом участке вплоть до стыка с бельгийской армией занимали подразделения французских вооруженных сил — кавалерийская дивизия и дивизия Национальной гвардии, которыми командовал генерал де Митри.

Таково было расположение сил к моменту, когда 1-е сражение при Ипре достигло своей кульминации. Следует отметить, что показанный здесь порядок расположения частей не представлял собой рубежи хорошо подготовленной обороны, а служил «рубежом атаки» при наступлении на восток; что 1-е сражение при Ипре началось как встречный бой между двумя противостоящими армиями. Согласно положениям плана Фоша-Френча, который был согласован 10 октября, все союзные силы, находящиеся севернее канала Ля-Бассэ, должны были начать наступление на своих участках фронта. Фош рассчитывал совершить прорыв восточнее Ипра; после этого левое крыло его группы армий должно было развернуться на север, тогда как остальные его силы, включая БЭС, должны были повернуть на юг, обойдя с фланга линию немецкой обороны. В задачу подразделений Френча входило удерживать позиции к югу Ипра силами кавалерийского, а также III и II корпусов и направить I корпус Хейга в наступление на восток, поставив перед ним задачу прорвать оборону немцев.

По-прежнему не было никаких сведений о силах противника, которые должны будут отражать это англо-французское наступление и наносить свой удар в западном направлении. Однако германское командование тоже имело намерение перейти в наступление, и их план — совершить прорыв, правда, в противоположном направлении, а затем ударить во фланг и выйти в тыл позиций союзных армий — в общих чертах был похож на план, разработанный Фошем и Френчем, за исключением того, что для его реализации привлекались гораздо большие силы. Перед 6-й и 4-й немецкими армиями ставилась задача прорвать оборону союзников под Ипром, затем повернуть и, двигаясь в южном и в западном направлениях, прижать англичан к берегу Ла-Манша, захватить порты Дюнкерк и Кале, после чего продолжить марш на юг. Кратко говоря, это была попытка дать второе рождение плану Шлиффена. Первые залпы этого сражения прозвучали в боях под Ля-Бассэ и Арментьером; главное сражение произойдет под Ипром, и здесь основная сила удара придется на I корпус генерал-лейтенанта сэра Дугласа Хейга.

19 октября подразделения французской кавалерии генерала де Митри, которые в соответствии с поставленной задачей совершали марш на восток, столкнулись на подступах к Руле с частями свежей 4-й немецкой армии. В тот же день на северном участке фронта III немецкий резервный корпус начал атаку на бельгийскую армию, положив начало сражению, ставшему известным под названием Изерское. Бельгийцы смогли победить в этом сражении, только открыв шлюзы и предоставив морю затопить Бельгию от самого побережья до Диксмюде. Этот решительный шаг обеспечил безопасность северному флангу союзников вплоть до конца войны.

В это же время Роулинсон отдал приказ 7-й дивизии на выдвижение вдоль дороги на Менин. Дивизия смогла достичь деревни Гелувельт, что расположена в шести милях (примерно в 10 км) от Менина на хребте, проходящем к востоку от Ипра. Здесь она была остановлена плотным артиллерийским огнем пушек 4-й немецкой армии. Слева от 7-й дивизии начали свое выдвижение части британской кавалерии; 3-й кавалерийской бригаде удалось достичь населенных пунктов Ледехем и Пасшендэле. При своем продвижении эти бригады встретили очень мало или вообще никакого сопротивления; дело в том, что Фалькенгайн выжидал, когда ему предоставится возможность сделать свой ход. Наступление Роулинсона в направлении Менина привело к образованию отчетливо выраженного выступа, и в подходящий момент Фалькенгайн намеревался отсечь его одним ударом.

К счастью, благоразумие вернулось к высшему военному командованию союзных сил раньше, чем могла случиться эта трагедия. Генерал де Митри, который командовал французской кавалерией к северу от позиций БЭС, установил, что на участке фронта, занимаемом его частями, ему противостоит целая немецкая армия. Он спешно отвел своих кавалеристов от Руле. Это был разумный шаг, но, к несчастью, он привел к тому, что в результате оказался незащищенным левый фланг 3-й кавалерийской дивизии англичан. Сопоставив донесения о силах немцев, действующих на фронте БЭС, Ставка главного командования тоже пришла к выводу, что ей противостоит не одна хорошо вооруженная армия (даже и это было бы более чем плохо!), а целых две.

Погода 18 октября была плохой, с ограниченной видимостью и негодными условиями для разведки с воздуха. Но на следующий день она улучшилась, и от пилотов и летчиков-наблюдателей КЛК стали непрерывно поступать сведения о концентрации больших сил противника на Северном фронте. В условиях, когда завершалось формирование линии оборонительных траншей и стало невозможным проведение разведки силами кавалерийских пикетов, сведения, доставляемые авиацией, приобрели особую ценность. Конечно, и неустойчивая погода, и переброска войск по ночам, все чаще используемая немцами в целях борьбы с авиаразведкой, — все это ограничивало возможности наблюдения. Однако полностью скрыть свои намерения германскому командованию не удалось, и концентрация немецких войск под Ипром стала очевидной.

Но к каким бы выводам ни приходил штаб БЭС, фельдмаршал Френч никак не хотел расстаться со своим убеждением, что под Ипром он имеет дело с пренебрежимо малыми силами противника. Несмотря на все данные, которые говорили об обратном, 19 октября Френч пришел к выводу что проводимое немцами «пополнение» предназначается для борьбы с частями БЭС к югу от реки Лис, сообщил Хейгу, что «I корпусу будет противостоять не более немецкого резервного корпуса», и приказал начать наступление в восточном направлении и, пройдя через Тюро, занять Брюгге и выбить противника из Гента.

Правое крыло I корпуса должно было пройти через Ипр, и, поднявшись на вершину более пологих восточных холмов, Хейг мог принять решение, наносить ли ему удар по противнику на севере или же на северо-востоке. С северной стороны корпус Хейга должна будет поддержать кавалерия генерала де Митри, а с юга — принадлежащая IV корпусу 3-я кавалерийская дивизия кавалера ордена Бани генерал-майора Джулиана Бинга. Что же касается остальных соединений БЭС, то им предписывалось продолжать проведение уже начатых операций, продвигаться на восток там, где это представлялось возможным, удерживать занятые позиции там, где такой возможности не было, но в любом случае не оставлять оборону противника «без внимания». Теперь внимание всей Ставки главного командования было приковано к корпусу Хейга, и от него ожидались великие дела. Проблема заключалась в том, что, хотя, по оценке Френча, «все силы противника к северу от Лиса не превышают три с половиной армейских корпуса», на самом деле французам и бельгийцам, а также I корпусу противостояло примерно пять с половиной корпусов, или 11 полнокровных дивизий, 4-й немецкой армии. 20 октября эта армия, а также 6-я немецкая армия бросили все свои дивизии на позиции союзников, и произошло столкновение двух сил, двигавшихся навстречу друг другу.

В этот день Френч окончательно решил не проводить наступление II корпуса на Ля-Бассэ. Нет, он по-прежнему не хотел расставаться с идеей обходного маневра в юго-восточном направлении, но в тот момент он приказал II и III, а также кавалерийским корпусам закрепиться на занимаемых позициях и ждать, пока корпус Хейга не совершит свой прорыв под Ипром. Даже в такой обстановке Френч по-прежнему был убежден, что все германские силы на северном участке фронта не превышали двух, максимум трех армейских корпусов под Лиллем и, возможно, еще двух корпусов за Арментьером.

Целые книги посвящены 1-му сражению под Ипром, и в задачи этой книги не входит исследование каждого этапа этой битвы. Здесь интерес сосредоточен на действиях военачальников и на том, как менялись их действия в зависимости от обстановки на поле боя. Хотя его подробный анализ представляется делом исключительно сложным, общий ход сражения изучен достаточно хорошо, и это позволяет выносить свое суждение о действиях высшего военного руководства союзников.

Смит-Дорриен, который не догадывался, что Френч испытывает по отношению к нему прежнюю ненависть и ждет подходящего момента, действовал удачно под Ля-Бассэ, с большим искусством командуя своими усталыми, но готовыми воевать солдатами. Ему трудно было действовать в соответствии со всеми приказами, поскольку не мог он вести наступление на Ля-Бассэ и одновременно находиться во взаимодействии с французскими войсками на своем правом фланге. У Смит-Дорриена просто не хватало людей, а это, в свою очередь, означало, что вне зависимости от его действий у него возникнет брешь на том или ином фланге. Поставленный перед выбором, Смит-Дорриен принял решение обеспечить стык с частями французов на своем левом фланге и предоставить кавалерии Конно заполнить пробел на стыке II и III корпусов на правом фланге. Это было правильное решение, и несмотря на то, что ему пришлось отступить и занять линию обороны у Неф-Шапелля, эта оборона оказалась прочной, поскольку Смит-Дорриен, так же как и двумя месяцами ранее под Монсом, принял меры предосторожности, подобрав в тылу своих войск позицию, пригодную для обороны, такую, на которой можно будет закрепиться, если отвод войск окажется неизбежным.

Смит-Дорриен снова показал свою способность принимать непростые решения и предвидеть направление развития событий. Однако в конце концов понесенные в боях потери стали основным фактором, определяющим боеспособность его корпуса. В период с 9 по 18 октября II корпус потерял еще 2500 человек, и хотя затем он был отправлен на отдых, вскоре его полки и бригады были направлены «накладывать пластырь» на линию обороны, и на какое-то время Смит-Дорриен оказался корпусным командиром без корпуса.

Генералы Алленби, Роулинсон и Палтини, которые командовали кавалерийским, а также IV и III корпусами соответственно, тоже умело управляли своими солдатами. В отличие от дивизий II корпуса личный состав этих корпусов был относительно свежим, их солдатам не довелось выносить бесконечные бои, марши и переходы, начиная от самого Монса. Действия кавалерийского корпуса Алленби, который теперь воевал как пехотное соединение, должны служить свидетельством высокой репутации его командира. Его действия, так же как и действия Роулинсона, будут подробно рассмотрены позже, а на данный момент достаточно сказать, что в трудных ситуациях они умело командовали вверенными им подразделениями и что их действия не могут стать объектом какой-то серьезной критики.

Что касается Хейга, то первым его большим испытанием должно было стать 1-е сражение при Ипре, и далее мы сможем увидеть, насколько он соответствовал вызову, брошенному ему. Остается фельдмаршал сэр Джон Френч, которому предстояло встретиться с самым серьезным испытанием за все годы его службы. Он не проявил качеств, необходимых великому полководцу, и было бы глупо делать вид, что это не так. Неустойчивый характер, внезапные переходы от уныния к радости лишали Френча способности принять решение и составить четкую картину происходящего из всего обилия пестрых сведений, получаемых им.

Нетрудно испытывать определенное сочувствие к Френчу — старому солдату, брошенному внезапно в кампанию такого масштаба и совершенно не похожую на все, с чем ему приходилось сталкиваться ранее. Гораздо труднее найти оправдание его действиям. Он игнорировал очевидные факты, он пропускал мимо ушей сведения, которые не подтверждали представления, сложившиеся у него, и был не в силах подчинить своей воле нижестоящих военачальников. Комментируя начало 1-го сражения при Ипре, «Официальная история» (т. II, с. 157) осторожно отмечает: «Очевидно, что главнокомандующий или не имел доверия к собранным его разведкой сведениям о характере и численности неприятеля, или же есть еще какая-то причина, по которой он считал не заслуживающими внимания вновь прибывшие резервы германской армии».

Френч также слишком долго прислушивался к этой «сладкоголосой сирене» Вильсону, который убеждал его признать лидерство Фоша и поскорее начать наступление на восток, сколько бы ни поступало сведений, говоривших о необходимости перейти к обороне и как можно быстрей. Наверное, другой и более мудрый командующий, которому по силам справиться со своими эмоциями, нашел бы время для того, чтобы проанализировать постоянно поступающие сведения о концентрации немецких сил и избрал иной способ действий. Френч же приказал своим солдатам быть готовыми к катастрофе, а когда катастрофа не заставила себя ждать и встала перед ними, он понадеялся на то, что высокие боевые качества подчиненных ему солдат вытащат его из нее. Его оперативный приказ № 39 по армии, отданный 20 октября, спустя два дня после начала сражения, начинался словами: «Сегодня неприятель провел несколько массированных атак на позиции II, III и IV корпусов, которые были отражены самым решительным образом. Силами II, III и кавалерийского корпусов, а также 7-й дивизии IV корпуса главнокомандующий намерен отразить атаки неприятеля и одновременно нанести по нему решительный удар силами I корпуса». Этот приказ полностью игнорировал то обстоятельство, что атаки немцев не только по-прежнему продолжались, но что сила их ударов возрастала, и трудно было сказать, хватит ли сил, чтобы «отразить» удары. К счастью для БЭС и для самого Френча, командиры его корпусов начали принимать собственные решения и переходить к обороне.

20 октября генерал Палтини почувствовал, что дальнейшее продвижение его войск остановлено, и в предвидении контратаки он приказал своим солдатам остановиться и окопаться. Как и ожидалось, контратака противника состоялась в тот же день, только несколько позже, после того как на 6-ю дивизию генерала Палтини обрушила свой огонь артиллерия XIII немецкого корпуса. Затем в бой вступила немецкая пехота; продвижение наступающих частей шло под прикрытием плотного пулеметного огня с применением «тактических бросков» — единовременного броска вперед на несколько сотен метров, под прикрытием артиллерийского огня. Немцы продолжали свои атаки и после наступления темноты, и на рассвете 21 октября Палтини стало ясно, что против него действуют два корпуса — XIII и XIX, оба из 6-й армии. Пока еще ему удавалось отражать атаки противника, но оборона была непрочной, поскольку позиции его корпуса растянулись километров на 20 и у Палтини не хватало сил для организации надежной обороны на всем их протяжении.

Корпус Алленби был вынужден отступить под давлением превосходящих сил противника. Кавалерийские дивизии гораздо меньше, чем пехотные, и в составе двух дивизий Алленби насчитывалось не более 9000 сабель. На фронте против них действовало не менее 6 германских кавалерийских дивизий войск, а также поддерживающие их конно-егерские батальоны — всего примерно 24 000 сабель. Неудивительно, что британскому кавалерийскому корпусу пришлось отступить и той же ночью окопаться в районе Плёгстрирта и Мессины, а самому Алленби — обратиться за помощью к III корпусу.

В своем стремлении продвинуться на запад обе немецкие армии пытались найти брешь во фронте союзников, и на 21 октября сражение постепенно разгорелось вдоль всей линии фронта к северу от Арментьера. Невзирая на сильный артиллерийский огонь, за которым последовали атаки пехоты, части III и кавалерийского корпусов удерживали свои позиции, нанося урон противнику и скашивая наступающую пехоту своим метким ружейно-пулеметным огнем. На участке фронта, где действовала 6-я пехотная дивизия, деревни в ходе боев переходили из рук в руки, но кавалеристы ухитрились удержать Мессину, правда, при этом шато в Холлебеке оказалось в руках у немцев. Точно так же оставался на своих позициях по обе стороны дороги на Менин и IV корпус. Поскольку немцы подвергали его позиции сильному артиллерийскому обстрелу и раз за разом посылали в атаку крупные силы пехоты, корпус предпринял попытку окопаться. Солдаты Роулинсона удерживали оборону до тех пор, пока к их левому флангу не подошли части I корпуса. Хейг по-прежнему был намерен выполнить задачу, поставленную перед его корпусом оперативным приказом № 39 Хейга: «Используя дорогу Ипр — Пасшендэле, а также другие дороги, ведущие на север, выдвинуться к Тюро и в случае встречи с противником уничтожить его». Такая встреча состоялась примерно в полутора километрах или около того к востоку от Ипра.

21 октября I корпус пересек дорогу Цоннебеке — Лангемарк и был встречен плотным артиллерийским огнем и массированными атаками пехоты пяти германских дивизий, остановивших продвижение корпуса. Вторая дивизия натолкнулась на крупную группировку войск 52-й немецкой резервной дивизии, и, действуя буквально как на учениях, канониры I корпуса посылали град шрапнели в накатывавшие волна за волной цепи наступавшей немецкой пехоты. Судя по всему, в тот день артиллерия не знала недостатка в боеприпасах, поскольку только одна из батарей Королевской полевой артиллерии произвела 1400 выстрелов. Те из немецких солдат, которым удалось уцелеть при артобстреле, были встречены ружейным огнем, и молодые парни ложились рядами, скошенные метким огнем британской пехоты. Однако в конце концов численное превосходство сыграло свою роль, и вечером этого дня 2-я дивизия была вынуждена остановиться и окопаться вокруг Цоннебеке. 1-я дивизия тоже встретила ожесточенное сопротивление с самого начала своего выдвижения. Но прежде чем она была остановлена на линии Рёлькапелле — Кёкуит, ей удалось продвинуться вперед примерно на километр. 4-я немецкая армия понесла большие потери, и ее наступление было остановлено, однако положение корпуса Хейга нельзя было назвать прочным, и оно стало еще более угрожающим после того, как было замечено, что французская кавалерия под командованием генерала де Митри отошла по направлению к Изеру.

Здесь мы видим еще один пример того, какие проблемы возникают при условии раздельного командования. Когда французские, равно как и английские, генералы принимали решение или получали приказ от своего вышестоящего руководства отвести войска, для них становилось делом второстепенной важности то, какую реакцию вызовут их действия в частях союзников на смежных фланговых позициях. Получалось так, что успешный отвод войск, при котором не возникало никаких проблем у соседей справа и слева, полностью зависел от здравомыслия и доброй воли командиров на местах. В данном случае, и к счастью для генерала Хейга, командир французской 7-й кавалерийской дивизии, что находилась на левом фланге I корпуса, видел, какие проблемы вызовет отход его части, и поэтому решил не уходить с позиций. Эта дивизия оставалась на месте до тех пор, пока ей не было вторично приказано оставить позиции с наступлением сумерек. За это время Хейг смог оценить обстановку и отдать новый приказ. В 15 часов он, подобно командирам корпусов, действовавших южнее, приказал обеим своим дивизиям остановить наступление и окопаться. Его корпус уже потерял 932 человека убитыми и ранеными, по одному за каждый отвоеванный ярд, а сопротивление немцев только возрастало.

К вечеру этого дня 7,5 пехотных дивизий Великобритании, а также 5 спешенных французских и английских кавалерийских дивизий действовали на фронте протяженностью примерно в 50 км против 11 немецких пехотных и 8 кавалерийских дивизий, поддерживаемых тяжелой артиллерией и имеющих на вооружении большое количество пулеметов. Если не считать Ставки главного командования, где фельдмаршал Френч был убежден, как это видно из телеграммы, посланной им Китченеру 22 октября в 12 часов 12 минут, что «противник поставил все на свою последнюю карту, и я уверен: она будет бита», каждому было ясно, что немцы намеревались нанести решающий удар. По крайней мере бои того дня убедили Френча, что ему следует остановить наступление своих войск до тех пор, пока не будет достигнуто «сдерживание» немецкого противодействия. Был издан приказ, согласно которому БЭС переходили к обороне, и теперь войскам, по крайней мере тем, которые еще не приступили к этому, пришлось рыть траншеи и готовиться выдержать все, что приготовили для них германские армии. По состоянию на вечер 21 октября БЭС имели в своем составе всего 53 крупнокалиберных пушки на весь фронт протяженностью в 35 миль, и это означало, что прочность британской обороны в основном будет зависеть от полевой артиллерии и винтовок пехоты.

22 октября атаки на британскую линию обороны возобновились, и хотя 6-я немецкая армия продолжала вести ураганный обстрел позиций к северу от Ля-Бассэ, а 4-я армия била по бельгийцам и французам, закрепившимся вдоль Изерского канала, основной удар приходился на участок фронта от Мессине до Биксшооте. Бои этого 1-го сражения при Ипре практически безостановочно шли в течение всего следующего месяца, атаки и контратаки следовали одна за другой вдоль всей линии фронта, и под ударами с обеих сторон сама линия фронта выгибалась то в ту, то в другую сторону. 22 октября, когда немецкая пехота пыталась взять штурмом город Лангемарк, стало днем ее массовой гибели. Трупы немецких солдат высились грудами перед траншеями англичан, в то время как снаряды германской артиллерии без конца сыпались на аванпосты англичан, собирая страшную дань среди оборванных пехотинцев, искавших спасения в своих неглубоких траншеях. В наступательных боях 22 октября обе стороны понесли тяжелые потери. Они не причинили сколько-нибудь серьезного ущерба британской линии обороны, но после того, как была отбита атака, проводившаяся восточнее Изерского канала силами французской национальной гвардии, бельгийские войска на Изере вынуждены были отойти и встать западнее этого водного пути. Тем временем к Ипрскому выступу подходили новые французские дивизии. 22 октября французская 17-я дивизия сменила на фронте 2-ю дивизию Хейга, и с ее помощью с большими потерями для противника была отбита проводившаяся в тот день массированная немецкая атака на Лангемарк. Наступающие солдаты германской армии были отличной мишенью, и некоторые английские пехотинцы утверждали, что в тот день они сделали до 500 выстрелов, стреляя до тех пор, пока винтовка не нагревалась до такой степени, что ее нельзя было взять в руки. Британская «Официальная история» (т. II, с. 178) так рассказывает об атаках немецкой пехоты: «Как только они оказывались в зоне эффективного ружейно-пулеметного огня, цепи германских солдат замедляли свое движение… поле боя было буквально усеяно телами убитых и раненых… но, подчиняясь командам своих командиров, те, кто смог уцелеть, продолжали идти вперед, чтобы встретить свою неминуемую гибель под огнем резервных рот».

Молодые люди — солдаты немецкой армии — раз за разом поднимались в атаку, чтобы выбить английскую пехоту с ее позиций. У атак не было никакого шанса на успех, и тем не менее они продолжались до тех пор, пока пространство перед английской линией обороны не было сплошь покрыто телами в полевой форме цвета фельдграу. Мертвые безмолвствовали, раненые кричали и звали на помощь, и, что страшнее всего представить матерям солдат, их крики не были слышны среди грома орудий и нескончаемого треска винтовок. Случившийся 22 октября бой под Лангемарком, а также последующие бои 1-го сражения под Ипром вошли в историю Германии как «Kindermorde von Ipern» («Избиение младенцев под Ипром»). В наши дни огромное немецкое военное кладбище в Лангемарке стало местом паломничества для соотечественников тех, кто нашел там последний покой.

23 октября четыре корпуса БЭС снова смогли выстоять перед возобновившимися атаками противника, и сэр Джон Френч даже послал телеграмму в Лондон, в которой он утверждал, что ситуация «находится под контролем и, возможно, что французские и бельгийские войска в течение недели смогут выбить немцев из Остенде». Даже несмотря на то что к нему поступали донесения о концентрации свежих германских сил под Куртре, фельдмаршал пребывал в блаженной убежденности, что сражение протекает в соответствии с его планами. В этот день Френч издал Приказ на день по войскам, где говорилось: «Поздравляю вас с проявленными мужеством и стойкостью, а также напоминаю войскам, что в скором времени противнику придется отвести свои части на восток, и это уменьшит ожесточенность боев на нашем фронте». Френч также отмечает, что «я очень надеюсь», что вторжение русских армий в Восточную Пруссию вынудит Германию отвести войска с Западного фронта.

В последних боях войска БЭС понесли тяжелые потери и крайне нуждались в подобной передышке; 7-я дивизия IV корпуса уже потеряла 45 процентов своего офицерского состава и 37 процентов нижних чинов. Сильно сократилась численность полков и батальонов: 2-й Шотландский гвардейский, 1-й Королевский Валлийский фузилерный, а также 1-й Южно-Стаффордширский полки потеряли каждый более 500 человек своего состава. При этом нужно учесть, что и перед началом сражения данные полки не были доведены до штатной численности. Генералам приходилось вводить в бой батальоны, имевшие в своем составе не более двух рот, а также бригады, численность которых была вдвое меньше требуемой, и все это в условиях сокращающегося запаса артиллерийских боеприпасов. С другой стороны, немецкая пехота, в особенности добровольцы из 4-й германской армии, тоже гибли целыми подразделениями, не менее тяжелые потери понесли и части 6-й армии. Поскольку британская армия вела в основном оборонительные бои, данное обстоятельство создавало для нее хоть и небольшое, но полезное преимущество в боевых действиях, принимавших форму борьбы на истощение.

К югу от Ипрского выступа Индийский корпус, который 28 октября пришел на смену изрядно потрепанному II корпусу, вел бои вокруг Неф-Шапелля, захваченного немцами 27 октября. Контратака, проведенная 28 октября, оказалась безрезультатной, и немцев не удалось выбить из города. Официально сражение при Ля-Бассэ закончилось 2 ноября; оно длилось более трех недель, и II корпус потерял в нем около 14 000 человек. Несмотря на то что к 18 октября корпусу удалось закрепиться на своих позициях, он не смог ни на ярд продвинуться вперед. Далее к северу III корпус генерала Палтини сражался с противником, вдвое превосходившим его по численности, и подвергался беспрестанным атакам, особенно на своем левом фланге. Здесь, как и на других участках фронта, британская линия обороны смогла устоять — но не более того, — и сражение при Арментьере закончилось, тоже официально, 2 ноября. Кавалерийский корпус смог продержаться, и он нанес большой урон немецким частям, которые вели наступление на Мессине, так что фельдмаршал Френч имел некоторые основания для своих надежд.

Германское наступление было остановлено, если не сказать отражено, и 24 октября Френч телеграфировал в Лондон, что если и дальше все пойдет, как предполагается, сражение можно считать практически выигранным. На следующий день он сообщил, что «к этому часу положение становится еще более благоприятным», заключив 27 октября, что «для того, чтобы добиться полного успеха и победы, нужно всеми силами оказывать постоянное давление на неприятеля». Он также приказал продолжить наступательные действия… однако победа продолжала ускользать от него, а кроме того, появилась еще одна проблема, а именно — недостаток артиллерийских боеприпасов. В тот день, когда им был отдан приказ о возобновлении наступления, Френч также предупредил Китченера, что если в ближайшее время не будет доставки новых партий боеприпасов, «войска будут вынуждены идти в бой без артиллерийской поддержки».

В ночь на 25 октября части БЭС занимали позиции вдоль южной части Ипрского выступа, а 17-я, 18-я и 87-я французские дивизии удерживали его северную часть, бельгийская армия продолжала французскую линию обороны до Северного моря. Участие БЭС в новом наступлении армий союзников подтверждалось оперативным приказом № 40, отданным Френчем 24 октября. Согласно этому приказу, в порядке поддержки французских войск I и IV, а также кавалерийскому корпусам предписывалось начать наступление на восток, в то время как II и III, а также Индийский корпуса должны были сдерживать продвижение противника на своих рубежах обороны от Мессине до Неф-Шапелля. Помимо этих задач приказ содержал серьезный изъян. Как обычно, Френч более всего беспокоился о флангах, и поэтому он приказал, чтобы каждый из трех корпусов, предназначенных к выдвижению, «равнялся налево» и находился на одной линии с соединениями, расположенными на их флангах. Таким образом, получалось, что выдвижение корпуса Хейга ограничивалось тем, насколько удалось продвинуться французскому IX корпусу на его левом фланге, в то же время IV корпусу, расположенному справа от корпуса Хейга, приходилось ждать, когда пойдут вперед батальоны этого корпуса, и так вдоль всей линии фронта до самой реки Лис.

Тем самым получили продолжение и даже развитие все недостатки, характерные для наступления при Эне. Тогда, для того чтобы обеспечить наступление различных корпусов развернутым строем, выдвижение производилось со скоростью наиболее медленного подразделения, и благодаря этому неприятель смог оторваться от преследования и получить ресурс времени, который позволил ему окопаться и подготовить рубежи обороны. В данном же случае исходили из того, что только один фланг, а именно левый, должен задавать темп, и что бы ни случилось на других участках боевого порядка, каждый должен передвигаться в соответствии со скоростью соседа слева. Френч не мог понять, что, какой бы ни была желательной защита флангов, она может оказаться палкой о двух концах. Если бы любой из наступающих французских или английских корпусов смог добиться успеха или прорвать линию немецкой обороны, образовавшаяся брешь могла бы быть использована для ослабления обороны или для выхода противнику во фланг в любую сторону от нее. Где бы она ни образовалась, использование подобной бреши было бы благоприятным фактором для всей группы наступающих войск. Однако, настаивая на линейной тактике наступления, фельдмаршал Френч лишал свои войска возможности воспользоваться любым частным успехом, которого они могли бы добиться во время наступательных действий.

В силу этого обстоятельства еще до ее начала объединенная операция союзных войск грозила стать неудачной. Да и оптимизм Френча тоже был преждевременным, поскольку германское командование готовилось возобновить наступление. Хотя интенсивность боев на участке фронта к югу от Лиса падала, 6-я немецкая армия готовилась начать еще одно крупное наступление несколько севернее и нанести удар вдоль дороги от Менина на Гелувельт. Сражение было особенно ожесточенным, однако Френч оставался исполненным надежд, полагая, что, как он 27 октября сообщал в своей телеграмме Китченеру, противник уже понес такие потери, что «теперь он совершенно не способен на любое массированное или сколько-нибудь продолжительное наступление». Тремя днями позже противник начал такое массированное и продолжительное наступление, что нанесенный им удар создал угрозу всей британской линии обороны на фронте под Ипром.

Так же как и командование английских войск, немецкое руководство тоже избрало тактику, при которой часть войск выделялась на защиту рубежей обороны, а другая часть назначалась в наступление. 4-я и 6-я армии поочередно проводили наступление; при этом большая часть артиллерии обеих армий использовалась для огневой поддержки той армии, которая шла в атаку. Из этого не следует, что на фронте армии, оставленной в обороне, наступало затишье, отнюдь нет. Оборона должна держать противника в напряжении, она должна быть активной на всем ее протяжении, хотя бы для того, чтобы не позволить неприятелю перебрасывать силы с одного участка фронта на другой. В целом это можно сравнить с контратакой в боксе, когда боксер одним кулаком блокирует удар соперника и одновременно наносит удар другим кулаком. К несчастью для военачальников с обеих сторон, подобные атаки приводили к большим потерям у атакующих, но они не обеспечивали сколько-нибудь результативного перевеса над противником. И 4-я, и 6-я армии оказались не в силах осуществить прорыв обороны; то же самое относится и к англо-французским войскам, действовавшим против них. Если не считать небольших колебаний в ту или другую сторону, линия фронта оставалась стабильной, а сражение продолжалось, и потери росли. Для успешного прорыва нужно было бы иметь больше солдат, больше пушек и свежие, еще не истерзанные неделями боев войсковые соединения.

Поэтому Фалькенгайн принял решение сформировать еще одну армию, состоящую из трех корпусов и насчитывающую шесть дивизий. Командование этой армией поручалось генералу фон Фабеку, который до этого возглавлял XIII корпус. Фабеку также придавались кавалерийский корпус, шесть не объединенных в бригады батальонов пехоты и еще довольно значительное количество артиллерии, всего более 250 крупнокалиберных пушек. Эти силы, получившие название армейской группы Фабека, были размещены между и позади флангов 6-й армии, и перед ними была поставлена задача: пробиться через имеющий жизненную важность хребет Мессине — Витшэте и далее на плато Гелувельт. Наступление было намечено на 30 октября, и оно должно было проводиться силами правого фланга и центра 6-й армии, всей 4-й армии и силами армейской группы Фабека. В порядке подготовки к этому наступлению 29 октября, пока солдаты Фабека размещались на позициях в тылу 6-й армии, двум немецким армейским корпусам и Баварской резервной дивизии поручалось провести штурм Гелувельта.

В резерве у фельдмаршала Френча больше не оставалось никаких частей. IV корпус Роулинсона был расформирован, а сам Роулинсон вернулся в Англию, чтобы принять под свою команду 8-ю дивизию — подразделение регулярной армии Великобритании. Когда формирование этой дивизии будет закончено, Роулинсон приведет ее во Францию и, объединив ее с 7-й дивизией, создаст на этой базе новый IV корпус. Пока же 7-я дивизия вошла в состав I корпуса, а 3-я кавалерийская дивизия оказалась в составе кавалерийского корпуса. Согласно приказу Хейга, 7-я дивизия заняла позицию, оседлав дорогу на Менин, и здесь она находилась 27 октября, когда из Ставки главного командования к Хейгу пришла телефонограмма, сообщавшая, что, по данным перехваченной немецкой радиограммы, XXVII резервному корпусу приказано 29 октября провести атаку на Гелувельт.

Усилив свою линию обороны, сосредоточив артиллерию на вероятном направлении атаки в районе леса «Полигон» и поглубже зарывшись в землю на позициях по обе стороны от дороги на Менин, Хейг принял решение нанести упреждающий удар, и он стал сражением при Гелувельте, которое длилось три дня. При этом Хейг по-прежнему намеревался, если представится возможность, продолжать наступление на восток силами 2-й дивизии. В 5 часов 30 минут туманного утра 29 октября все эти мероприятия еще находились в различной стадии выполнения, когда на северо-востоке появились цепи атакующей немецкой пехоты. Немецкие солдаты быстро овладели позициями, которые занимали 1-й полк «Черной стражи» и 1-й Колдстримский гвардейский полк. Для англичан день складывался совсем неудачно, поскольку даже батальоны гвардии были отброшены от своих позиций. К вечеру 29 октября I корпус потерял 500 метров своих траншей, стратегически важное пересечение дорог в Гелувельте, и лучшая часть личного состава трех полков регулярной армии погибла под артобстрелом или в рукопашном бою. Части немецкой армии, «которые имели численное превосходство, лучше подготовленную оборону и у которых мощь артиллерийского огня возрастала день ото дня», остановили также и продвижение французских войск.

Ни одно из этих событий не обеспокоило фельдмаршала Френча. 30 октября он отдал приказы о продолжении наступления и сообщил Китченеру, что «если можно будет развить уже достигнутый успех, это обеспечит решающее превосходство», и добавлял, что «хотя и медленно, зато верно мы добиваемся победы на всех участках фронта». Остается только гадать, откуда фельдмаршал получал подобные сведения. Для того чтобы обеспечить подобный «успех», нужно иметь больше войск, и поэтому он намеревается снять II корпус с его позиций на фронте и перебросить на север. Однако свежие силы, имевшиеся в его распоряжении в ночь на 29 октября, были представлены Лондонским шотландским территориальным батальоном (14-й батальон Лондонского полка), который тем вечером прибыл в Ипр, и он находился в резерве к тому моменту, когда стала развиваться вторая фаза немецкого наступления. Вторая фаза представляла собой удар, наносившийся армейской группой Фабека, — начатое 30 октября наступление свежих пехотных дивизий, которые выступали с юго-восточного направления и имели задачу пробиться к дороге на Менин при поддержке 260 тяжелых и сверхтяжелых орудий.

Генерал Хейг гораздо более сдержанно, чем главнокомандующий, оценивал обстановку, сложившуюся на его участке фронта. Он признает приказ, требующий 30 октября возобновить наступление, но вместе с тем велит трем своим дивизиям занять позиции, пригодные для организации обороны, и окопаться, а также организовать наблюдение и проводить активную разведку в светлое время суток, добавив при этом, что «приказы в части возобновления наступательных действий будут отданы утром, когда обстановка будет более ясной, чем в настоящее время».

Фабек имел задачей опрокинуть 7-ю дивизию, а также три кавалерийских дивизии кавалерийского корпуса, эквивалентных по огневой мощи не более чем двум пехотным бригадам, и два пехотных батальона Индийского корпуса, которые обеспечивали постоянную поддержку 1-й дивизии. На этом участке наступающие немецкие части должны были сравнительно легко подавить сопротивление англичан, поскольку здесь не было сплошной линии траншей, мало проволочных заграждений и отсутствовала тяжелая артиллерия, необходимая, чтобы поддержать измотанную пехоту. Конечно же, обстоятельства складывались не в пользу обороняющихся; чтобы сдержать наступление немцев, Хейгу пришлось бросать в бой все, что было в его распоряжении, и «заделывать бреши» в его протянувшемся на 12 км фронте, посылая куда батальон, а куда роту с одной целью — не допустить прорыва неприятеля.

На этом участке фронта немцы имели численное превосходство в соотношении три к одному, но первая атака не принесла им особого преимущества над обороняющимися, поскольку британская пехота, как обычно, расстреляла цепи наступающего противника. Она быстро подавила начатую немцами в 6 часов 30 минут утра атаку на левый фланг, где находились позиции 1-й и 2-й дивизий. Однако в течение дня удары противника стали более сильными и возросла интенсивность беспрерывного огня германской тяжелой артиллерии, который теперь стал непременным сопровождением атак немецкой пехоты. Плотный артиллерийский огонь помог немецкой пехоте войти в населенный пункт Цандвоорде, который обороняли эскадроны 1-го и 2-го лейб-гвардейских полков 7-й кавалерийской бригады и пехотинцы 7-й дивизии. Ответная контратака не принесла успеха, и к 15 часам Хейг стал опасаться, что противник сможет прорвать оборону южнее Ипра, где сложилась угрожающая обстановка для кавалерийского корпуса. Поэтому он обратился за помощью к французским союзникам на своем левом фланге, указав, что, если немцы смогут прорвать оборону в южном секторе фронта, они будут в силах рассечь на две части весь фронт союзников. Генерал Пьер Дюбуа, который командовал IX корпусом французской армии, тотчас же отозвался на эту просьбу и направил в Циллебеке два резервных батальона своего корпуса. К счастью, с наступлением сумерек немцы остановили свои атаки в направлении южнее Ипра, но к этому времени они захватили Холлебеке и Цандвоорде, вынудив британские войска отступить более чем на 1,5 км в центре обороны между Мессине и Гелувельтом; при этом потеря Холлебеке привела к тому, что немцы оказались всего в 5 км от Ипра. В результате этих боев особо тяжелые потери понесла 7-я дивизия, один из полков которой, а именно — 1-й Королевский фузилерный, был уничтожен полностью, и лишь 80 человек из его состава смогло вернуться к своим. Вечером того дня фельдмаршал Френч приехал в штаб-квартиру 1 корпуса, которую Хейг разместил восточнее Ипра, в шато Белое возле «Угла адского огня», в паре шагов от линии фронта, и отсюда он попросил Фоша о скорейшем увеличении объема помощи со стороны французских войск. Фош обещал на следующий день направить I корпусу пять пехотных батальонов и некоторое количество артиллерии. Хейг в это время был занят подготовкой новой линии обороны, проходящей на север от канала Ипр — Комин в Холлебеке и до точки восточнее деревни Гелувельт — последнего рубежа обороны на этом участке фронта под Ипром.

В 22 часа 30 октября сильный артиллерийский огонь обрушился на Мессине, и Хейг попросил направить к нему все имеющиеся у БЭС резервы, чтобы отбить массированную атаку на его правый фланг, которая, и в этом не было сомнения, будет произведена на рассвете. Единственным доступным резервом был Лондонский шотландский батальон, всего 750 штыков, которых, перед тем как их перебросить в поддержку защитникам Мессине, предполагалось направить в кавалерийский корпус генерала Алленби и которых тот, в свою очередь, был намерен придать 2-й кавалерийской дивизии. В этот же день немецкие части нанесли настолько сильный удар по крайнему левому флангу линии фронта союзников, что для того, чтобы остановить немецкое наступление, бельгийцы были вынуждены открыть шлюзы своих дамб и позволить морю затопить их страну к северу от Диксмюде.

Над БЭС нависла серьезная угроза. Их солдаты не выходили из боя уже в течение десяти дней, у них практически не оставалось иных резервов, кроме помощи со стороны французских войск. Французские войска, занимавшие позиции на левом фланге БЭС, воевали в изумительно тесном взаимодействии с англичанами, но их резервы были тоже ограниченными, и кроме оборонительных боев на своем участке фронта от них трудно было ожидать чего-либо большего. А тем временем становилось ясно, что направлением следующего главного удара должны стать позиции кавалерийского корпуса, находящиеся к югу от I корпуса.

Атака на Мессине, на деревню, которая хотя и находилась в руках англичан, но оказалась уже за пределами основных рубежей британской обороны, началась, когда еще было темно, в 4 часа 30 минут утра 31 октября. Однако в 8 часов 00 минут к обстрелу приступила немецкая тяжелая артиллерия, и вскоре она обратила в груды камня большинство из остававшихся целыми домов. Мессине защищали солдаты двенадцати эскадронов 1-й дивизии британской кавалерии, и, поддержанные некоторым количеством пехоты, они большую часть дня вели бой против двенадцати немецких пехотных батальонов — соотношение сил как минимум один к шести в пользу наступающих. Мало-помалу кавалеристам приходилось оставлять деревню, а также позиции на хребте. Однако в полдень к ним пришла помощь в виде четырех английских пехотных батальонов. Они имели разную численность, начиная со 2-го батальона Собственного Его Величества Йоркширского полка легкой пехоты и 2-го батальона Собственного Его Величества шотландского пограничного полка, в каждом из которых было примерно по 300 штыков. И только Лондонские шотландцы — первый батальон Территориальных войск, принявший участие в боевых действиях во Франции, — был укомплектован согласно штатному расписанию. С такой помощью кавалеристы смогли удержать большую часть деревни Мессине и даже проводить контратаки местного значения. Немцы также наносили массированные удары по позициям 2-й кавалерийской дивизии в Витшэте, однако к 18 часам 30 минутам атаки пехоты, проводимые там при поддержке артиллерии, выдохлись, а в следующей атаке, состоявшейся в 22 часа 30 минут, противник был отбит спустя полчаса после начала боя. Об ожесточенности боев можно судить по тому факту, что Лондонские шотландцы, прибывшие в Мессине в количестве 750 штыков, к концу дня потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 321 человека. Френч отмечает, что «в течение 48 часов эти войска удерживали позиции на хребте Витшэте — Мессине, противостоя отчаянным попыткам двух с половиной немецких корпусов сбросить их оттуда. Здесь проходил наш рубеж обороны, и если бы он рухнул, катастрофа постигла бы все левое крыло фронта союзников».

А тем временем 1-я дивизия вела бои в Гелувельте, где немцы послали в бой тринадцать батальонов против пяти изрядно потрепанных батальонов англичан. Соотношение составляло примерно десять к одному в пользу наступающих, поскольку германские батальоны были совершенно свежими, а в пяти изрядно повоевавших британских батальонах с трудом набиралось в среднем по 200 человек в каждом. Первая атака против линии обороны 1-й дивизии началась в 6 часов 15 минут утра. Наступая, молодые немецкие солдаты пели песни, некоторые, взявшись за руки, шли к траншеям, где их приближения ждала цепочка усталых и грязных солдат, правда, с тщательно вычищенными винтовками и с аккуратно разложенными обоймами.

Как только немцы оказывались на дальности прямого выстрела, британская пехота открывала беглый огонь. Стрелки снова и снова передергивали затвор, и снова и снова град ружейного огня заставлял немцев отходить к своим траншеям. Не в силах поверить, что обыкновенная магазинная винтовка может обеспечить такую плотность огня, немцы позднее стали утверждать, что БЭС вооружены очень большим количеством пулеметов. После того как эта атака была отражена, немецкая артиллерия приступила к обстрелу линии обороны британских войск. Попеременное чередование атак пехоты и последующего артиллерийского обстрела длилось все утро. Несмотря на все потери, которые понесла пехота, германское командование сумело успешно завершить эти атаки, и в самой середине дня Гелувельт оказался в их руках.

Это была большая потеря для союзников. Гелувельт располагался на господствующей высоте плато, и от него спускалась прямая как стрела дорога, что соединяла Менин с Ипром, расположенным менее чем в пяти милях (8 км) отсюда. Фронт, который обороняла 1-я дивизия, был прорван, и большинство солдат теперь организованно отступало к Ипру. Потери британской армии в боях за Ипр были очень большими; численность 2-го Королевского Его Величества стрелкового корпуса (КСК) сократилась до 150 человек, не меньшими были потери и в других батальонах. Однако генерал-майоры С. Лоумэкс и Чарлз Монро, командовавшие 1-й и 2-й дивизиями соответственно, договорились о взаимной поддержке, и в 10 часов 15 минут Монро предоставил в распоряжение Лоумэкса один из своих резервных батальонов, а именно — 2-й батальон Уорчестерширского полка. Совещание этих офицеров проходило в шато Хооге, но уже в 13 часов кавалер креста Виктории, бригадный генерал Чарлз Фиц-Кларенс, который командовал 1-й (гвардейской) бригадой 1-й дивизии, приказал майору Хэнки, который исполнял обязанности командира батальона уорчестерцев, повести свой батальон в бой и «не жалея сил контратаковать противника в Гелувельте и восстановить нашу линию обороны на этом участке фронта».

Гелувельт не был единственной потерей того дня. В 13 часов 15 минут, когда четыре фугасных снаряда ударили по шато Хооге, огромный урон понесли расположившиеся здесь штабы 1-й и 2-й дивизий. При этом был смертельно ранен генерал Лоумэкс, командующий 1-й дивизией, контужен командир 2-й дивизии генерал Монро и убито несколько офицеров дивизионных штабов. Серьезные ранения получили и другие штабные офицеры, которые присутствовали при этом печальном событии, и данное обстоятельство еще раз опровергает сложившееся убеждение, что генералы Первой мировой войны вместе со своими штабами старались держаться подальше от опасности.

Теперь над корпусом Хейга нависла серьезная опасность. Гелувельт был оставлен, немцы находились в пяти милях от Ипра и вели упорные наступательные бои вдоль всей линии обороны его корпуса, и к тому же оказались раненными или вовсе выведенными из строя военачальники, непосредственно подчинявшиеся ему. Известие об этом застигло Хейга в шато Белое примерно в 14 часов. К счастью, он был достаточно флегматичным, трудно выводимым из себя человеком, и в этой ситуации он повел себя наилучшим образом. Оставаясь внешне спокойным и только подергивая себя за усы (единственное свидетельство волнения, переживаемого им), Хейг стал собирать всех, кого только было можно направить на защиту рубежей обороны. Саперы, повара, писари — все, кто мог держать винтовку, были отправлены на фронт. И кроме того, Хейг принял решение направиться в Гелувельт, чтобы на месте разобраться в обстановке. Он вызвал свой личный конный конвой и поскакал по дороге на Хооге, останавливаясь, чтобы подбодрить войска, встречавшиеся у него на пути.

Затем Хейг вернулся в шато Белое и, получив подтверждение, что фронт 1-й дивизии прорван, отдал приказ о срочной организации рубежа обороны перед Ипром, к которому могли бы отойти его войска, если 1-я дивизия будет вынуждена отступить еще дальше. В начале второй половины дня подобное развитие событий казалось более чем просто возможным. Когда примерно в это же время в штаб-квартиру 1 корпуса прибыл фельдмаршал Френч, он увидел, что Хейг и его штабные офицеры работают в разрушенном конференц-зале (дело в том, что теперь снаряды рвались и вокруг шато) и пытается справиться с положением дел в штабах 1-й и 2-й дивизий.

У фельдмаршала не было резервов, и он покинул штаб-квартиру, чтобы узнать, чем может помочь ему Фош. Хейг готовился взять на себя непосредственное командование 1-й дивизией. Это были самые тяжелые минуты. Но в это время, как раз тогда, когда Френч уже был готов отъехать, по дорожке к подъезду галопом проскакал бригадный генерал Райс, командующий инженерами I корпуса. Он прибыл прямо с линии фронта и доставил хорошие вести. Недоукомплектованный 2-й Уорчестерский батальон — в нем было всего 7 офицеров и 350 солдат и унтер-офицеров, — пройдя ничейную полосу, ударил по врагу и в штыковой атаке выбил его из Гелувельта. В этом бою батальон потерял трех офицеров и более 180 солдат, но он занял деревню и смог удержать позицию; немцы же начали довольно беспорядочно отступать.

Атака 2-го Уорчестерского батальона достойна быть упомянутой в любом рассказе о 1-м Ипрском сражении, но это был один из славных подвигов среди многих, совершенных в тот день. Атака немцев захлебнулась по всей линии обороны, они были отброшены солдатами, которые, действуя на пределе своих сил, все равно смогли одержать победу. В подобных боях генералы мало что могут сделать, разве что только сосредоточить войска, в соответствии с динамикой боя создать новые и перестроить старые рубежи обороны, а также призывать своих солдат держаться до последнего.

Выехав из Хооге, Френч встретился с Фошем, и тот согласился помочь англичанам, послав на рассвете следующего дня французские войска в контратаку. О настроении и состоянии фельдмаршала в то время можно судить по тому факту, что он якобы сказал Фошу: если тот не окажет помощь, «мне останется только вернуться на передовую и погибнуть вместе с I корпусом». И Френч, и Фош, каждый самостоятельно, сообщили Хейгу о планируемой на следующий день французской контратаке и призвали последнего держаться любой ценой. Хейга вряд ли было необходимо убеждать в этом, и кроме того, держаться любой ценой — это все, на что оставались силы у его корпуса. Но в данном случае слова Фоша и Френча изменили направление развития событий. Вечером того дня Хейг решил, что по ряду различных причин, и в первую очередь из-за потерь в личном составе, Гелувельт следует оставить и что рубежи обороны англичан должны быть перенесены на обратные склоны невысокого хребта и несколько ближе к Ипру.

Не менее ожесточенными были бои и на других участках фронта. После упорных боев правому флангу III корпуса было приказано отступить на линию, соединяющую Клейн-Циллебеке и Фрезенберг. Когда немецкая пехота буквально затопила все пространство на участке его фронта, генерал Балфин, который командовал «группой Балфина» — составным войсковым соединением, действовавшим на участке фронта Циллебеке — Фрезенберг, — приказал своим солдатам устроить немцам «минуту умопомрачения», открыв из своих винтовок такой частый огонь, какой только возможен, а затем пойти в штыковую атаку. Последствия этого свинцового града в сочетании со штыковой атакой под громкое «Ура!» британской пехоты были ошеломляющими. Немцы спасались бегством под прикрытие арьергарда, и англичане вдруг увидели, что они стоят одни на поле боя, покинутом противником и заваленном трупами убитого врага. Отсюда они, сметая все на своем пути, прошли вперед еще на 800 метров и там окопались. Однако и в этом случае потери были очень большими. К концу дня в 21-й бригаде, номинально имевшей в своем составе 4000 штыков, в строю осталось всего 750 человек, половина из которых принадлежала одному батальону 2-го Бедфорширского полка. Когда опустился вечер, каждый задавал себе один и тот же вопрос: сколько еще подобных сражений могут выдержать БЭС?

Ночь с 31 октября на 1 ноября Хейг провел, уточняя расположение своих рубежей обороны и расставляя солдат на более выгодных в тактическом отношении позициях. Из этих соображений была оставлена деревня Гелувельт, такой ценой отбитая у противника предыдущим днем. Те скудные силы, которые имелись в наличии у корпуса, не обеспечивали ее обороноспособности. Уорчестерский полк был отведен на 1,5 километра ближе к Ипру и занял позиции вокруг деревни Велдхоек. В течение ночи немецкая артиллерия обстреливала линию обороны союзников, сосредоточив большую часть огня на цели, назначенной Фабеком, — линии хребта между Витшэте и Мессиной — и выделив одну батарею 8-дюймовых гаубиц специально для разрушения Витшэте. В час ночи 1 ноября, вслед за обстрелом, немцы провели атаку на эту деревню силами девяти батальонов Баварской резервной дивизии. Данная атака, где соотношение сил составляло двенадцать к одному в пользу германской армии, сопровождалась общим наступлением по всему Мессинскому хребту. Этот сектор фронта обороняли кавалеристы конно-драгунской гвардии, а также часть солдат Лондонского шотландского полка, и шаг за шагом оба эти подразделения были вынуждены отступать.

Следующий день, 2 ноября, был днем, когда военное счастье улыбалось то одной, то другой стороне. К англичанам прибыло подкрепление, обещанное Фошем, однако генерал Фабек к тому времени уже захватил Мессину и, таким образом, овладел плацдармом на Мессинском хребте. Подавив сопротивление защитников вокруг Сен-Элоя, Фабек продолжал развивать наступление на Ипр. Этот день стал наиболее трудным днем всего 1-го Ипрского сражения, поскольку солдаты и той, и другой стороны уже были измотаны. Сражение стало поединком двух воль: немцы упорно стремились пробиться к Ипру, а союзники были полны решимости не пустить их туда. Здесь генералитету мало чего оставалось делать, — конечно, если генералы не теряли головы, — поскольку теперь все зависело от людей на передовой, от их готовности стоять насмерть и биться до конца. Германские солдаты были в меньшей степени измотаны боями, но, как отмечает Фалькенгайн, в тот вечер высшее военное командование Германии обсуждало вопрос, не будет ли правильнее сосредоточить усилия на каком-то другом участке линии фронта союзников. В конце концов было принято решение провести еще одно крупное наступление под Ипром, и оно было остановлено 11 ноября, после еще одной недели сражений вдоль всей линии фронта.

Теперь можно вкратце дать оценку обстановке в БЭС по состоянию на 2 ноября. Контратака, которую французы провели к северу от Ипра, не принесла практически ничего, за исключением потерь, и лишь с большим трудом они смогли закрепиться в районе Биксшооте. А фельдмаршал Френч в это время был вполне справедливо озабочен собственными потерями, в особенности потерями в офицерском составе, поскольку в некоторых батальонах осталось не более трех-четырех офицеров. Его также беспокоили крайняя усталость солдат БЭС и острая нехватка боеприпасов для артиллерии.

А бои все равно продолжались. Деревня Витшэте, которую теперь удерживали французы, 2 ноября была захвачена немцами. В этот день 7-я дивизия БЭС, в трех боевых бригадах которой должно было числиться 12 672 штыка, насчитывала 2434 человека, а в 1-й дивизии числилось не более 3583 человек. Восполнить такой недостаток живой силы было не так-то легко. На состоявшемся 1 ноября совещании в Дюнкерке, на котором присутствовали фельдмаршал Китченер, генералы Жоффр и Фош, президент Франции и представитель фельдмаршала Френча, Китченер сказал руководству Франции, которое требовало немедленной отправки подкрепления из Великобритании, что «посылать неподготовленных солдат на передовую равносильно их убийству, что до конца весны 1915 года нельзя ожидать отправки значительного контингента солдат и что британская армия достигнет максимума своей боеготовности в течение лета 1917 года». Оглядываясь назад, нужно признать, что это заявление оказалось полностью верным. Когда Френч высказал свои сомнения по поводу этих слов в военном министерстве, ему было сказано, что в Великобритании практически не осталось регулярной армии и что все пополнение, которое он может получить в настоящее время, составляет всего 150 офицеров и 9500 военнослужащих иных званий, то есть примерно две бригады.

В течение 3–5 ноября существенных изменений на участке фронта под Ипром не произошло. Возросли интенсивность и частота артиллерийских обстрелов, проводимых противником, но атаки его пехоты раз за разом захлебывались под огнем английских и французских солдат, как кавалеристов, так и пехотинцев, которые с упорством обреченных не покидали свои позиции. Хотя официально сражения под Гелувельтом и Мессине закончились 31 октября и 2 ноября соответственно, это счастливое обстоятельство было не замечено войсками, воевавшими там. Французские контратаки скоро выдохлись, и в предвидении новых ударов немецких войск Хейг приказал своим солдатам организовать круговую оборону, обеспечивающую защиту всех флангов, и держать наготове запасы боепитания. Французы все время обещали прислать большое подкрепление, которое позволило бы отвести подразделения британских войск для столь необходимого им отдыха, но дальше обещаний дело не шло, и немцам то в одном месте, то в другом удавалось понемногу продвигаться вперед. 5 ноября французы оставили свои позиции под Спанброекмоленом около Мессине.

Теперь на Ипрском выступе рубежи обороны французских войск проходили от Биксшооте до железнодорожной линии Ипр — Руле, после которой до самого Циллебеке шли позиции, обороняемые поредевшим в боях I корпусом Хейга и 1-й кавалерийской дивизией. Далее на юг вплоть до реки Дуве держал оборону французский XVI корпус. За его позициями начинались рубежи обороны кавалерийского и III корпусов БЭС и присоединенного к ним II корпуса. Правда, многие из батальонов последнего сейчас воевали под Ипром, куда они были направлены 5 ноября, чтобы сменить на передовой 7-ю дивизию. 6 ноября из этих батальонов была сформирована дивизия, которой командовал генерал-майор Ф. Винг и которая получила название дивизия Винга. В Ставке главного командования преобладало мнение, что боевые действия если и не закончены, то по крайней мере интенсивность их убывает, и, присутствуя на совещании командиров корпусов, состоявшемся 5 ноября, генерал Хейг был удивлен и никоим образом не доволен, заметив, что основной темой, обсуждавшейся там, был переход на зимние квартиры. 9 ноября Френч сообщил Китченеру, что, по мнению Жоффра, сейчас немцы заняты отводом войск с запада и переброской их в Польшу, где войска Гинденбурга постоянно отступали под ударами русской армии. А немцы тем временем собирали силы для своего последнего наступления на Ипр, и сорока восемью часами позже оно было начато.

Генерал фон Фалькенгайн принял решение не отказываться от наступления на Ипр, а кронпринц Рупрехт пришел к выводу, что наступление не будет успешным, если Фабек не получит еще больше солдат и пушек. Поэтому для этого последнего наступления армейской группе Фабека были переданы большой артиллерийский парк и огромное количество боеприпасов; а на базе частей и соединения выведенных из состава других армий, были сформированы еще шесть дивизий и громадный прусский гвардейский корпус. Все это время, пока шли сбор и формирование этих сил, 4-я и 6-я немецкие армии использовали каждый удобный случай, чтобы нанести удар по позициям французских войск и подразделений БЭС.

Ставка Верховного главнокомандования германской армии создала еще одно новое формирование для своего наступления, а именно — II корпус, возглавляемый генералом Линзингеном. В его составе находились 4-я дивизия и сводная гвардейская дивизия, а также 230 орудий поддержки. При наступлении на позиции БЭС этому корпусу предписывалось служить ядром атаки. XV корпусу и XVII резервному корпусу предстояло действовать на левом и правом флангах соответственно, и вся ударная группировка, наступавшая на фронте шириной девять миль (примерно 14,5 км) между Мессине и лесом «Полигон», включала в себя 12,5 дивизий. Хотя сражение началось с атаки coup de main,[30] в результате которой немцам удалось создать плацдарм на противоположном берегу Изера в районе Диксмюде, основная тяжесть удара пришлась на дивизию Винга. Успешные действия немецкой армии убедили Френча, что острие немецкой атаки будет направлено против линии обороны БЭС к северу от Ипра.

Официально 1-е сражение под Ипром закончилось 22 ноября, но основная тяжесть последних боев пришлась на период между 10 и 12 ноября, и их пиком стал разгром прусской гвардии под Нон-Бошеном к востоку от Ипра. Сражение началось в 6 часов 30 минут утра 10 ноября, когда немецкая артиллерия открыла интенсивный обстрел вдоль всей линии обороны. Однако огонь особо высокой плотности пришелся на позиции дивизии Винга, в составе которой удалось собрать не более 4000 штыков. Артиллерийский обстрел продолжался в течение трех часов, ему подвергались и другие участки обороны английских войск, в частности позиции 1-й и 2-й дивизий, но, хотя подобная угроза и существовала, там атак немецкой пехоты за ним не последовало.

Бои, состоявшиеся 11 ноября, носили другой характер, это были одни из самых ожесточенных боев во всей войне, поскольку помимо основного удара, наносившегося на участке фронта от Мессине до леса «Полигон», противник также провел несколько отвлекающих атак в районе канала Ля-Бассэ и к северу от Ипра. Как и в предыдущий день, германская артиллерия начала обстрел английской обороны в 6 часов 30 минут. Интенсивность обстрела росла, и наиболее плотный огонь был обрушен на бригады Мак-Кракена и Шоу из дивизии Винга, а также на 1-ю (гвардейскую) бригаду бригадного генерала Фиц-Кларенса из 1-й дивизии.

В 9 часов 00 минут немцы начали атаку. Под Нон-Бошеном 25 батальонов пехоты общей численностью 17 500 штыков попытались прорвать оборону, удерживаемую примерно 7500 английскими пехотинцами. Наступающие несли огромные потери от огня полевой артиллерии БЭС и, как обычно, от беглого и меткого ружейного огня солдат регулярной армии Великобритании. В течение всего утра немецкие батальоны раз за разом поднимались в атаку, и всякий раз эти атаки были отбиты с большим уроном для наступающих. В 16 часов 00 минут они снова попытались пойти на штурм, но вновь были скошены метким огнем, и изрытое воронками пространство перед траншеями англичан стало сплошь усеяно трупами в мундирах цвета фельдграу.

Удар прусской гвардии, элитных частей немецкой армии, был направлен в центр британской линии обороны, расположенный к северу от дороги на Менин. 1-й Линкольнширский и 2-й герцога Веллингтонского полки отбили атаку немецкой 4-й гвардейской бригады с большими потерями для последней. Но дальше к востоку немецкий 2-й гвардейский гренадерский полк сумел прорвать линию британской обороны, и две контратаки, проведенные 2-м Королевским сассекским полком и 1-м полком шотландских королевских фузилеров, не смогли выбить немцев с занятых позиций.

Окончательный исход этой борьбы зависел от третьей схватки, в которой, и это достаточно любопытно, немецкая 1-я гвардейская бригада, в составе которой находилось два полнокровных полка, возле леса «Полигон» сошлась в бою с английской 1-й гвардейской бригадой. Правда, последнее подразделение имело в своем составе только один гвардейский батальон — 1-й батальон Шотландской гвардии, — а двумя другими батальонами этой небольшой бригады являлись 1-й батальон полк «Черной стражи» и 1-й батальон хайлендерского Камерона полка, насчитывавшие всего 800 человек. Немцы приближались бегом, они пересекли первую линию траншей и пошли в штыковую атаку на позиции англичан, несмотря на большой урон, причиняемый им ружейным огнем с близкой дистанции. Немецкая атака была остановлена, но не отбита, сопротивление хайлендеров Камерона и солдат «Черной стражи» было быстро сломлено. Однако шотландские гвардейцы прочно закрепились в своем опорном пункте на базе крестьянской фермы и не собирались оставлять позиции. К середине дня ротам прусской гвардии удалось пробиться в Нон-Бошен, но 1-й Его Величества (Ливерпульский) полк, оборонявший участок фронта перед лесом «Полигон», отбил все атаки противника и уложил перед своими позициями горы трупов немецких солдат. На других участках боя продвижение прусских гвардейцев сдерживалось огнем поваров, канониров и писарей, которые брались за винтовки и тоже принимали участие в сражении. Сражение шло с переменным успехом до тех пор, пока Хейг не послал в бой свой единственный резерв — 500 солдат из 2-го Оксфордширского и Букингемского полка легкой пехоты, которые ружейным огнем и штыковой атакой отбросили прусскую гвардию. К сумеркам позиции под Нон-Бошеном вновь оказались в руках у англичан, и немцы отступили к своим исходным позициям.

К тому дню, когда прусская гвардия было отброшена от Нон-Бошена, 1-е сражение под Ипром в основном подошло к своему завершению, однако исход его не поддавался определению до самого последнего дня. Этот факт подчеркивают слова одного немецкого офицера, раненого и взятого в плен под Нон-Бошеном. «Где ваши резервы?» — спросил он у английского офицера-артиллериста. Тот молча указал на пушки. Тогда немец спросил снова: «А какие части образуют ваш тыл?» Когда ему сказали, что в тылу только штаб дивизии, пленный офицер в изумлении только покачал головой и сказал: «Боже всемогущий!»

В тот вечер был убит бригадный генерал Фиц-Кларенс. Он возглавлял колонну солдат, шедших на передовую. Интенсивность боев 1-го сражения под Ипром стала медленно убывать, не в течение следующих нескольких дней продолжали умирать солдаты, участвовавшие в нем. В период с 14 октября по 30 ноября общие потери британской армии составили 58 155 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести; число убитых и пропавших без вести составило 25 833 человека, из которых 614 офицеров, а также 6794 англичанина и 522 индийца из нижних чинов числятся действительно убитыми. Цифры пропавших без вести включают и солдат, взятых в плен, однако основную массу здесь составляют военнослужащие, чьи тела так и не были обнаружены и имена которых так и остались числиться в этой категории на памятниках по всей Западной Европе.

Согласно данным немецкой стороны, с 15 октября по 24 ноября германская армия потеряла 134 315 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Приведенные цифры вызывают сомнение, поскольку принятая в Германии система учета раненых отличается от используемой в Великобритании. Германские сводки по количеству раненых учитывают только фактически оказавшихся в полевом или сортировочном госпитале, тогда как в английских войсках эти сводки учитывают всех, кому была оказана медицинская помощь, даже и тогда, когда раненый сразу же приступил к исполнению своих обязанностей. Общее количество убитых немецких солдат за этот период составило 19 230 человек, и если учесть потери, понесенные немецкой стороной во время массированных атак ее пехоты под ружейно-пулеметным огнем британских солдат, эти цифры могут оказаться точными. Потери других армий, участвовавших в сражении, то есть бельгийской и французской, соразмерны степени их участия.

Результатом 1-го сражения при Ипре стала ничейная ситуация, которая позволила обеим сторонам претендовать на победу в нем. Никто из воюющих не смог достичь цели, которую они ставили перед собой первоначально. Однако в силу того, что англо-французской и бельгийской сторонам все-таки удалось удержать Ипр, они в какой-то части, возможно, и вправе считать себя победителями. Однако, как оказалось, боевые действия на самом Ипрском выступе и вокруг него привели к сильному истощению британских ресурсов на несколько лет вперед.

Что же касается генералов, то данное сражение дает мало оснований, чтобы выдвигать в адрес английских генералов какие-либо обвинения в неумении вести боевые действия. А если говорить о французских генералах, то те если и не спешили брать инициативу в свои руки, то по крайней мере и никогда не опаздывали с помощью. Хотя и в этой книге, и во многих других внимание сосредоточено на действиях британских войск, 1-е сражение при Ипре не было «чисто английским» сражением. По состоянию на 31 октября протяженность участка фронта британских войск составляла немногим меньше 20 км, а французские войска занимали участок фронта протяженностью около 25 км. К 5 ноября протяженность французского участка составила примерно 28 км, а протяженность британского соответственно сократилась до 15 км. В этом нет ничего удивительного, поскольку французы имели здесь большую численность войск. Однако не обращать внимание на это обстоятельство тоже нельзя. 1-е Ипрское сражение не относится к категории тех битв, которые предоставляют возможность для детальной проработки планов военных действий или для демонстрации тактического мастерства полководца. И тем не менее оно оставило множество примеров, когда генералы демонстрировали как умение управлять войсками, так и храбрость и мужество. Успех боя решали способность выстоять, сделать все, что в твоих силах, умение собрать людей, каких только можно было найти, чтобы «замазать брешь в обороне», и вера в выучку и храбрость солдат, сражающихся на передовой. Если эти солдаты не получали подкрепления и необходимой поддержки артиллерийским огнем, а они их действительно не получали, это — вина политических деятелей, а также избирателей, которые в мирное время не смогли сформировать такую армию и такую промышленность вооружений, которые могли бы преодолеть ужасы современной войны.

Гораздо труднее оправдать действия немецких генералов. Они располагали огромным количеством артиллерии и не знали недостатка в боеприпасах. Но тем не менее и под Лангемарком в начале сражения, и у Нон-Бошена, и у леса «Полигон» в конце сражения они снова и снова начинали массированные атаки, посылая своих солдат на штурм зарывшейся в землю пехоты, и все это лишь для того, чтобы, подобно скошенному житу, они пали под беглым и метким ружейным огнем. Их атаки проводились с большой настойчивостью и упорством, но трудно судить, какая из сторон либо более эффективно использовала особенности местности, либо применяла более разумную тактику. Дело в том, что немцам тоже предстояло узнать многое об этой новой форме ведения военных действий. Принятая ими тактика заключалась в сильном артиллерийском обстреле позиций союзных войск с последующей атакой лавины немецкой пехоты. Однако этого было недостаточно, чтобы прорвать оборону, и такая тактика сопровождалась огромными потерями в живой силе. Поскольку немцы воевали в стране, находиться в которой они не имели никакого права, по крайней мере для них существовала возможность добровольно оставить эту территорию; у союзных армий такой альтернативы не было.

Приближалась зима. От солдат на передовой потребовалось еще больше упорства, чтобы сидеть в залитых водой траншеях и ждать, какая судьба будет уготована им будущей весной. Те солдаты по обе стороны от линии фронта, которые рвались на войну и надеялись вернуться домой «еще до листопада» или же полагали, что вся война «закончится к Рождеству», начали понимать, что они участвуют в долгой и безжалостной войне.